Твари, право имеющие
Размерами и тюнингом джип походил на броневик. Наглый броневик: припарковался, подмяв под себя сразу два стояночных места, передними колёсами взгромоздился на тротуар, откусив у того добрую половину ширины.
Чел, неторопливо прохаживающийся перед джипом, был под стать своему авто, – не размерами, но наглостью, такой же тюнингованный и распальцованный. Пиджак с кожаными вставками и закатанными по локоть рукавами, зауженные на щиколотках клетчатые штаны явно не с барахолки, майка с эксклюзивным принтом обтягивает пузо, на плечевом ремне – чёрная кобура. Из кобуры демонстративно торчит инкрустированная серебром пистолетная рукоять, в губах – сигарета с каким-то нарочито вонючим табаком, и плевать челу, что курение в общественных местах запрещено. Плевать?
Тупоносые туфли у чела тоже чёрные, не иначе из крокодиловой кожи. Плевок на них смотрелся смачно. И неожиданно. Секунд десять понадобилось челу, чтобы осознать и осмыслить его появление.
– Ты… Что… Ах ты щенок! А ну стой! Стоять, я сказал!
Родион оглянулся.
– Вы мне?
– Ты куда харкаешь, сука?! Ты, блин, охренел?!
– Ой… Это я, да? – Родион сконфужено пожал плечами. – Я не хотел, честное слово. Сам не знаю, как получилось. Извините.
– В жопу засунь свои извинения! Подошёл и вытер, быстро!
Родион потоптался на месте, улыбнулся заискивающе.
– Может, это не моё? Может, вы сами…
Чел выплюнул недокуренную сигаретку, ладонь легла на инкрустированную рукоять.
– Ты меня не понял, сучёныш?
– Понял, понял! Сейчас вытру!
Родион стрельнул глазами на фонарный столб с притаившейся под дорожными знаками видеокамерой. Ракурс получался удачный, всё зафиксируется в лучшем виде. Он похлопал себя по карманам, обескураженно развёл руками:
– Кажется, я платочек дома забыл. Свой не одолжите? Вон, у вас в кармашке…
Кровь ударила челу в мозги, прилила к лицу, делая его похожим на вареную свёклу. Миг – и пистолет вылетел из кобуры. Тяжёлый «зиг-зауэр» уставился чёрным зрачком в Родиона, обещая с одной пули расколоть голову, словно тыкву.
– Ты что, издеваешься?! Ты у меня языком слижешь, недоносок! На колени, быстро!
Время слов закончилось. Не мешкая, Родион присел, опустился на колени, как приказывали. Наклонился к носку башмака, помедлил. Поднял просительный взгляд на чела:
– Я вытру…
– Языком, я сказал!
Видеокамера скрупулёзно фиксировала происходящее. Зато чел уже не фиксировал, крутил в голове собственное кино. Роли в нём он давно распределил, поэтому знал, за чем рука «сучёныша» сунулась в карман брюк. Есть-таки у него платочек, есть! Но теперь поздно!
Большие пистолеты Родион не любил. «Малыш», когда-то давно, ещё на семнадцатилетие, подаренный дедом – другое дело! Снабжённая стальным сердечником пуля калибра 5,45 миллиметров вошла в мякоть под нижнюю челюсть, продырявила корень языка, проделала аккуратный канал в мозгу, вскрыла череп почти точно на темени.
Нажать спусковой крючок чел не успел, вряд ли даже понял, что с ним случилось. Постоял уже мёртвый, потом завалился на капот джипа, медленно съехал на тротуар. За это время Родион поднялся с колен, отряхнул брюки. Обернулся к камере, развёл руки, демонстрируя, что скрываться от правосудия не собирается. Мысленно, стараясь не шевелить губами, произнёс: «Одиннадцать».
В оружейном бутике сёстры были единственными посетительницами, потому продавец – он же хозяин – поспешил им навстречу, едва звякнули колокольчики на двери.
– Добрый день! Чем могу быть полезен? Девушек интересует дамское оружие или что-нибудь посерьёзней?
– Девушки сами выберут, – отмахнулась Полина. – Если понадобится ваша консультация, я спрошу.
На центральную витрину, блиставшую инкрустацией и позолотой, она не взглянула. С видом знатока повернула направо. Соня плечами невольно передёрнула от зрелища орудий смерти, выставленных на обозрение. Сверкающие полировкой и матовые, металлические и пластиковые, светлые и антрацитово-чёрные, всевозможных форм и размеров пистолеты красовались перед ней.
– Может, не надо? – робко спросила она у старшей сестры. – Зачем это мне?
– Что значит «зачем»? У каждого уважающего себя человека должно быть оружие для самозащиты. Мне надоело, что любой мерзавец безнаказанно оскорбляет мою сестру.
– Да-да, в наше сложное время девушке крайне необходимо… – попытался поддержать её оружейник. Однако Полина в поддержке не нуждалась. Так глянула, что он поперхнулся на середине фразы.
– Вот именно. Дайте-ка мне вон ту красавицу.
Взяла извлечённую из витрины «беретту бобкат» покачала на ладони, примериваясь. Взглянула на оружейника:
– Что скажете?
– Отличный выбор! Но я бы рекомендовал обратить внимание на новую модельку «кел-тек». Нет-нет, не смотрите на цену! Иногда дешевизна не означает дешёвку. Сделано с умом: удобно и надёжно!
Полина скривила носик.
– Не люблю пластик. Впрочем, давайте, посмотрим. – Покачала пистолеты в руках, сравнивая. – В самом деле, удобно.
– Если хотите, можете пройти в тир, проверить кучность стрельбы, отдачу, лёгкость спуска.
– Разумеется, проверим! – Она повернулась к младшей сестре: – Солнышко, ты чего молчишь? Тебе самой какой нравится?
Соня пожала плечами. Вопрос риторический. Полина всегда была старшей, взрослой и самостоятельной. После смерти родителей на неё легла ответственность и за семейный бизнес, и за судьбу сестры. А Соня, наоборот, была младшей, маленькой, ребёнком, иногда Солнышком, изредка – Софьей. Поэтому решающее слово в любом деле принадлежало Полине. Она выбирала, с кем сестра будет дружить, в каком институте учиться, на какой машине ездить. Теперь пришла выбирать оружие.
– Что я с ним делать буду? – вопросом на вопрос ответила Соня.
– Ты как маленькая! Если кто-то говорит тебе гадости, вынимаешь из сумочки пистолет и целишь ему в лоб. Сразу заткнётся!
– А если не заткнётся? Если у него тоже будет пистолет?
– Тогда стреляй. Закон о превентивной самообороне на твоей стороне.
Настроение у Родиона было препаршивое. Во-первых, долгожданное повышение зарплаты каким-то паскудно-вывернутым образом его не затронуло. Во-вторых, свидание с Марьяной закончилось постыдным обломом, от одного воспоминания о котором до сих пор уши горят. В-третьих… да хоть в двадцать девятых! Чувствовал: если не разрядится, то наделает глупостей. Пусть одиннадцатый был всего две недели назад и прежде Родион так не частил, разрядка требовалась немедленно.
Подходящий объект сам шёл в руки. Насыщенно-оранжевый «ягуар» припарковался метрах в двадцати впереди. Аккуратно хлопнула дверца, кукольной внешности блондинка зацокала каблучками по тротуару. Девка как девка. Однако рука её, придерживающая сумочку, чересчур напряжена. Наверняка там лежит кое-что повесомее губной помады, зеркальца и упаковки презервативов.
Догнать – секундное дело. Тротуар в этом месте широкий, сутолоки нет. Но Родион и девка умудрились столкнуться.
– Ох!
Девка отшатнулась, взмахнула сумочкой, но на ногах устояла. Зато Родион упал. Не то, чтобы действительно упал, – мягко приземлился на задницу, – но видеокамера, пристроившаяся под щитом социальной рекламы «Помоги полиции, защити себя сам», зафиксировала это как падение.
– … мать твою! – Родион ругнулся. – Ты чего толкаешься? Тебе что, места мало?!
– Ой, я нечаянно… – пробормотала девка обескуражено. – Вы больно ушиблись?
– За нечаянно бьют отчаянно! Да, мне больно! Знаешь, как копчиком припечатался?! Смотреть по сторонам не пробовала? Здесь люди ходят, а не только жопы с глазами, как ты!
Вставать Родион не спешил. Ему нравилась эта позиция – снизу вверх, рушащая стереотипы, до последнего не позволяющая жертве поверить, что она жертва. И в лицо он девке не смотрел, – шалав штукатуренных не видел, что ли? Вместо этого беззастенчиво пялился на круглые коленки и выше, на красивые ножки, уходящие под юбку. Явно недешёвые ножки.
А ещё Родион краем глаза фиксировал руку, сжимающую сумочку. Давай же, давай! Вынимай, что там у тебя припасено. Накажи мерзавца, прыщавого нищеброда в мятой рубашке и застиранных сэконд-хэндовских джинсах!
Однако вопреки ожиданиям девка начала оправдываться:
– Я не видела, откуда вы появились. Извините, пожалуйста.
Такой поворот был никак не в тему. Родион понял, что пора выкатывать «тяжёлую артиллерию»:
– В жопу засунь свои извинения! Или в другую дырку! Что значит «не видела»? Ты слепая, что ли? Как же ты за руль садишься? У тебя права хоть есть? Или ты их насосала, как и машинку крутую? Дорого за сеанс берёшь, мне не по карману, да? Или бесплатно минет сделаешь? В порядке компенсации физического ущерба, так сказать. Тварь…
Рука на сумочке напряглась. На секунду, и тут же расслабилась. Чуть не зашипев от досады, Родион наконец посмотрел вверх. Их взгляды встретились.
Он ошибся. Ничего кукольного в её внешности не было. Просто очень молоденькая девушка. Сколько ей? Семнадцать-восемнадцать? Не больше. Да, дочь состоятельных родителей. Но ни злости, ни призрения в огромных голубых глазищах нет. Лишь полная слёз обида.
Потом слёз стало слишком много, они выплеснулись из глаз, потекли по щекам.
– Извините!
Девушка всхлипнула сдавлено, развернулась, побежала, неловко оступаясь на высоких каблучках. А Родион понял, что облажался. И вспомнил одиннадцатого. Сейчас он сам был таким «одиннадцатым» в глазах этой девочки: самовлюблённый мерзавец, уверенный в собственной безнаказанности. Вот только ему никто не плевал на обувь. И не толкал, по большому счёту.
От подобного сравнения кровь прилила к щекам и ушам. Родион вскочил. Закричал спешащей к машине незнакомке:
– Постой! Я… я… это я виноват! Извини! Я не хотел тебя обидеть!
Не послушала. Хлопнула дверь, «ягуар» умчался. Родион смотрел вслед машине и бормотал: «Я не хотел…» Враньё! Хотел, ещё как хотел.
– Ты не попала на экзамен, потому что какой-то подонок грязно оскорбил тебя, я правильно поняла? – Полина ходила взад-вперёд по комнате, как взбешённая пантера. – Почему ты не заставила его заткнуться? Софья, у тебя в сумочке лежит пистолет. Ты хоть пыталась им воспользоваться? Пробовала защитить себя?