— Здравствуйте, — смущённо поздоровалась с мужчинами Дарья Леонидовна. — Сейчас сразу же поедете?
— Сразу поедем, — подтвердил Левковцев. — Поезд в двенадцать часов отходит. Пока доберёмся… Лучше на вокзале посидим, в зале ожидания. А вы поедете с нами?
— Не знаю… — растерянно ответила Дарья Леонидовна, пожав плечами. — В планах не было, но если это возможно, то хотелось бы, конечно… Хоть помочь в поезд сесть.
— Так езжайте, — разрешил Соколовский и, чуть подумав, добавил: — Я и сам поеду. Всё равно автобус потом сюда вернётся.
Отдав распоряжение водителю личной машины, чтобы ехал домой, Соколовский сел в автобус. За ним зашли Левковцев и Дарья Леонидовна, рассевшиеся по салону поодиночке. Автобус закрыл дверь и медленно тронулся от парковки ДЮСШОР. Предстояла двухчасовая дорога до Свердловска…
Утро только начиналось, а проснулась Арина и вовсе в самую рань — ещё до шести часов. Поэтому, как только «Икарус» выехал за город и в окнах замелькали леса и горы, её сразу же укачало, напала сонливость, и она уснула, откинувшись на подголовник и спинку кресла…
Разбудила Соколовская, довольно чувствительным тычком в бок.
— Вставай! Хватит дрыхнуть! Приехали! Нас ждут великие дела!
— Что? — недоумённо спросила Арина сонная, не поняв, что произошло.
А произошло то, что автобус подкатывал прямо к входу на вокзал. В окна стало видно монументальное здание, построенное в стиле советского неоклассицизма. Смотрелось оно солидно — с колоннами, четырёхугольным портиком и длинными боковыми крыльями с анфиладой колонн по фасаду. С правой стороны вокзала на колоннах висел громадный плакат, размером чуть не в два этажа, с надписью «С 8 Марта!» и букетом тюльпанов. С левой стороны вокзала висел такой же по размеру плакат с георгиевской лентой и надписью «С 23 февраля!».
Автобус затормозил прямо у ступенек и остановился, чихнув чёрным дымом. Прохожие с любопытством смотрели, как из «Икаруса» с табличкой «служебный» выходят трое взрослых и две девушки в спортивной одежде.
— Марина, давай я сумку понесу! — предложил Соколовский, протянув руку к сумке.
— Нет! — как отрезала Марина. — Она не тяжёлая, и в Москве её никто за меня таскать не будет!
Соколовская была права — в спортивной среде считалось, что свои вещи каждый должен таскать сам. Одни могли ехать на соревнования с минимумом вещей в малюсенькой сумке, другие тащили огромные баулы, куда пихали множество вещей, вплоть до спортивной еды с водой, а также коктейльных платьев и босоножек на шпильке, в расчёте блеснуть на жеребьёвке и на банкете. Тут мысли Арины переключились на другую тему.
Хм… Интересно, а после этого первенства банкет будет? Во времена Арины никаких банкетов после юниорских соревнований не проводилось — не доросли ещё юные звёзды до столов с дорогим шампанским и омарами. Но на всякий случай… Да, именно на всякий случай, Арина взяла с собой плиссированную чёрную юбочку, блузку в красный горох и скромные подростковые балетки.
Левковцев отправился в кассу получать забронированные билеты, а остальные прошли в зал ожидания. Большие круглые часы, висевшие высоко на стене, показывали половину одиннадцатого — времени ещё было очень много. И провести его предстояло на скользких деревянных сиденьях, с которых почему-то всегда сползала задница.
— А нам целое купе дали! — помахал билетами вернувшийся Левковцев. — Вот это да! А я уже думал, в плацкарте придётся ехать.
— В боковом проходе, у туалета, верхняя полка, — хихикнула Дарья Леонидовна.
— А что… — покраснел Левковцев. — Ездили и так. В студенческой юности.
— Ну ещё бы мы наших земляков отправили в плацкарте! — важно сказал Соколовский. — Отдохнёте в купе, пока едете. Вы с собой в дорогу-то взяли что-нибудь? Вагона-ресторана в поезде нет, он не дальнего следования.
— Мы попозже в буфет сходим, посмотрим, что там есть, — заявила Дарья Леонидовна. — Я Люде собрала кое-что в дорогу, но наверное, ещё куплю.
Соколовская достала из сумки книгу и начала читать, не обращая внимания на разговоры, шум и постоянные объявления по громкой связи. Арина тоже попробовала читать, но не получилось — постоянно отвлекалась на разговоры взрослых, сидевших рядом, на людей, проходивших мимо, на поезда, мелькающие в больших арочных окнах. Прочитанный абзац забывался сразу же. Сконцентрироваться не удавалось. «Чем я отличаюсь от неё?» — с завистью подумала Арина, глядя на невозмутимую Соколовскую, переворачивающую страница за страницей роман Жюля Верна. Привыкшая в своём времени жить в постоянном информационном мусоре со всех сторон, Арина с трудом воспринимала информацию, которая должна занимать долговременную память. Для того чтобы прочитать книгу и запомнить прочитанное, ей нужен был абсолютный вечерний покой и сконцентрированность на прочитанном. Читать так, как Марина, не обращая внимания на окружающий шум, она не могла.
Однако у всего бывает начало и конец. Замучившись от маеты на неудобном сиденье, Арина второй раз уснула и проснулась, когда мама осторожно потрогала за плечо.
— Люда! Пора! Посадку объявили!
Пока Арина дремала, Дарья Леонидовна успела сходить в буфет, источающий аппетитные запахи, и купить в дорогу пару беляшей, завёрнутых в вощёную бумагу и пластиковый мешок.
— Вот тебе перекус на вечер, положи в сумку, только смотри, на костюмы чтоб жир не набежал, — заявила мама. — Там я утром собрала тебе ещё кое-что. Это на завтрак. Можешь вместе положить, в мешочек.
— Что собрала? — с подозрением спросила Арина. — Я не хочу! Не буду!
— Хочешь! И будешь! — решительно возразила мама. — В дороге всегда есть хочется. Не выдумывай глупости. Владислав Сергеевич! Проследите, пожалуйста, чтобы она поела нормально! Никак не могу заставить. Я понимаю, что диета, но она вообще есть не хочет.
— Обязательно прослежу, Дарья Леонидовна, не беспокойтесь, — рассмеялся Левковцев и встал с сиденья, посмотрев на вокзальные часы. — Нужно идти. Время. Пятый вагон, места пять, шесть и семь.
— Начинается посадка на скорый поезд номер 15 Свердловск — Москва. Поезд находится на первом пути А первой платформы, — заявил информатор женским голосом.
Собрав вещи, маленькая процессия из Екатеринбурга влилась в поток пассажиров, направляющийся на посадку, и почти растворилась в нём, но после выхода из вокзала на перрон снова собралась воедино.
На улице встретила вокзальная суета, и это было как в историческом фильме! Гудки электровозов, стук колёс на железнодорожных стыках, пассажиры, снующие в разные стороны, прохаживающийся постовой милиционер в шинели и шапке-ушанке с портупеей и кобурой сбоку. В воздухе витало некое ощущение праздника и того самого «вокзального» запаха, знакомого каждому в СССР, кто хоть раз ездил в советском поезде.
Хорошо, что не пришлось тащиться ни на мост, ни в тоннель — поезд стоял на первом пути от вокзала. Длинные зелёные вагоны с нарисованным гербом Советского Союза и надписью «МПС СССР» растянулись по всему перрону, по которому подходили отъезжающие и провожающие. Были тут и военные, и гражданские, и старые, и молодые, и дети. По-разному одетые, с рюкзаками на плечах и многочисленными сумками в руках.
У каждого вагона была открыта одна передняя дверь, у которой стоял проводник в форменной тужурке и проверял билеты. Левковцев показал их на всю троицу, проводник махнул рукой, разрешая заходить, и Арина полезла первая по крутой скользкой металлической лестнице вверх. Тяжёлая сумка так и норовила оттянуть спину вниз, но Арина не поддалась земному притяжению и вскарабкалась наверх, где остановилась, поджидая остальных.
— Граждане провожающие, смотрите на время! — громко сказал проводник. — За пять минут до отправления поезда покидайте вагон!
Арина посмотрела на часики «Чайка» — на циферблате было 11:50. Совсем скоро поезд отправится!
— Пройдёмте! — Левковцев открыл откатывающуюся дверь, пропустил фигуристок и следом вошёл в вагон. — Ищите наши места!
Купе с нужными местами оказалось вторым от купе с табличкой «Проводник».
— Это моё место! — непреклонно заявила Соколовская, бросая сумку на нижнюю полку.
Левковцев занял нижнюю полку напротив, а Арине… Достался верх! Но пока, естественно, можно было сидеть внизу. Купе было тесным, и ни маме, ни Соколовскому места в нём просто не хватило, поэтому они стояли в коридоре, мешая проходившим пассажирам и другим провожающим, которые уже не раз высказывали недовольство. Впрочем, так стояли почти все провожающие — казалось, что в коридоре собралась длинная очередь.
Самое фиговое, что мама опять прослезилась. Ни слова не говоря, обняла Арину и прижала к себе. Хм… Разве Люська никуда не ездила из дома? По-любому должна была ездить или в пионерский лагерь, или к бабушке в деревню. Вот… Пришлось ещё и маму утешать. Тут бы саму кто утешил, дал напутствие на хорошее выступление…
— Мам… Ну не надо… Ну что за ерунда??? — терпеливо спросила Арина и погладила Дарью Леонидовну по спине. — Ну маамааа… Ну мне неловко. Не навсегда же уезжаю. Всё будет хорошо.
— Граждане провожающие, до отправления поезда осталось пять минут! — предупредил начальник поезда по громкой связи. — Просьба покинуть вагоны.
Мама всхлипнула последний раз, поцеловала Арину на прощание в щеку и вышла на перрон вслед за Соколовским. Сразу всё-таки не ушла — стояла до самого момента, пока не тронется поезд. Махала рукой в окно, что-то говорила, наверное, опять призывая есть вовремя. Соколовский стоял рядом и смотрел в окно, ожидая, что дочь тоже подойдёт к окну, но Марине было пофиг. И Арине стало как-то даже жалко отца одногруппницы — вид у него был растерянный.
— Марина, ты что как дикая? — крикнула Арина вглубь купе. — Иди сюда, тут папа твой стоит!
Соколовская, недовольно надувшись, отложила книгу и вышла в коридор, но, как только увидела отца, улыбнулась такой по-детски милой и непосредственной улыбкой, что сразу словно сбросила лет пять. И ярко-синие её глаза заблестели ещё ярче, а румянец на щёчках стал ещё более розовым. Отец, как будто не веря, что это с его вреднюкой Маринкой произошло такое преображение, тоже улыбнулся нежно и трогательно, да так, что слеза скатилась по щеке.