Зашагал к родному дому,
Прибыл ко двору отцову,
В ворота ступил на выгон.
Тут разлаялись собаки,
Братья вышли за калитку,
Вышли глянуть на чужого.
Брата младшего увидев,
Не погибшего, живого,
Подошли они поближе.
Все глазам своим не веря,
Братья старшие дивились:
Где достал он меч могучий,
Позолоченные шпоры?..
Как бы нам теперь послушать,
Что поведают три брата?
На закате дня другого
Собрались они все трое,
Разгорелась их беседа.
Каждый брат спешил поведать,
Как родимую искал он.
Старший брат промолвил слово,
Песню выпустил на волю:
«Вслед за матерью пошел я,
Вслед за курочкой пропавшей.
Исходил я все дороги,
Исходил земель немало:
Шел семь верст землей пустынной,
Десять верст по землям куршей,
Полверсты тропинок польских
Да пять верст тропинок русских,
Сотню верст земли немецкой,
Тысячу — земли туринской.
С кем я встретился в дороге?
Чудо! — с оловянной девой.
Вся — из олова литая!
Тело, рот, глаза и руки,
Даже платье и рубашка —
Все из олова у девы.
Я спросил у оловянной:
— Не видала ль на дорогах
Ты следов тетерки нашей? —
Олово не услыхало,
Не сумело дать ответа.
Камню олово подобно:
Рта раскрыть оно не может.
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал широким шагом,
Исходил я все тропинки,
Исходил земель немало,
Десять верст земли пустынной,
Восемь гор островершинных.
С кем в пути я повстречался?
Повстречался с медной девой,
Отлитой из чистой меди!
Медноротой, медноглазой,
Медногубой, меднотелой.
С головы до ног — из меди,
Медная на ней одежда.
Я спросил у медной девы:
— Не видала ль ты тропинки,
Где тетерочка летела,
Наша курочка бежала? —
Медь меня не услыхала,
Не сумела дать ответа.
Камню медь во всем подобна,
Рта раскрыть она не может.
Вновь пустился я в дорогу.
Зашагал широким шагом,
Исходил я все тропинки,
Исходил земель немало:
Семь прошел долин пустынных,
Восемь гор островершинных,
Сто болот непроходимых.
Кто шагал, кто шел навстречу?
Шла серебряная дева.
Вся из серебра литая!
Серебро — глаза и губы,
Все серебряное тело,
Все серебряное платье,
Серебро — узор на платье.
У серебряной спросил я:
— Не видала ль ты тропинки,
Где тетерочка летела,
Наша курочка бежала? —
Серебро не услыхало,
Не сумело дать ответа,
Серебро подобно камню:
Рта раскрыть оно не может, —
Не услышал я ни звука.
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал широким шагом,
Исходил я все тропинки,
Исходил земель немало:
Семь прошел долин пустынных,
Восемь гор островершинных,
Сто болот непроходимых.
На пути кого я встретил?
Встретил деву золотую,
Золотую королевну.
Вся из золота литая!
Рот и брови — золотые,
Золотые — руки, тело
И рубашка — золотая,
Золотой узор на платье
И корона — золотая!
Тут у золотой спросил я:
— Не видала ль ты тропинки,
Где тетерочка летела,
Наша курочка бежала? —
Услыхала золотая,
Золотым пропела клювом:
— Ты иди лесной тропою,
Проберись в цветущий вереск,
Встретишь девушку из плоти,
С человечьими устами, —
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал широким шагом,
Шел, земли едва касаясь.
Исходил я все пустыни,
Семь болот непроходимых,
Восемь выгонов поемных,
Десять верст зеленых пашен,
Шел я просекой лесною,
Пробрался в цветущий вереск.
С кем в пути я повстречался?
Повстречался я с красоткой,
С нежной дочкой материнской:
Щеки пышные — румяны,
Жизнь в глазах ее сверкает.
Стал у девушки пытать я,
Речь повел с высокогрудой:
— Не видала ль ты тропинки,
Где тетерочка летела,
Наша курочка бежала? —
Поняла меня красотка,
Кротко девушка сказала:
— Здесь не видела я, братик,
Вашей курочки на тропках,
В вереске — следов тетерки.
Не унес ли птицу ястреб?
Злой орел не закогтил ли?
Заходи-ка ты к нам в гости
Сватать курочек домашних!
Здесь не счесть светловолосых.
Много здесь очей-смородин,
Без числа — голов кудрявых,
Семь красавиц пряжкогрудых,
Десять — в бусах золоченых,
Двадцать — блещущих, как солнце,
Сотня — в шелковых одеждах. —
Я ответил ей, промолвил:
— Не зови ты, молодая!
Я пришел сюда не сватать,
Путь мой — не тропа девичья:
Вслед за матерью спешу я,
Вслед за курочкой пропавшей!»
Средний брат промолвил слово,
Песню выпустил на волю:
«Вслед за матерью пошел я,
Вслед за курочкой пропавшей,
Исходил я все дороги,
Исходил земель немало:
Я. прошел через долину,
Миновал глухие топи,
Вышел к берегу речному,
Долго по лесу скитался.
Что за лесом я увидел?
Хату, малую избушку.
Подошел я к той избушке,
— Дед, здорово! Здравствуй, бабка!
Покажите мне дорогу! —
Дед молчал, молчала бабка,
Черный кот в углу мяукнул.
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал проворным шагом,
Стал отмахивать я версты.
Я прошел через долину,
Миновал глухие топи,
Вышел к берегу речному,
Долго по лесу скитался,
Кто там вышел мне навстречу?
Шел из леса сероглазый.
Я спросил тогда у волка:
— Не видал ли где ты, братец,
Следа матери пропавшей? —
Не сумел ответить серый,
Слова не сказал волчонок,
Только глянул он с опаской,
Зубы острые оскалив.
Вновь пустился я в дорогу,
Стал отмахивать я версты,
Исходил я все тропинки,
Исходил земель немало:
Через нивы прошагал я,
Миновал глухие топи,
Вышел к берегу речному,
Долго по лесу скитался.
Кто там вышел мне навстречу?
Мне медведь навстречу вышел.
Тут спросил я у медведя:
— Не приметил ли ты, братец,
Следа матери пропавшей? —
Но медведь меня не понял,
Не сумел он мне ответить,
Только глухо прорычал он, —
Внятных слов я не расслышал.
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал широким шагом,
Исходил земель немало.
Прошагал через долину,
Проходил по вязким топям,
Вышел к берегу речному.
Много верст прошел я лесом,
Что в лесу мне повстречалось?
Ель высокая, густая,
А у ели на верхушке
Златоклювая кукушка.
И спросил я у кукушки:
— Не видала ль, золотая,
Ты в лесу следов родимой? —
Златоклювая кукушка
Мне в ответ прокуковала:
— Через лес пройди дремучий,
Повстречаешь луг цветущий,
А за ним — березник белый,
В нем — просторный двор богатый,
Там ты девушку увидишь.
А она, наверно, знает,
Знает, что тебе ответить. —
Вновь пустился я в дорогу,
Зашагал широким шагом,
Исходил я все тропинки,
Через лес прошел дремучий,
Через луг прошел цветущий,
Увидал березник белый.
Что в березнике я встретил?
Двор просторный, дом богатый.
Четырех красавиц встретил
С бусами на белых шеях.
Первая — рубашку шила,
Кружево плела другая,
Третья — поясок вязала,
А четвертая — за станом
Полотно сколачивала.
Солнцем горница сияла,
Стены убраны шелками,
Ветром выметено в доме.
Подошел я, поклонился:
— Остроглазые, здорово!
Вы не знаете ль тропинки,
Где тетерочка летела,
Наша курочка бежала? —
Та, что ладила рубашку,
Не промолвила ни слова.
Та, что кружево сплетала,
Только ласково взглянула.
Та, что поясок вязала,
Лишь приветно улыбнулась.
Та же, что стучала станом,
На слова не поскупилась,
Так промолвила со смехом:
— Нынче стадо я водила,
Я вчера искала ягод,
В лес позавчера ходила,
А на днях сгребала сено.
Не встречала я тетерки,
Вашей птицы не видала.
Знать, та птица улетела,
Уплыла от вас на крыльях.
Подожди: минует лето,
А когда наступит осень,
Ты возьми вина баклагу,
Положи в суму подарки,
Приходи ловить тетерку,
Сватать курочку другую! —
Я ответил, я промолвил:
— Знай, — невесты не ищу я,
Не хочу другой тетерки,
Я иду тропою горя —
Вслед за матерью пропавшей».
Третий брат Калевипоэг
Встал, поведал, как напрасно
Вслед за матерью бродил он.
Как на финской той дороге
Финский знахарь ветра, Туслар,
Мертвым лег на ложе праха.
Рассказал, как меч купил он,
Как отпраздновали сделку,
Но о пиршестве кровавом,
О нечаянном убийстве,
Но о гибели, о песне
Девушки-островитянки
И о вздохе-ветре Линды
Калев братьям не поведал.
Старший брат промолвил слово,
Песню выпустил на волю:
«Наш отец уснул в кургане