Перебил их словно мошек.
Ни единою сын Калев
Ни на семя не оставил,
Ни чтоб весть донесть до дому.
На широком лоне смерти
Вытянулись дети ада,
Очи злобные смежили.
Калевитян сын могучий
Сел на край стального моста
Остудить под легким ветром
Тяжкий пот горячей битвы.
Калевитян сын могучий,
Отдохнув немного, начал
Убирать с моста убитых.
Тех в поток смолы кипящей,
В пламенеющие струи,
Грудами с моста бросал он,
Запрудил телами мертвых
Дымноогненные волны.
А других стащил на берег,
Грудами свалил в долине
Гнить на память преисподней.
И тогда могучий витязь
Снова двинулся в дорогу.
Он ступил на мост железный.
Под его тяжелым шагом
Закачался мост крепчайший,
Гнулись нижние подпоры,
Скрежетали боковые.
Калев-сын шагал по мосту
В черном дыме пламенища,
По крови до щиколоток.
Не замедлив, поспешил он
К роковым воротам ада,
Где Рогатый загражденья
Изготовил для отпора,
Заслонил скалой огромной
Вход в проклятую берлогу.
Калев-сын к скале подходит,
С громом ударяет в стену.
Всею мощью непомерной
Со всего плеча наносит
Он удар, другой и третий.
Треснула стена, и в щебень
Рассыпаются устои,
Толстые столбы — в осколки,
Вдребезги — гранит подпорок!
Витязь, отшвырнув ногою
Глыбы рухнувшей преграды,
Сквозь пролом во двор ворвался,
Через двор неустрашимо
Устремился к двери дома.
Кулаком своим тяжелым
По железной двери треснул,
Вышиб дверь одним ударом,
Выворотил с косяками,
Под ноги стальную грохнул!
Калевитян сын могучий,
Ногу за порог занес он,
В сени, грузную, поставил:
Раскололись половицы,
Обвалились угловые
Камни, стены покосились,
Закачалась кровля дома,
Треснул потолок дубовый.
Женщины туманный призрак,
Скорбный призрак бедной Линды.
Образ матери умершей,
Показался взору сына.
Одинокая, за прялкой
Мать умершая сидела,
Колесо вертя ногою,
Теребя кудель густую,
Золотые волоконца,
Льна серебряную волну
В нитку тонкую крутила,
Петь пускала веретенце.
Окунала пальцы в чашке
Золотой, стоящей справа, —
В ней была вода живая,
Одаряющая силой.
Слева ж, на столбце, у прялки
Тоже чашечка стояла,
Но с водою увяданья,
Убивающею силы:
Кто в ней хоть язык омочит, —
Телом и душой увянет.
Призрак матери глазами
Указал дорогу сыну
К чашечке, стоявшей справа.
Калевитян сын любимый
Знак ее безмолвный понял:
Взял он чашку золотую,
Отхлебнул воды волшебной,
Чтобы в силах укрепиться.
Силы дивные почуяв,
Поднял он тяжелый камень,
Со всего размаху бросил
В стену горниц потаенных…
Задрожало дно морское,
Моря хлябь над ним вскипела,
Искры брызнули, сверкая,
Сыну Калева в зеницы.
Рухнула стена глухая,
На пол с грохотом упала.
А за той стеной сидела
Мать Рогатого — старуха —
За гремучим ткацким станом.
Ниточки подергивала,
Бердами побухивала,
Полотно сколачивала.
Бабкин глаз приметил сразу
У могучего на пальце
Чародейный колокольчик.
Сладким голосом запела
Старая, заговорила:
— Что за славный колокольчик
На мизинчике у гостя!
Подари мне колокольчик,
Дай мне редкую вещицу!
Повяжу на шею кошке,
Чтоб мышей у нас пугала,
Горностаев забавляла. —
Калевитян сын любимый
Отвечал хитро старухе:
— Прежде чем про колокольчик
Толковать с тобою будем,
Ты скажи-ка мне, бабуся,
Прокудахтай, золотая:
Дома ли хозяин старый,
Петушок твой домовитый?
Надо нам дела мужские
Нынче меж собой уладить,
Коих женщины не смыслят,
Девушки не понимают. —
Баба старая сказала:
— Улетел петух домашний,
Не дождусь вторые сутки.
Да, наверное, вернется,
Как управится с делами,
Разве завтра к вечерочку
Или утром послезавтра.
Погости у нас покамест,
Поскучай со мной, старухой.
Уж настряпаю на славу
Я для гостя дорогого!
Освежись пока с дороги
Нашей брагою медовой.
Вон прими, на ткацком стане
Слева, кружку золотую. —
Калевитян сын любимый
Разумел, что в этой кружке
Злая влага увяданья,
Отнимающая силу, —
И ответил он старухе:
— Благодарствую, бабуся!
Нет сейчас к питью охоты. —
Витязь начал осторожно
Озирать жилье чужое,
Нет ли где какой лазейки,
Или дверцы потаенной.
И в одной стене увидел
Дверцу, спрятанную в нише.
Неприметную для глаза.
К этой дверце подошел он,
Пальцы протянул к задвижке.
Но в тот миг, когда хотел он
Ухватить рукой задвижку,
Дверца вдруг сама собою
С треском настежь распахнулась.
И оттуда, из-за двери,
Из глухой норы глубокой,
Вылетели ураганом
Первые в свирепых битвах
Воины владыки ада —
Те, которых он заране
Выбрал для защиты дома.
Ты видал ли на охоте,
Как вокруг Медовой Лапы,
Как вокруг Лесного Деда
Стая прыгает овчарок,
Измываясь над косматым,
Как за шкуру сына дебрей
Цапают собачьи зубы?
А медведь сидит на месте,
На бугре сидит, согнувшись.
Тяжело сопя да бедра
Охраняя от укусов.
Лишь порою он качнется,
Да махнет широкой лапой,
Да одну из остроклыких
Хватит лапой по затылку.
Взвоет, кровью обливаясь,
Уползет, визжа, овчарка
Издыхать в кусты лесные.
Так отмахивался Калев
От собачьей адской стаи:
Как отпустит оплеуху,
В новой не было потребы:
Одному одной хватало, —
Падал воин от удара,
Умирал от оплеухи,
Успокаивался, злобный.
После маленькой забавы
Все вояки околели:
Тридцать было их, отборных
Силачей, у князя ада.
Тридцать раз ударил Калев —
Тридцать мертвецов валялось
На полу, залитом кровью.
Это видевший Рогатый
Закричал с порога злобно:
— Что наделал ты, мальчишка,
Сумасброд пустоголовый?
Если шутки ты не понял,
Будет ссора пошумнее!
Пусть на мне вины не будет,
Пусть за все ты сам ответишь!
Ты — грабитель и разбойник,
Вор ты — вот кто! — вор бесстыдный
На добро чужое жаден,
На мошну чужую ловок!
Вор ты был и вором будешь,
Лиходей ты и разбойник!
Уж не думаешь ли ложью
Перед нами обелиться?
А не ты ли хищной лапой
Растащил мои достатки?
А не ты ль похитил шапку
Исполнения желаний,
Выкрал мой волшебный прутик,
Девушек унес из дому,
Из избы моей — тетерок?
А не ты ли, вор бесстыдный,
Сундуки мои очистил,
Золотой мой клад заветный
Выгреб длинными когтями?
Вот он, меч мой заповедный,
У тебя зажат в ладонях!
Золотой мой колокольчик
У тебя блестит на пальце!
Как же ты не вор, собака?
Разве есть прощенье вору? —
Калев-сын тотчас все понял,
А поняв, хитро ответил:
— Что старьем ты попрекаешь,
Древностью позавчерашней?
Храбреца широкой глотки,
Языком воюющего,
Прежде бабой называли,
Примиряющей детишек,
А мужчины разрешали
Несогласье честным боем, —
Слов на ветер не бросали,
Языком не молотили!
Сила в честном поединке
В старину решала споры!
Почему ты, жидконогий,
В лес бежал, укрылся в нору
Прежде испытанья силы,
Честного единоборства?
Почему ты ночью, подлый,
Не в своем являлся виде, —
В жалком образе ребенка, —
Раздражать мужей усталых,
Воровать у них похлебку?
Вылезай-ка из-за печи,
Выходи-ка вон из дому!
На простор пойдем открытый,
Чтобы спор наш стародавний
Верным способо. м закончить!
Я затем свой дом покинул
И топтал дорогу ада,
Чтоб мы равны в битве были,
Равны в мужестве и силе, —
Меч в ножны убрать хочу я,
Снять с мизинца колокольчик!
Так промолвив, славный витязь
Отвязал свой колокольчик,
Почивать засунул в торбу,
Меч в ножны втолкнул, на отдых.
А Рогатый, видя это,
Бледный вышел из укрытья,
Бел, как снег, шагнул из двери.
От испуга у злодея
Ум запутался в онучах
Сам не ведал он, что делал,
Под собой пути не видел.
Захотел он выпить влаги,
Что костям дарует силу,
Укрепляет дух и тело.
Но рука его ошиблась,
С перепугу растерялась,
Не по той пошла дороге, —
Ухватила кружку слева,
Где была вода бессилья,
Сокрушающая тело,
Затемняющая разум.
Калевитян сын любимый
Совершившееся видел
И другую кружку — справа —
Всю до капли вылил в горло.
И огнем пошла по жилам
Влага жизни, влага силы.
Волны мощи небывалой
Наполняли сердце мужа…
Пусть повествованье боя
Прялка следующей песни
Пропоет в круженье звонком!