– Убегут – они быстрее. Были бы мы одни – никто и не сунулся бы.
И здесь он прав. Зверье хорошо чувствует степень опасности, которая может исходить от того или иного человека. Мы тут практически никогда по ним и не стреляем – расходимся тихо. Особенно – с медведем. Он зверь умный! Его не тронь – и он мимо пройдёт. Тем паче, когда понимает – не пустые мы…
– Видать, плохо у них с кормёжкой.
– Не, – качает головой мой товарищ. – Я думаю – это те… что лопухов тогда погрызли. Вот во вкус-то и вошли…
Совсем фигово… Зверь-людоед – неважно, какой – это всегда плохо.
Подзываю Марка и пытаюсь ему объяснить. Не верит мужик! И, в принципе, понять это можно… Надо думать, он с таким не то что не сталкивался – даже и не слыхивал никогда!
Ладно, есть у меня запасной канал…
Отобрав у одного из ребят нож, снимаю с пояса и свой.
И вооружаю обеих девчонок.
– Раз уж вы со мною в одной палатке – значит, являетесь частью боевой единицы! На нас будут смотреть и ожидать помощи! А какие из вас помогальники, если вы и себя-то защитить не можете?
А Мишка взялся их учить ножевому бою – тут он мастер! Поначалу выходило кривовато – но девки оказались упорные!
Втянулись…
И даже стали слегка покрикивать на своих сотоварищей. Самое смешное – те слушались!
А потом мы натолкнулись на подранка.
Лосёнок – ещё совсем небольшой. Он ещё дышал, когда мы его нашли.
– Плохо дело, – приподнимается с корточек Серёга. – Его, судя по следам, наши собачки-то и порвали.
– А плохого тут что?
– Не спугни мы их – они его и сожрали бы. И, может, отвалились бы тогда от нас…
Ну, нет худа без добра – теперь у нас есть мясо! Очень даже кстати, поскольку продовольственные запасы наших попутчиков на столь длинный поход явно рассчитаны не были.
– Привал – сутки! Мясо готовим…
Блин, вот уж не думал, что даже таким элементарным вещам тут кого-то надо учить! Что им там, в этой школе, преподавали, интересно знать? Двадцать один способ жарки гамбургеров?
А туристы тем временем оценили прелесть обыкновенной солдатской кружки. Эх, нет у меня с собою ящика такого добра – можно было бы нехилый обмен устроить!
Как ни странно, но медведь ночью не пришел.
Хотя мы и оттащили потроха и прочее подальше – специально для него. Непонятно…
Всё, выложенное на полянке, правда, к утру исчезло. Но вот медвежьих следов там не оказалось…
– Собачки… – сплёвывает Мишка. – За нами идут…
– Тут вообще места странные… – рассказываю я девчонкам. Они тут заняты делом – переворачивают прутики, на которых над костром мы коптим мясо.
– Что же тут странного? Лес… У нас и дома такой же есть.
– Тут не просто лес! Здесь не работает ни один прибор ЖПС, врут компасы. Даже звуки – и те глохнут подозрительно быстро.
– Зачем же вы сюда ходите?
– Привыкли… тут много лет проходили наши тренировки – а сейчас мы просто ходим. И каждый раз находим что-то интересное. Да и здешние обитатели… тут ведь не только медведи есть!
– Волки?
– Не только волки. Рыси, лисы, бобры, лоси… Собак ты видела…
Катрин, сжав губы, кивает.
– Есть ещё кто-то – но он ни разу не показывался нам. Может ночью подойти к костру – если он уже затухает. Стоит – и смотрит. Его бывает слышно – но и только. Ничего съестного не берёт – мы проверяли.
– И кто же это? – прикрывает в испуге рот вторая девушка – Джессика.
– Мы не знаем. Но стараемся его не злить и не провоцировать…
– Зачем же сюда ходить?
Мы, кстати, более-менее наладили общение. Наш кривоватый английский в сочетании с не менее кривым русским у туристов – дал совершенно неожиданный результат! Мы можем друг друга понимать!
– Вон там… – машу рукой. – Мы однажды натолкнулись на синюю глину. Вы знаете, что это такое?
– Нет…
– Один из признаков кимберлитовой трубки.
– Даймонд? Алмаз?!
– Да. Но больше, как ни старались, этого места обнаружить не сумели. И не мы одни – сюда и более опытные люди приезжали.
Мы продолжаем идти. Иногда останавливаемся и, оставив во временном лагере парочку вооружённых людей, рассыпаемся по окрестностям.
Ищем… ту самую синюю глину.
Какой год уже…
И с каждым годом непроверенных мест остаётся всё меньше. Мы обязательно найдём эту глину! Все хорошо помнят, как это выглядело – небольшой откос, чуть наклонная площадка – а дальше крутой спуск в овраг. И вот на этом самом спуске мы и испачкали свою обувь в синий цвет.
Ещё день, скоро уже, по всем прикидкам, мы выйдем к железке – по ней и отправим наших попутчиков.
Хотя… мы уже как-то понемногу начинаем привыкать друг к другу. Народ уже не так отчаянно козлит, как в первый день, даже и общение более-менее наладилось. Говорим мы на совершенно невообразимой смеси всех известных языков. Даже польские (а они-то откуда взялись?) словечки иногда проскальзывают. Похоже, туристы как-то свыклись с тем, что около них постоянно находятся вооруженные люди самого странноватого облика. Были даже предложения участвовать в ночных дежурствах – мы ввели их в последние два дня. Не по нраву нам обстановка вокруг лагеря… Кто-то всю дорогу кружит рядом, шевелятся кусты – не к добру это.
Так что рядом с кем-нибудь из нас постоянно теперь торчат один-два туриста. Оружия, правда, мы им не доверяем – ибо давать в руки вчерашнему хоплофобу что-нибудь опаснее вилки – чревато для окружающих. А они среди гостей имелись – и в количестве!
Нас постоянно засыпают вопросами о прошлом. Кто мы, почему так хорошо сработаны, и какие тренировки для этого потребны?
Ну… какие уж тут тренировки… это жизнь…
Но кое-что рассказываем и даже показываем – не жалко. Если благодаря такой науке кто-нибудь из них вылезет (а лучше – так и вовсе не попадёт) из какой-нибудь задницы – уже хорошо!
Ручей…
Как и многие в этой местности, он когда-то проточил себе дорожку, осмелел, подгрыз берег… И теперь тут достаточно большое открытое место. И крутоватые берега.
Переправа здесь сопряжена с трудностями и проходит не за пять минут.
– Миха, Сергей – на ту сторону! Разведать обстановку и прикрыть переправу.
Всё знакомо, привычно и обыденно.
Ребята пересекают ручей, обходят топкое место – и вот уже машут рукой, мол, всё в порядке, поднимайтесь!
– Марк – давай своих. Пятеро идут, четко по следам, там болото! Дотопают до места – следующая пятерка. Борода (это Камышеву) – с ними.
Ушёл народ, затрещали ветки под ногами.
Так… идут… ну, в принципе, неплохо идут…
Есть – и эти на месте.
А на душе что-то хреновато… Словно взгляд чей-то чувствую.
– Андрей, Сухов – следующая пятерка.
Уходят, со мною остается лишь Катрин. Так уж сложилось, что она почти постоянно рядом. Вопросы задаёт, да и вообще ей как-то импонирует моя компания. Ну, а где она – там и вторая подруга – Марта. Немка, по-моему… во всяком случае, я именно таких до сей поры и встречал. Крепкая и тренированная девчонка. Но – чаще молчит.
Всё, дошли ребята.
– Забирайте рюкзачки, потопали…
Но перед спуском вниз останавливаюсь и, вытащив пистолет, протягиваю его Катрин.
– Патрон в стволе, перезаряжать не нужно.
– Зачем?
Оружия она уже не чурается, я даже показывал ей, как правильно держать пистолет и как стрелять.
– Неспокойно мне что-то…
Она кивает – привыкла уже к некоторым странностям нашего поведения.
Отпускаю их на несколько шагов и начинаю спускаться следом. Тут крутой откос, на ногах стоять трудно, передвигаемся медленно, почти сидя на корточках.
Я не услышал ничего.
Не было лая, рёва, и ничто не подсказало мне обернуться назад.
Просто покатились вниз камешки…
Черная тень вымахнула из-за ближайшего куста и, раскрывая ощеренную пасть, метнулась ко мне.
Собака?
Да ну, нафиг… не встречал я что-то т а к и х собак!
Но для АК мало разницы – кто именно там скачет на хозяина.
Выстрел – и темную тень сносит в сторону. Большая собака, маленькая – пуле пофиг. Она одинаково летит во всех.
– Ходу! – Я даже не узнаю своего голоса. – Бегом!
Кусты словно вскипели – рванулись оттуда быстрые серые молнии.
Выстрел, выстрел – частит моё оружие.
Стрелять неудобно, и большинство пуль уходит в сторону. Но – не все…
Стегает по ушам визг!
Эхом откликается и тот берег – оттуда молотят сразу в три ствола. Но – далековато, да и слишком быстро бегут серые хищники. Тут не только собаки. Я бы даже сказал – не столько собаки… а какие-то… Словом, эти уже родились явно в лесу. Но страха перед человеком и у них нет.
Сухо щёлкает «ТТ» за спиной.
Ага, стало быть, и до девчонок добрались.
У меня неудобная позиция для стрельбы, да. Но не менее она неудобна и для нападающих. Склон крутой, земля тут рыхлая, держаться на ногах трудно. И любой прыжок сверху, если собака промахивается, уносит её метров на десять вниз. Поэтому они больше скачут по склону, ожидая, когда же я начну спуск. И трое уже доскакались…
Поворот – стреляю с ходу! Неудачно – промах!
Но ударившая в землю пуля выбрасывает фонтанчик земли – и готовившаяся к прыжку собака отскакивает в сторону.
Кашляет «ТТ» – и она заваливается на бок.
Визг – скачет на трех лапах ещё одна, а Марта, сжимая в руках окровавленный клинок, недобро усмехается.
– К тому берегу! – кричу я девчонкам. – Отход!
Рычание собаки, поворот – и выстрел в упор…
– Пятнадцать штук… – подводит итог Сухов. – Да в лес пяток подранков ускакало – этих, думаю, к ночи сожрут уже…
Марта, отбрасывая со лба непокорную прядь волос, перевязывает мне руку. Рукав частично разодран – когти прошлись от локтя почти по запястья. Не опасно, но болезненно! Черт, какие уж теперь поиски…
Надо выходить в деревню, говорить с местными – и устраивать облаву на этих зверюг. Мы их здорово проредили – но они залижут раны, подрастёт молодняк – и серые тени вновь замелькают в кустах. Нет, надо что-то с ними решать! Пусть уж лучше волки…