Покачаться на качелях,
Поаукаться друг с другом!
Нам приданого не надо,
Ваше золото не тронем! —
Дочек вывели на волю,
Молодых — из горниц тайных.
Ярко их венки сверкали,
Пояса переливались,
Ленты пестрые без счета
С платьев шелковых спадали,
Золотые ожерелья
Колыхались и звенели,
Серебро нагрудных пряжек,
Колыхаясь, задевали.
Дочки в пляске закружились,
Вот вперед они метнулись, —
Ленты, взвившись, колыхнулись,
К пяткам хлынули ручьями.
Вот назад они метнулись, —
Ленты к пальцам ног взлетели.
Мать промолвила с порога:
— Дочки дома не ленились,
Много курочки трудились.
Сколько шелка дорогого,
Сколько полотна наткали,
Наготовили холстины,
Сколько вывели узоров,
Шелковых чулок связали!
Допоздна они не спали,
Не дремали за работой.
Наших дочек мы растили
В жены Калевовым детям! —
Младший брат промолвил слово,
Так сказал он, поразмыслив:
— Слушай, добрая хозяйка!
Слушай, добрый наш хозяин!
Наши будущие жены
Еще ходят в малолетках.
Мы пришли сюда не сватать,
Мы гнезда еще не свили, —
Мы идем искать удачи!
Вы, сестрички, не грустите!
Вы не плачьте, золотые!
Ведь от слез поблекнут щеки,
Ваши платья и накидки
В лунном свете потускнеют,
Выцветут венки под солнцем,
Под зарей погаснут бусы,
Талеры от звезд померкнут,
Прежде чем приедут сваты.
Мы идем путями счастья
В тишине прекрасной ночи,
Под златым сияньем лунным,
Под Медведицей прохладной!
Путь во тьме нам озаряет
Свет от пряжек наших милых. —
Дети Калева, три брата,
Шли да шли широким шагом,
К югу весело шагали,
День шагали, два шагали,
А на третий огляделись:
Видят — озеро синеет[87]
В чаше берегов высоких.
Было озеро красиво,
Много птиц в волнах ныряло, —
Лебеди — посередине,
Возле берега — утята,
Утки — у плотов широких,
А поверх запруды — гуси.
В даль закатную глядела
Древняя дубрава Таары[88],
Вскинув искристую зелень
Над высоким гребнем горным.
Благодатную долину
Омывала неустанно
Мать-река, родная Эма,
Солнцем блещущие воды
В чащу синюю вливая:
Материнский сок молочный
Пейпси-озеро впивало.
Старший брат, боец могучий,
Поразмыслив, молвил слово:
— Здесь мы будем состязаться,
Здесь метать мы будем жребий, —
Пусть глядят из древней рощи
Мудрые зеницы Таары,
Из реки — святые тени.
Здесь мы, братья, кинем жребий.
Пусть решит, кому быть князем,
Править вотчиной отцовой,
Защищать народ любимый, —
А кому уйти отсюда
В чужедальние приволья,
Строить дом в краю безвестном! —
Братья выбрали три камня:
Кто сильней метнет свой камень,
Дальше всех его забросит?
К озеру они спустились,
Встали у воды все трое,
На песчаном побережье.
Так размыслили три брата:
«Нужно камень перебросить
Через ширь озерной чаши.
Тот, чей камень ляжет дальше, —
Позади воды, на суше, —
Тот и князем назовется.
Так, по отчему завету,
Судьбы братние решатся:
Двум из нас — пути открыты
В дальний мир, в чужие земли.
Третьему — остаться дома,
Быть хранителем отчизны».
Старший брат, боец могучий,
Молвил слово:
— Кинем жребий!
Долг мой, братья золотые,
Камень свой метать вначале;
Нашей матушкой любимой
Первым вынесен я к солнцу
Из раскрывшихся соцветий,
Из черемухи весенней.
Раньше вас окреп я силой,
Прежде вас на этом свете
Сладких ягод я отведал.
Званье старшего, быть может
Ваша ловкость завоюет, —
Я тогда не стану спорить,
Тайно злобствовать не буду.
Проторить тропу я должен,
Проложить другим дорогу.
Первым кину я свой камень, —
Он для вас, идущих следом,
Станет метой путеводной!
Тот, кто вздумает охаять
Все, содеянное раньше, —
Пусть он дом себе построит,
Пусть из бревен срубит стены,
Возведет крутую кровлю
И конек вверху поставит —
Там, где только ветры дули,
Бури торили тропинки, —
Он тогда уразумеет,
Что небрежными речами
Легче труд чужой охаять,
Чем работать с прилежаньем! —
Так промолвив, взял он камень
И занес его высоко,
Изловчился, развернулся,
Валунок в полет пустил он.
Камень взмыл на крыльях ветра,
Словно ветер, взвился к небу.
Оку видевших казалось:
Улетает камень-птица
К тем закраинам небесным,
Где лежит граница мира,
Где высокий купол неба
Прикреплен к земле широкой.
Вдруг ослаб в полете камень,
Рухнул с выси поднебесной,
Словно вихрь, упал он с неба,
С высоты упал отвесно,
Ухнул вглубь волны озерной,
Возле берега другого.
Воды гулко зашумели,
Волны бурно расплеснулись.
Камень лег на дне озерном,
На струистом тихом ложе
На глазах у всех глядевших.
Средний брат, боец могучий,
Так сказал, промолвил слово:
— Проложил мне брат дорогу,
Проторил он мне тропинку,
Впереди возвел хоромы,
Там срубил-сложил он стены,
Крепко сбил углы строенья,
Высоко стропила поднял.
Так и быть — по той тропинке
Вслед за ним я зашагаю! —
Так сказав, он поднял камень
Богатырскою рукою,
Валунок в полет пустил он.
Камень взмыл на крыльях ветра,
Раскрутился он со свистом,
С шумом вырвался на волю,
Словно ветер, взмыл он к небу.
Несся, тучи задевая,
Мчался, солнце затмевая, —
Выше-выше, дальше-дальше.
А как стал он книзу падать,
С высоты к земле понесся,
Рухнул он о край водицы,
Меж волной и твердой сушей,
Виден стал наполовину:
Половина — под водою,
Над водой видна другая.
Братья старшие метнули,
Очередь — за третьим братом.
Калевитян сын любимый,
Хоть и был моложе братьев,
Хоть бедней он был годами —
Всех богаче был он мощью,
Был сильнее старших братьев,
Он и в бедрах-то покрепче,
На ногах-то он потверже
И в плечах-то он пошире!
У него — всех цепче руки,
У него — всех крепче ногти,
У него глаза — всех зорче,
Всех разумней — разуменье.
Младший брат Калевипоэг
Так сказал, промолвил слово:
— Матушка моя родная!
Твой ягненочек последний,
В смертных муках я родился,
В смертных муках, в злых страданьях,
Горький сын печали вдовьей.
Матушка моя родная!
Ты ночей недосыпала,
По утрам не завтракала,
В ясный полдень не снедала…
На столбе перед кроватью
Вечно теплилась лучина.
Ты спала, не раздеваясь,
Конь всегда стоял в упряжке.
Сколько торено тропинок
Да изъезжено дорожек —
К тайным знахарям премудрым,
К славным лекарям окрестным!
По тропам ходил буланый,
По бесчисленным дорогам.
Мать искусников искала,
Чтоб ребенка исцелили,
Чтоб скорей окрепнул слабый,
По ночам не плакал хилый.
Отдала овцу колдунье,
Отдала козу вещунье,
Ведуну дала теленка,
Наговорщику — другого,
Талер — знахарю седому,
Талер — лекарю другому.
Пела поздно, пела рано:
«Баю-баю, мой сыночек,
Подрастай, мой пастушочек,
Возмужай, могучий пахарь,
Сильным воином окрепни!»
Был сынок любовью вскормлен,
Был он ласками взлелеян.
Много весен миновало,
Много раз косили сено —
С той поры, как я качался
Возле выгона отцова,
Веселился на качелях —
На цветке черемуховом,
На березовом листочке,
На листе ольхи широком,
На ореховой скорлупке.
Облетел и цвет черемух,
И березы обнажились,
И ольшаник обезлиствел,
И оборваны орехи, —
Я же вырос, возмужал я,
Назвался Калевипоэг. —
Так промолвив, взял он камень,
Валунок в полет пустил он.
Взмыл-взметнулся камень-птица,
Раскрутился он со свистом,
С шумом вырвался на волю.
Зоркий глаз его направил,
Сильная рука метнула.
Хоть и несся он, как ветер —
Выше-выше, дальше-дальше, —
Только туч не разметал он,
Только дня не затмевал он,
Высоты не колыхал он, —
Вдаль катился он с шипеньем,
Через озеро летел он,
Миновал он дальний берег,
Долго воздух рассекал он,
В землю врезался с размаху.
Старший брат промолвил слово:
— Напрямик шагнемте, братья,
Через синюю водицу!
Камни жребия поищем,
Поглядим — куда упали? —
Дети Калева, три брата,
Не пошли тропой окольной:
Напрямик они шагнули
Через озеро большое.
В середине доходила
Им до пояса водица.
Камень старшего из братьев
Тихо спал на дне озерном,
Под покровом волн струистых:
Ни рукой не дотянуться,
Ни глазами не увидеть!
Камень среднего из братьев
Возле берега улегся,