Птицы из лесу взлетают,
Звери в страхе убегают,
Стаи рыб на дно уходят,
Прячутся в морскую тину,
Даже девы-водяницы
Укрываются в пещеры.
На дворах далеких люди
Зашушукали тревожно:
— Что за шум? Уж не война ли
Прикатила в нашу землю
На железных колесницах?.. —
… Но ни следа не находит
Матери любимой Калев, —
Скрылась бедная тетерка,
Одинокую тропинку
Занавесила туманом.
Богатырь Калевипоэг
Плакал, горько сожалея
О своем порыве гневном,
Что хозяина убил он,
Обуянный жаждой мести,
Что не выпытал ни вести,
Ни словечка у злодея
О судьбе несчастной Линды.
Что поводья отдал гневу,
Словно лошади горячей,
Необъезженной и дикой.
Дай лишь вожжи в руки злобе, —
В темный лес умчится лошадь![77]
Калевитян сын любимый,
Разум потеряв, метался,
Курицею безголовой:
Со двора кидался в избу,
На чердак, в чулан и в погреб,
Пробегал и возвращался
По клетям и по амбарам,
По хлевам и по конюшням
До поры, когда ночная
Тьма туманною полою
Задремавший мир накрыла,
Поиски остановила.
Сел он, плача и горюя
О потерянных следочках
Матушки своей любимой,
О тетерке бедной, Линде,
Сгинувшей в лесу дремучем…
И ослаб он, укрощенный
Удилами утомленья,
И накрыл его крылами
Сон — скорбей успокоитель,
Мира нежный дарователь,
Прилетел печаль утешить,
Умирить души мученье.
Что ж во сне увидел витязь?
В молодой красе весенней,
Словно светлая невеста,
Бабонька цвела, смеялась,
Женушка — в застолье пира
Пташечкой лесной звенела,
Языком медовым пела.
Словно прежде, на качелях,
В лиственной прохладе Ляне,
Возле матушки приемной
Линда юная качалась.
И высоко и далеко
Те качели поднимались,
Забавляя дочь тетерки.
Пела Линда, как синица,
Как кукушка, куковала:
«Вы качайтесь, подымайтесь
Выше, легкие качели!
Чтоб видна была я всюду,
Далеко видна в округе, —
Чтоб видна была я солнцу,
Чтоб волнам морским смеялась,
Чтобы тучам улыбалась!
Чтоб венком моим девичьим
Облака залюбовались!
Пусть увидят земли Кунглы
Юбку, платье парчевое,
Пусть узоры видит Пикне,
Звезды — вышитый передник,
Чтоб пришел к нам в дом сын Солнца,
Месяц — свататься приехал,
Чтобы сын Звезды явился,
Калев-богатырь примчался!..»
И погас прекрасный образ
Сновиденья золотого…
Девушкою на качелях,
Утром молодости ранней,
В светлом палисаде Уку,
Вся в лучах любви и счастья,
Сыну матушка явилась
И растаяла бесследно.
Калевитян сын любимый
Рано поутру проснулся.
Стал ночного сновиденья
Смысл разгадывать неясный.
Час и два часа он думал, —
Наконец, вздохнув, промолвил:
— Матушка ушла навеки,
В лес тетерка улетела,
Курочка моя погибла,
Пташечка моя пропала,
Улетела на болото
За брусникой, журавикой.
Прилетел клювастый ворон,
Птица лютого разбоя —
Коршун заклевал тетерку,
Пух пустил летать на ветер!
Курочка моя пропала,
Пташечка моя погибла,
Словно ивушка речная,
Пожелтела, облетела!.. —
Богатырь Калевипоэг
Понял, что искать напрасно,
Понял он, что мать погибла,
Отошла на ложе смерти.
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
Покупка меча. Пир и ссора. Мужичок с ноготок срубает дуб.
Богатырь Калевипоэг
День стоял в оцепененье,
Он два дня стоял, печалясь,
По родной своей тоскуя.
А как третий день проглянул, —
Стал домой он собираться,
Вышел к берегу морскому.
Тут из воздуха порхнули
Думы, помыслы, мечтанья:
Породил в нем быстрый ветер
Хитроумную затею.
Жил кузнец в отчизне финнов,
Мастер славного оружья
И ковач мечей могучих.
Витязь Калев молвил слово:
— Прежде, чем домой пойду я,
Мне мечом обзавестись бы,
Добрым боевым оружьем,
Чтоб врагов своих приветить! —
В тот же час Калевипоэг
Зашагал другой дорогой,
По долине вниз пустился.
Он прошел сквозь дикий вереск,
Пробежал по мшистым кочкам,
Миновал глухие топи.
На пути встал лес высокий,
Древний бор непроходимый.
Удалой Калевипоэг
Заблудился в темных дебрях,
День и два в лесу плутал он,
Вот и третий на исходе —
Не видать нигде дороги.
Ночь беззвездная настала,
Затянула небо мраком.
Путник шарил наудачу,
Ощупью искал дорогу.
Калевитян сын любимый
Повалился на муравку
У корней широкой ели,
И промолвил он с печалью:
— Золотым пора в хоромы,
А серебряным — в постели,
Всем пора под кров, на отдых, —
Мне ж приютом — лес угрюмый,
Мне избой — высокий ельник,
Кров мой — дебри вековые.
Разведу костер под ветром,
Ледяным дождем умоюсь,
Подремлю в сыром тумане.
Мой отец ушел из жизни,
Не успев меня увидеть.
Мать вослед за ним пропала,
Упорхнула, не сказавшись,
Одного меня оставив.
Братья в дальнем Вирумаа,
В Турги странствуют родные
Я остался, как гусенок,
Как чирок, на плот вспорхнувший,
Как орел на гребне горном,
Одинок в холодном мире.
На рассвете дня второго
Зашагал Калевипоэг,
Вновь пошел на зов удачи,
Снова стал искать дорогу.
Из кустов скворцы кричали,
Пела в ельнике кукушка,
Дрозд в ольховнике чирикал:
«Ты сверни к закату солнца,
Выйди — сумеркам навстречу!»
— О, спасибо вещим клювам,
Всем советчикам пернатым! —
Калев-сын в ответ промолвил.
Устремил он шаг крылатый
В поворот крутой — на запад,
Ветру сумерек навстречу.
Шаг крылатый убыстряя,
Калев-сын из дебрей леса
Вышел в горную долину,
Зашагал скалистым склоном.
По тропиночкам кремнистым
Шел все дальше он и дальше.
Там увидел он старуху,
Повстречался с хромоногой.
На костыль свой опираясь,
Громко бабка пропищала,
Молвила слова такие:
— Ты куда, куда шагаешь,
Калевитян сын любимый? —
Богатырь в ответ промолвил:
— Нынче ладное смекнул я,
Дело славное затеял.
Знаменитый есть на свете
Финский мастер оружейный.
Навестить его хочу я,
О мече с ним сторговаться.
Ты скажи, открой, бабуся,
Укажи мне, золотая,
Как пройти к Железной Лапе,
К кузнецу сыскать дорогу. —
Старая, умом раскинув,
Молвила слова такие:
— Ты шагай, шагай, сыночек, —
Невзначай найдешь дорогу.
Ты пройдешь сквозь лес дремучий,
Сквозь веселый частый ельник,
Выйдешь к берегу речному.
День шагай и два шагай ты,
Прошагай еще и третий,
Ты сверни тогда к закату.
Там, в долине, встретишь гору,
Там увидишь холм высокий.
Обогни крутую гору,
Подымись на холм высокий.
Справа там реку увидишь.
Бережком иди, покуда
Трех потоков не приметишь,
Трех кипящих водопадов.
Как минуешь их, так сразу
Вступишь в светлую долину.
Посреди долины светлой,
Вся деревьями укрыта,
Под нависшею скалою,
Над обрывистым ущельем
Кузня финская таится. —
Богатырь Калевипоэг
Зашагал путем-дорогой,
Что старуха указала.
Он прошел сквозь лес дремучий,
Сквозь веселый частый ельник,
Вышел к берегу речному.
День шагал, и два шагал он,
Прошагал еще и третий,
Он свернул тогда к закату.
Там, в долине, встретил гору,
Встретил холмик близ дороги,
Обогнул крутую гору.
От горы свернул он вправо,
А когда реку увидел,
Берегом пошел, покуда
Не заметил трех потоков,
Трех кипящих водопадов.
Вдвое меньше становились
Под его шагами версты.
Вот и светлая долина
Развернулась пред глазами.
А как вышел он в долину,
Вздох мехов услышал витязь,
Грохот молотов тяжелых
По звенящей наковальне.
И на звуки дальней кузни
Калев-сын пошел долиной,
Убыстряя шаг крылатый,
Кузнеца спеша увидеть.
Посреди долины светлой,
Вся деревьями укрыта,
Под нависшею скалою
Кузня финская таилась.
Дым рассказывал потайно,
Искры явно возвещали,
Вздох мехов и лязг железа
Подавали знак гремучий,
Что спорится там работа,
Быстро молоты взлетают.
Финский старец именитый,
Опаленный дымом горна,
Ладно он с тремя сынами
Правил тайное искусство,
Ремесло заветной ковки.
Трое с ним — от сажи черных —
Сыновей и подмастерьев
Низвергали на железо
Тяжесть молотов гремящих.
Лезвие меча, пылая
Багрецом грядущей крови,
Глухо охало от боли
На звенящей наковальне —
Под ударом рук могучих,
В быстрой хватке ловких пальцев
Братья пламя раздували