Оглядит весь мир огромный,
Пусть окинет зорким оком
Чудеса деяний Старца,
Мудрое творенье Таары!
А последыши людские —
Сыновья отцов бессильных —
Пусть цветут привольно дома,
У околицы родимой! —
Вот и Лалли завиднелся,
Распахнулась бухта Линды,
Где дома построил Олев,
Башни гордые воздвигнул.
Вплыл корабль в родную бухту,
Встал, серебряный, к причалу.
На траву ступили братья,
Через пастбище шагнули,
Со двора пошли на выгон.
Пела в ельнике кукушка,
В ивняке дрозды кричали:
«Только дома — зреет счастье,
Лишь на родине — веселье.
Здесь признают нас собаки,
И друзья придут с приветом,
И обнимут нас родные.
Здесь и солнце светит ярче,
Здесь и звездочки лучистей!»
ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ
Калевипоэг в походе. Битва с чужеземцами в Ассамалле. Происшествие у адского котла. Танец дочерей Муру.
Золотое время счастья
Расцвело в пределах эстов.
В мирных теплых колыбелях
Наши детушки качались,
Осененные любовью
И защитой материнской.
Минуло семь лет отрадных,
Протекло семь зим спокойных.
Городов строитель Олев
Ставил крепкие твердыни,
Окружал их стены рвами.
А над каменной могилой,
Где почиет старый Калев,
Он воздвиг прекрасный город[146],
Калеву — отцу народа,
Линде матери — во славу.
Скоро в городе и люди
Стали семьями селиться.
Словно коршуна почуяв,
Куры прячутся в курятник,
Так от взора лютой смерти,
От угрозы бранных бедствий
Уходил народ за стены.
Калевитян сын любимый,
Слыша жалобы народа,
Молвил: — Должен этот город
Называться — «Линданиса»
В память матери любимой!
Кто ж еще дитя накормит
Слаще груди материнской? —
Алев — Калевов помощник
Крепость добрую построил
В Харью, в том краю болотном,
Среди топей непролазных,
Средь лесов непроходимых.
Сулев-сын поставил город,
Укрепленный в Алутага, —
Третью мощную твердыню
И убежище от бедствий.
Но спокойствие народа,
Семилетье мирной жизни
Собралась война нарушить:
Грохоча, телега брани
Привезла на берег Виру
Сотни жаждущих добычи,
Тысячи убийц свирепых,
Истязателей без счета.
Ветры с моря принесли их,
Волны к берегам прибили.
Тут гонцы и скороходы
Полетели в Линданису,
К сыну Калеву с вестями:
«Приплыла война на веслах,
Тарахтит телега брани.
Воевать вставай, могучий,
Гнать врага, неодолимый».
В стремя встал Калевипоэг,
Сел в седелко боевое,
Поскакал на голос бури
По дороге, ведшей к Виру,
Чтоб тушить пожар свирепый,
Усмирять вражду и распрю.
Взял с собой мужей достойных,
Взял с собой оруженосцев:
Пятьдесят — из края Виру,
Шестьдесят — из Курессааре,
Семьдесят — из края финнов,
С островов иных — до сотни.
Конь под витязем могучий,
У коня в монетах сбруя,
Стремя — звонкое, златое,
Удила коня — стальные,
Шита золотом уздечка,
Талеры на опоясках,
Бисером горит подпруга.
Отличен мечом воитель,
Богатырь — стальной кольчугой,
Вождь — бронею золоченой.
Кто в ту пору видел мужа,
Поспешающего к бою,
Скачущего к полю брани,
Должен тот и впрямь признаться:
Виден богатырь далеко,
Витязь ценится высоко!
Конь серебряный под князем,
Золотой на быстром всадник!
Сильный пламя сдунет в море,
Пламенем дохнет на волны,
Пламенем снега растопит,
Избу — на крыле у ветра,
Дом — на радуге поставит,
Балки выкладет на тучах,
В облаках постель постелет,
Сам усядется на солнце,
В месяц теменем упрется,
На звезду наляжет боком,
Гикнет — ветер-конь примчится.
Из травы росянки витязь
Выточит коню копыта,
Ландыш — вместо глаз поставит,
А тростник для ушек срежет.
Повернет коня направо, —
Город там зашевелится.
Повернет коня налево, —
Вырастет курган высокий.
На дыбы коня поднимет, —
Вздымется гора до тучи,
Окруженная холмами.
Через финский мост он скачет,
С громом, по дороге Виру,
По гудящим плитам Харью.
В пене конь под ним горячий,
Как звезда, скакун сияет,
Витязь на коне — что солнце,
В светозарном одеянье:
Шапка золотом расшита,
Радугой на шапке ленты,
Пояс серебром окован,
Шпоры — золото литое.
Где пройдет он, — день светает,
Где проскачет, — высь блистает,
Топи ярко зеленеют,
Шелестя, цветут равнины,
Соловьи поют с черемух,
В дальнем ельнике — кукушки,
Черные дрозды — в малине,
Пеночки — в ольховой чаше.
В Виру девушки глядели,
В Ярва щурили глазенки,
В Ляне плакали глядевши,
В Харью милые вздыхали:
— Кабы он да к нам надолго,
Кабы он у нас да пожил,
Кабы он да нам достался, —
Мы бы лето все не ели,
Год бы прожили без пищи,
Зиму — без крупы ячменной.
Мы б его кормили мясом,
Угощали бы яичком,
Хлеб намазывали маслом,
Спать бы клали на подушках,
Шелк ему бы подстилали,
Бархатом бы укрывали… —
Богатырь Калевипоэг
По дороге ехал бранной,
Оставлял следы на травах,
На камнях — печать копыта.
Если б травы понимали,
Камни говорить умели,
Скалы словом бы владели,
И слагали песнь, и пели,
То десятки мест приметных,
Тысячи бы очевидцев
Нам поведали сказанья,
Донесли до нас известья:
Как скакал Калевипоэг,
Пролетал дорогой брани.
На полях широких Виру
Уйма недругов стояла,
Шайка злыдней кровожадных,
Густо, как воронья стая,
Как громадный муравейник,
Летним солнышком пригретый.
Часть ушла другой дорогой
Сеять смерть и запустенье,
Жечь посады и деревни,
Убивать мужчин сильнейших,
Семьи их терзать и мучить
Да добро народа грабить.
Сулев ринулся на битву.
Алев-сын на вражью силу
С одного ударил края,
Олев-сын — с другого края,
Богатырь Калевипоэг, —
На коне в седле сидел он, —
Врезался в средину боя,
Прорубился в гущу битвы.
Вскачь пустив коня лихого,
Сбоку с гиком налетая,
Рушась громом на сильнейших,
Он сумел меча игрою
Супостатов позабавить,
Взмахами каленой стали,
Как тростник, валил их наземь.
Так, летая полем боя,
Головы врагов рубил он,
Рвал, как вихрь осенний листья
С ольх, с березок пожелтевших.
Поломал костей немало,
Ног — не сотню, а побольше,
Шейных позвонков — обозы,
Тысячи крестцов разбитых,
Плеч и ребер — за сто тысяч.
Мертвые покрыли поле,
Трупы полегли холмами.
Кое-где вздымались горы
Мертвых, легших друг на друга,
Сотен сто пришельцев наглых
Прахом пали в Ассамалле[147].
Калевов скакун бесценный
Плыл в крови горячей боя,
В трупах увязал по брюхо,
Где отрубленные руки
Грудой стыли, как валежник,
Пальцы мертвые торчали,
Как былинки вдоль тропинки,
Как на сжатом поле стебли.
Вовсе ни один из пришлых
В том бою не уцелел бы,
Ни один не убежал бы,
Если бы узда несчастья
Сына Калева внезапно
В сторону не повернула.
Той порой, как полем боя
На коне своем летал он,
Убегавших настигая,
Приводя в смятенье трусов,
В место скрытное ползущих,
Конь его, с холма на кручу
Перескакивая, мчался,
Вдаль копыта простирая,
И упал меж гор высоких
В потаенную трясину,
И увяз в бездонной топи
Дорогой скакун каурый.
Распорол он о коряги
Брюхо гладкое в болоте,
В тине завязил копыта!..
Калев-сын неутомимый
В горе, по коню вздыхая,
Тягостно в сердцах промолвил:
— Заклинаю, заклинаю!
Если ты попал в болото,
Стань болотом, сгинь в трясине,
Тиной сделайся вонючей,
Гнилью сделайся болотной,
Обиталищем лягушек,
Лакомством для змей и гадов! —
Богатырь Калевипоэг
Без коня не мог бегущих
Догонять, добить остатки.
И тогда он кликнул братьев
Со стези кровавой боя:
— Эй, ко мне сходитесь, други!
С поля брани воротитесь!
Отдохнем-ка от работы,
Исцелим десниц усталость! —
Тучи воронов слетались,
Волки из лесу сбежались,
Запах падали почуя,
Долю взять себе с победы,
Дань себе у смерти вырвать.
А поодаль мужи боя
Бранною своей добычей
Меж собой делиться стали.
Золото отдали князю,
Серебро — бойцам отважным,
Деньги медные — слабейшим,
Пеннинги — парням обозным,
Деньги мелкие — мальчишкам.
Калевитян сын любимый
Выпустил на крыльях слово,
Как ему поведал ворон,
Птица вещая сказала: