Для мамы и бабушки Арины место нашлось самое хорошее — как раз над судьями, в третьем ряду, именно туда, куда направлен взгляд фигуриста. Только заняли места, как началась двадцатипятиминутная пауза между выступлениями мальчишек и девчонок, в течение которой негромко тарахтя по льду ползала заливочная машина, а зрители выходили и заходили.
— Сидите тут! Всё, я побежала! — помахала ручкой Арина, усадив маму и бабушку, и быстро направилась в раздевалку.
Уже приготовившись открыть дверь и выйти с катка, Арина оглянулась, и увидела, как рядом с мамой сел высокий мужчина в пальто и костюме. Вид у него был очень важный.
— Милая, ни пуха! — крикнула мама и помахала рукой, но тут увидела человека рядом с собой и вскочила с места. — Владимир Степанович! Здравствуйте! Какая встреча…
По всему видно, что Дарья Леонидовна была сильно взволнована и смущена, увидев мужчину. Ведь это был её начальник, директор Уралвагонзавода Владимир Степанович Соколовский!
— Здравствуйте, Дашенька! — уверенно сказал Соколовский и чуть приподнял номенклатурную каракулевую шапку-гоголь. — Какими судьбами?
— Да мы с мамой за Люсю пришли поболеть! — смущённо сказал Дарья Леонидовна, не зная, куда девать руки от стеснения. — У ней сегодня первый стартовый номер. Совсем скоро будет кататься. Она очень любит фигурное катание, и заняла первое место после вчерашнего этапа!
Дарья Леонидовна больше не знала, что сказать, и радостно посмотрела на руководителя. Однако вид Соколовского не внушал радости, он не улыбнулся даже из вежливости, лишь мрачно посмотрел на лёд, отвернувшись от женщин.
— А вы что тут делаете? — озадаченно спросила Дарья Леонидовна. — Тоже поболеть пришли?
— Да! Поболеть! — с некой досадой в голосе ответил Соколовский, неприязненно взглянув на Дарью Леонидовну. — Моя дочь тоже будет сегодня выступать. И… Знаете ли… Ваша Люся, как вы выразились, переступила моей Марише путь к победе! Это некрасиво! У нас такие планы…
Больше директор не нашёлся что сказать, но зато нашлось что сказать у Антонины Никифоровны. Возмущённая тем, что Соколовский с ней не поздоровался, что было проявлением крайнего неуважения, она окончательно вспылила, когда он стал высказывать какие-то глупые необоснованные претензии к Люсе.
— Что-что ты сказал, мил-человек? — Антонина Никифоровна встала с места, хлопнув откинувшейся сидушкой, и встала в агрессивной позе руки-в-боки. — Кто насчёт кого выразился? Ты что плетёшь, хрен моржовый?
Соколовский посмотрел на Антонину Никифоровну и опешил: на него смотрел грозный взгляд бывшей лётчицы, крушившей фашистов, как капусту, и не боявшейся абсолютно ничего. Непримиримой враждой блестели зелёные Люськины глаза, на костюме, видневшемся из-под распахнутого пальто, сияли орденские планки. И директор… Струхнул! Увидел перед собой властную решительную женщину, наверняка при должности, коммунистку, а может быть, и народного депутата. Забоялся, что скандал может набрать обороты и отразиться на карьере. Вдруг вызовут в горком, а то и в обком…
— А… всё пустое! — махнул рукой Соколовский, в свою очередь вскочил с места и быстро покинул зрительные ряды.
— Мама! Ну что ты делаешь? — с укоризной сказала Дарья Леонидовна, сама втайне радуясь разрешившейся неловкой ситуации, и в тоже время опасаясь за возможные последствия. Соколовский на работе считался самодуром, способным сгнобить человека почём зазря.
— И что я делаю, Даша? — спросила Антонина Никифоровна, усаживаясь обратно на своё место. — Этот мужик насчёт твоей дочери и моей единственной внучки прохаживается, а я должна терпеть это? Я ради неё сюда пришла! И хочу увидеть только её победу, а не игру в поддавки! Она Хмельницкая! Как и ты, к слову.
— Да, но… — замялась Дарья Леонидовна. — Это же мой начальник! Вдруг будут какие-то неприятные последствия на работе.
— Если будут какие-то там последствия, только мне свистни! — решительно сказала Антонина Никифоровна. — Я мигом этого хлыща на место поставлю…
Не успела бабушка Люськи сказать, как она приструнит Соколовского, ожил информатор, и тут же у калитки появились шесть фигуристок в сопровождении Левковцева.
— Здравствуйте, дорогие товарищи, — загрохотали динамики. — Начинается короткая программа девушек старшего возраста в первенстве по фигурному катанию города Екатинска. На лёд для разминки приглашается первая группа участниц…
И первой выпрыгнула на лёд, естественно, Арина…
Глава 14Чистоган
Арина после того, как оставила бабушку и маму на трибунах, вприпрыжку побежала в раздевалку. Хоть время ещё было достаточно, но первый стартовый номер… Кажется, у неё такого ещё не было за всю спортивную карьеру. И сегодня предстоял первый опыт такого рода.
В раздевалке лежал распечатанный стартовый лист, и Арина ещё раз посмотрела его. После неё катала Анжелика и Зоя, высокая, почти с Арину ростом, белокурая девушка. Если с Анжеликой всё понятно — на фоне Арины она будет смотреться слабовато, в первую очередь из-за детского стиля катания, то Зоя вполне могла вызвать реакцию публики. Короткая программа у неё была очень зрелищная и романтичная, на музыку Нино Рота из фильма «Ромео и Джульетта» 1968 года. Композицию эту очень часто использовали в юниорском фигурном катании, особенно девушки. Зоя сидела на скамейке и заплетала волосы в сложную причёску, которая должна напоминать моду эпохи Возрождения. Платье у неё было небесно-голубым, с серебристыми блёстками. Очень нежное и красивое. Арина, кажется, в двенадцать лет каталась под эту музыку. И почти в таком же платье.
— Привет, всем удачного дня! — улыбнулась Арина и тоже стала переодеваться.
Разговоров почти не было — все понимали, что настало время настоящей работы.
Одевшись, Арина попрыгала на коньках, ещё раз проверила шнуровку. Тройной лутц… К нему было особое отношение. Поэтому изолентой, похищенной из инструментов отца в прихожке, она сделала намотку вокруг шнурков, прикрепив концы друг к другу. Обвязка выглядела сносно, насколько это было возможно. Конечно, привычный скотч подошёл бы лучше, но здесь его не было…
— Зачем тебе это? Боишься что развяжется? — недоуменно спросила Зоя, показывая на невиданную конструкцию.
— Боюсь, — призналась Арина. — Если хорошее выступление может зависеть от такой мелочи, её стоит ликвидировать.
Арина достала из рюкзака мамину помаду с тушью, подошла к зеркалу и стала делать лёгкий макияж для выступления. Получалось неплохо!
— Люся, что ты делаешь? — удивилась Анжелика. — В школе за это выгнали бы!
— Это в школе! Извини, но Жар-птица не может выглядеть, как серая мышь! — усмехнулась Арина. — Давай и тебе нарисую что нибудь, например, снежинку на лбу.
Анжелика, смеясь, убежала и спряталась за шкафы, высунув голову и показав язык. Серьезная атмосфера понемногу стала сглаживаться. Часы показали без двадцати минут тринадцать часов. Пора идти.
Арина вышла из раздевалки и уверенно во главе группы фигуристок направилась ко входу на каток. В её время служебная часть ледовой арены была заполнена множеством людей, имеющих в неё аккредитацию. Тренеры, фигуристы, врачи, рабочие, администрация. И так было на любом старте, вплоть до обычных этапов Кубка России. Здесь, в СССР, внутри не было никого. Не было даже милиции, что для Арины показалось крайне удивительным. В современное время все арены охранялись не только частными охранными службами, но и командированными сотрудниками полиции в большом количестве. Попасть туда просто так было абсолютно невозможно. В ДЮСШОР номер один города Екатинска функции частных охранных структур и полиции исполняла техничка Марья Ивановна со шваброй в руке. По-видимому, больше никого не требовалось…
У двери катка фигуристок встретил тренер. Был он одет подчёркнуто официально — в костюм с галстуком и вёл себя соответствующе. Рядом стоял врач в белом халате с чемоданом в руке. Арина с удивлением узнала того насмешливого доктора из спортивного диспансера.
— Сейчас вас осмотрит врач диспансера, Евгений Геннадьевич, если всё хорошо, выходим на разминку через десять минут, — заявил Левковцев.
Врач тут же приступил к своим обязанностям. По очереди у каждой спортсменки трогал лоб, проверяя, нет ли температуры, заставлял открыть рот, чтоб посмотреть состояние носоглотки, нет ли покраснения, мерил пульс, держа руку на запястье. Осмотрел всех шестерых фигуристок, расписался в стартовом листке и допустил до соревнований.
— Всем удачи, девчонки, и помните — я всегда рядом! Хмельницкая! Ты, я гляжу, уже в форме. Молодец! — по доброму улыбнулся врач и ушёл.
— Девочки. Ещё раз напоминаю регламент, — строго сказал Левковцев. — Сейчас объявят разминку. Выходим на лёд, разминаемся по обычной схеме. Сначала ноги и руки, потом плечевой пояс и спину. Сильно не усердствуем. Это не тренировка. Когда попросят покинуть лёд, сразу покидаем, на это даётся 30 секунд. Текущая спортсменка остаётся. Это касается не только ближайшей Хмельницкой, но и второй разминки. Информатор объявил о вашем старте — в течение 30 секунд следует занять стартовую позу. Программа закончилась — благодарим зрителей и также в течение 30 секунд покидаем лёд. Только после того, как откатавшая спортсменка покинула лёд, следующая заходит и начинает раскатываться. Спортсменка, закончившая прокат, садится на скамейку и ждёт своих оценок. Покидать в это время арену запрещено. Как бы вам ни было больно или радостно за ваш прокат, сидите и ждите оценок — выкажите уважение судьям и зрителям.
— Да знаем мы, Владислав Сергеевич, не первый раз же! — сказала Зоя, осторожно подпрыгивая на коньках и вращая корпус.
— Не первый! — согласился тренер. — Но казусов было много. И психи были. Ладно, пошлите. Если что-то непонятно, спрашивайте. Если какие-то проблемы с прокатом, обращайтесь к старшему судье, чтоб остановили музыку. По организации и регламенту все вопросы к судьям, я тут ничего абсолютно не решаю и нахожусь в таком же положении, как и вы. Однако если проблемы со здоровьем, позовите и я подойду. Это моя часть ответственности. Всё! Пошли! Не забываем улыбаться!