— Ты пострадавшая? Ходить можешь? — спросила одна женщина и махнула рукой. — Иди сюда. Твой тренер сказал, что повреждена рука.
— Да так… Эмм… Ничего страшного. Спасибо за заботу… — неуверенно промямлила Арина и залезла в машину. — А куда мы поедем?
— В городскую больницу, естественно, куда ж ещё! — поучающим тоном сказала врач. — В приёмное отделение травматологии и ортопедии.
Арина вспомнила про городскую больницу и совсем приуныла. Чёрт… Не дай бог, госпитализируют… В районе локтя появилась тяжесть. Похоже, пошёл отёк.
Левковцев сел рядом с ней, напротив врачей.
— Как самочувствие? Болит?
— Болит, — призналась Арина и пошевелила рукой. — Но не сильно. Некритично. Перелома нет. Вывих, и то небольшой.
— Девушка, большой или небольшой, это определит врач в приёмном отделении! — строго сказала одна из врачей скорой, женщина в возрасте. — В любом случае отправят на рентген.
— Люда, пойми, это для твоего же блага, — терпеливо сказал Левковцев. — Если травма небольшая, восстановишься и будешь участвовать в чемпионате области. Если рука двигается, значит, хорошо отделалась.
— А время? — уныло спросила Арина. — Я сейчас надеялась ещё больше прибавить, а так получится, начну готовиться за несколько дней, с того же уровня.
— Мамочка родная, это же Люда Хмельницкая! — воскликнула второй врач скорой, девушка лет двадцати пяти, всё время разглядывавшая Арину. — Про неё же в газете писали! Татьяна Викторовна! Неужели вы не узнали?
— И правда! — вдруг заулыбалась врач. — У меня дочка, Дашка, все уши прогудела про фигурное катание. Жаль, конечно, что всё так получилось, Люда. Вот уж никогда бы не подумала, что так встретимся.
— Ничего! Всё будет хорошо! — заверила молодая врач. — Я тебя провожу, куда надо, чтоб всё было без очереди. Скажу сразу — если рука двигается, а боль локализована лишь в районе локтя — скорее всего, небольшое растяжение связок. Ничего страшного. За неделю-две заживёт. Меня, кстати, Ирина звать. Я твоя большая поклонница!
Левковцев скептически посмотрел на врачей, но ничего не сказал. Как профессионал он понимал — одно дело, если травмируется обычный человек, который в шине хоть месяц проходить может, а потом пару месяцев восстанавливаться, и совсем другое дело, если даже небольшая травма у спортсмена. После неё мало выйти на полное выздоровление. Потом нужно время для реабилитации и восстановление хотя бы прежней спортивной кондиции, не говоря уже о прибавке мастерства и результатов. Хотя… Как раз у Хмельницкой уже был случай, когда после того злосчастного падения и удара головой она прибавила в мастерстве в несколько раз.
Скорая подъехала к санпропускнику знакомой Арине больницы, врачи помогли ей выбраться из машины, невзирая на слабые протесты Арины, что она абсолютно здорова. То, что врачи помогают городской знаменитости, казалось им из ряда вон выходящим явлением в рутинной работе. Они хотели дотронуться до звезды!
В приёмном отделении травматологии толпилось много народа — в основном прохожие, поскользнувшиеся на тротуарах, и дети с подростками, свалившиеся с горки. Сидеть бы тут Арине с Левковцевым порядочно времени, но Ирина уверенно зашла в кабинет травматолога и через несколько секунд, заговорщицки подмигнув, позвала Арину к себе. Левковцев тоже хотел зайти, но Ирина его отстранила уверенным взмахом руки.
— А вы куда это, товарищ тренер? Девочке там придётся раздеваться. Подождите в коридоре.
Левковцеву пришлось остаться в коридоре и сполна ощутить на себе волну негодования людей, ждущих приёма у травматолога.
— Ни стыда ни совести нет! — недовольно проворчал мужик в рабочей телогрейке и ушанке с забинтованной кистью, стоявший у двери кабинета. — Я уже два часа тут стою, мочи нет. То из стационара привозят на каталках, то знакомые и блатные приходят без очереди.
— А ты зачем пускаешь всех подряд??? — возмутилась бабка в серой пушистой шали и в мутоновой шубе, сидящая на лавочке и поддерживающая руку. — Все так и будут через тебя идти. С энтих мужиков толку как от козла молока! Ты встань напротив двери и не пущщай никого!
Глядя на них и вся очередь начала возмущаться и выступать, специально громко, чтобы Левковцев понял, что эта ругань по его душу. Тренер не стал связываться, отошёл подальше и сел на пустую лавочку.
… Пока Левковцев принимал на себя всю волну негатива разгневанных пациентов травматологического отделения городской больницы, в кабинете директора ДЮСШОР города Екатинска проходил нелицеприятный разговор между директором этого заведения товарищем Каганцевым и главным тренером ДЮСШОР ЦСКА товарищем Жуком. По статусу Каганцев был выше, чем Жук, но по номенклатурной иерархии московский гость, конечно, стоял выше, ибо директоров спортивных школ в СССР тысячи, а Станислав Жук — один. Исходя из этого и строился весь разговор.
— Меня сюда направили с вполне определённой целью! — заявил Жук. — Федерация фигурного катания заявила, что тут есть две перспективных спортсменки. И чтобы я их посмотрел и оценил, в расчёте на олимпиаду в Калгари. Что я вижу? Что я вижу, товарищ Каганцев? Где перспективные спортсменки, которые удивили партийное руководство? Соколовская катает средненький контент, на уровне юниорки. В Москве таким лицедейством удивить кого-либо очень трудно. Другая что-то продемонстрировала, похожее на тройные прыжки, но все два раза неудачно. В результате уехала на скорой помощи. Что мне говорить председателю федерации?
— Вы видели только небольшую часть тренировочного процесса, товарищ Жук! — заявил Каганцев. — В спорте всякое может быть. Сегодня девушкам не повезло. Завтра повезёт. Они ж ещё подростки!
— Моё мнение остаётся прежним, — непримиримо сказал Жук. — Соколовскую я посмотрю и, возможно, возьму к себе. Ту, которая уехала на скорой, оставлю вам. Учите её тройным сами. Мне в песочнице барахтаться не пристало. Мне золото для страны брать надо.
Эх, знала бы Марина Соколовская, что о ней идёт разговор, как у двух бар, торгующих породистую лошадь или гончую…
Глава 2Врачебные дела
В кабинете экстренной травматологии было весело. Травматолог Моисей Рудольфович Свирский был основательно подшофе. Об этом говорили весёлое поведение, красные глаза и хриплый голос. Хотя, возможно, хриплый голос был от папирос «Беломорканал», которые травматолог курил почти безостановочно, не успевая опорожнять переполненную пепельницу в окно, под которым уже образовалась груда бычков размером с сугроб. Впрочем, как специалисту, Свирскому не было равных. Принимали вместе с ним две медсестры, весьма дородных дамы. Одна делала перевязки и накладывала гипс, что само по себе предполагало наличие немалой силы, другая быстро писала карточки и рецепты нечитаемым почерком, что было тоже полезным навыком.
— Полных лет сколько тебе? Имя, фамилия, отчество, место жительства, — невозмутимо спросил Свирский, давая рукой знак медсестре, сидящей за столом напротив, писать данные в журнале приёма.
— Эмм… Шестнадцать. То есть, четырнадцать, — смущённо пробормотала Арина. — Хмельницкая Людмила Александровна. Улица Кирова, дом 72.
— Так и пишите, Алевтина Евгеньевна, возраст четырнадцать тире шестнадцать лет, — сострил Свирский, считавший себя большим балагуром и острословом. — Итак, на что жалуемся?
— Я спортсменка, фигуристка. Упала на катке. На лёд. На руку, то есть, — объяснила Арина и показала повреждённую руку. — В локте болит.
— Ясно. Разденься там за ширмой, пожалуйста, Людмила, до майки, чтобы я посмотрел локоть, — попросил Свирский и закурил новую беломорину.
Арина прошла за белую ширму, сняла шапку, шарф, куртку, олимпийку и осталась в белой майке с надписью «СССР» на груди. Потом прошла к Свирскому и встала прямо напротив него. Травматолог, не выпуская папиросину изо рта, лишь перекатив её на одну сторону, ощупал травмированный локоть.
— Здесь болит? А здесь? Согни, разогни. Пошевели пальцами. Пальцы не немеют? Мурашки по коже не бегут? Хорошо. Значит, нерв не передавлен. Перелома похоже, нет. Но рентген пройти придётся на всякий пожарный. Садись, Людмила. В общем так…
Свирский задумался, потом продолжил.
— Перелома у тебя нет, так же как смещения головок костей. Вывих несильный. Повлёк за собой скорей всего, микрорастяжение отдельных нитей сухожилий. Слушай внимательно. Сейчас я напишу тебе направление на ренген, на этом же этаже, 108 кабинет, подойдёшь к медсестре. Снимки придут ко мне и я посмотрю их, но они готовы только через неделю будут, потом пошлём в спортивный диспансер Миронову. В остальном, лечение консервативное. Обезболивающие таблетки анальгин, три раза в день после еды, и уколы в процедурном кабинете — тримекаин и витамин В. Физиотерапия. Магнит или парафин. Напишу заключение, пойдёшь по нему к Миронову, может, он ещё что-то добавит. Сегодня он уже не принимает, так что завтра.
— А… — робко промямлила Арина. — Мне что, больничный дадут?
— Естественно! — Свирский потушил беломорину в пепельнице жёлтыми от табака пальцами. — Минимум неделя покоя. Желательна была бы иммобилизация в шине, но я думаю, это излишнее. Да… Мочи тряпку в холодной воде и прикладывай к локтю, по крайней мере, сегодня. Надо было сразу это сделать. Пока одевайся.
Мрачная Арина оделась, взяла направление на рентген, заключение осмотра травматолога и вышла в коридор в сопровождении врача Ирины.
— Вот она, краля писаная, что без очереди вошла! — заорал мужик и хотел добавить что-то ещё, но его чуть не силком затолкнула в кабинет бабка в мутоновой шубе.
— Иди уже, рот опять раскрыл!
Правда, зашедшего тут же отправил восвояси Свирский, решивший с медсёстрами попить чайку, или чего покрепче.
— Мужчина! Вас приглашали? — недовольно спросил травматолог. — Выйдите, пожалуйста, в коридор. Перерыв десять минут на санобработку помещения.
Мужик был сильно недоволен, но что-то возразить не решился, с унылым видом вышел в коридор и замер опять у двери кабинета, прислонившись к стенке.