– Вообще у нас тут спокойно, – сказала Женина Ма. – Частный охраняемый комплекс. Автоматчики на вышках и проходной. Я тебе дам пропуск, пройдешь нормально. Ты сам далеко живешь? Давай провожу?
И она тронула рукоять маленького «глока», которая торчала из кармана пушистого розового халата. Артем заметил – она все время его касалась. Будто проверяла, на месте ли. Странное поведение, если живешь в таком надежном охраняемом комплексе. А еще у них весь дом был нашпигован оружием. Даже в ванной под полочкой пластырем была прилеплена кобура.
– Вы давно переехали? – просил Артем.
– А, ты про коробки? – Ма улыбнулась. – Еще не все успели распаковать. Недавно.
Интересно, из какого же места они переехали? Если первым делом, не успев распаковать вещи, она прилепила к полочке в ванной пистолет? Наверное, из такого же паршивого, как то, где жил Артем.
– Не нужно провожать, – твердо сказал он. – У нас нормально.
– Правда?
– Конечно, не охраняемый комплекс, – Артем пожал плечами. – Но у нас есть Грачевы. Не супергерои, конечно, но они крутые. Большая семья, несколько реальных бойцов. Они организовали дежурство, снайперскую вышку во дворе. Когда они дежурят, вывешивают специальный флажок. Значит, можно ходить безопасно. Я сейчас как раз успеваю на Тихий час – с восьми до девяти.
– Вау! – восхищенно сказал Жир… то есть, Женя, который слушал всю историю про Грачевых, открыв рот. Наверное, это все показалось ему продолжением фильма про капитана Америку и Железного Человека, который они с Артемом только что посмотрели.
– Здорово, – сказала Ма. – Это они у вас молодцы. Так редко бывает, к сожалению.
– Да, – согласился Артем и почувствовал гордость за свой двор. А еще подумал – наверное, Грачевы уже вернулись? Не могли же они надолго уехать и бросить все?
Желтого флажка не было, Артем увидел еще издалека. Блин, и нужно было выпендриваться – пусть бы Ма Жени проводила его со своим арсеналом. Поеживаясь от пронизывающего ветра, он осторожно ступил под арку первого дома.
И, конечно же, нарвался. Думал, сможет по-тихому отступить до тех пор, пока его заметят шестерки Патлатого, но не успел.
– Ба, какие люди, – глумливо протянул Меломан, скалясь щербатой улыбкой и разводя руки, в каждой из которых был пистолет. Любимой забавой Меломана было поймать какого-нибудь прохожего и, стреляя по ногам, заставить плясать под музыку. Сначала медленно, а потом все быстрее. Артему повезло – Меломан был самым безобидным из банды. Впрочем, судя по воплям и звону бутылок с детской площадки за деревьями, остальные тоже были неподалеку.
– Давай, пацанчик, подходи поближе, че-то я тебя плохо вижу, – Меломан лихо покрутил пистолет в правой руке.
Артем обреченно вздохнул и шагнул вперед. Деваться то было некуда.
– А ну стоять! – вдруг раздался сердитый вопль.
Артем вздрогнул. Меломан, кажется, тоже. По крайней мере, скалиться он перестал.
И тут вдруг бахнуло, пыхнуло и вжикнула пуля, прямо под ногами. Меломан подпрыгнул, как будто решил сам сплясать, не дожидаясь музыки.
А под свет фонаря, прихрамывая и кряхтя, выкатилась сгорбленная старушка в пуховом платке и штопанном сером пальтишке, с авоськой в одной руке и огромным «магнумом» в другой. Пистолетом она размахивала во все стороны так, что Меломан попятился, растерянно бормоча:
– Э-э, бабка, ты че?
– Бросили бабушку! – заголосила старушка неожиданно сильным и визгливым голосом, продолжая бодро размахивать «магнумом». – Сумки-то тяжелые таскать! Ни стыда, ни совести у молодежи! А ну подь сюда, внучек, я тебя, лоботрясину, жизни-то поучу!
– Это ты, что ли, внучек? – растерянно спросил Меломан у Артема, осторожно отступая в сторону от разошедшейся бабки.
– Нервы-то у бабушки не железные, – продолжала разоряться старушка, – пистолетик тяжелый, рука-то дрогнет, пульну куда, зашибу тебя, орясину, ненароком… Сумку бери, бестолочь, помоги бабушке!
– Давай, пацан, вишь, нервничает твоя бабуся, – встревоженно сказал Меломан и на цыпочках удалился в темноту вместе со своими пистолетами, игрушечными на фоне бабкиного «магнума».
Тяжелая авоська плюхнулась в руки обалдевшего Артема.
– Чего встал, шевелись, орясина. – Бабка ткнула его стволом в спину и быстро прошептала: – Дом двадцать, второй подъезд. Иди!
Веревочные ручки авоськи резали ладони, рукоять «магнума» торчала из кармана штопанного пальто, а сама бабка возилась у двери с ключами. Артем сперва заторможенно смотрел на нее, пытаясь сообразить, что это вообще было. То есть вот эта хромая хилая бабка только что под дулом пистолета заставила его нести драную авоську с мороженой курой и кефиром? Получалось совсем тухло. Кажется, весь этот день его достал. И Артем, сам еще не очень соображая, что делает, выдернул «магнум» из кармана бабкиного пальто и ткнул стволом в узкую старушечью спину.
– Что, приятно?! – завопил он. – Приятно, когда пистолетом в спину тыкают?
Бабка обернулась.
Вся злость Артема вдруг испарилась под ее задумчивым взглядом. «Вы меня разочаровали, Артемий».
– Никогда не направляйте на человека пистолет, юноша, если не готовы выстрелить, – сказала она совершенно другим, очень мягким и спокойным голосом.
Забрала «магнум» из ослабевших рук Артема, опустила обратно в карман и распахнула дверь.
– Прошу. Кофе у меня закончился, но вам, юноша, сейчас это и не нужно. Чай с мятой будет в самый раз. Проходите.
«Она ведь меня спасла, – подумал Артем, глядя в немного печальные, ясные и совсем молодые глаза. – Она меня спасла, а я… Это все этот дурацкий день, как он меня достал, я больше не могу…»
Он понял, что плачет, только тогда, когда его осторожно обняли чужие руки, а тихий голос прошептал на самое ухо, согревая теплым дыханием: «Все пройдет. Все будет хорошо». Так когда-то говорила мама, давным-давно. Артем всхлипнул и разрыдался еще сильнее, уткнувшись в жесткую шерстяную кофту, пахнущую земляничным мылом. А теплые руки гладили его по голове, как маленького, и мягкий шепот пытался убедить в невозможном: «Все пройдет. Все будет хорошо». Хотелось ему поверить, но Артем-то знал, что это вранье.
– Как все будет хорошо, если оно пройдет? – буркнул он, выворачиваясь из чужих рук и отворачиваясь, чтобы она не видела его лица.
– Очень хороший философский вопрос, – по голосу было понятно, что она улыбается. – Знаешь, чем хороши такие вопросы? На них не обязательно отвечать. Там, справа, ванная, помой руки перед чаем, пожалуйста.
И легкие шаги пошелестели вперед по коридору.
«Вот стыдобища-то, – думал Артем, яростно плеща в лицо холодной водой, – разревелся перед незнакомой…» Конечно, никакая она не бабка. И не такая уж и старая. Артем вспомнил, как она выпрямилась и повернулась, и свет упал на ее лицо. Красивая. Очень. По возрасту, наверное, старше матери. Но и теткой ее назвать как-то тухло… то есть, неправильно. Таких, наверное, надо называть по-другому. Может быть, дамой? Но дамы должны быть в бальных платьях, а эта – в штопанном пальто и старой кофте…
Ее звали Ольга Константиновна. Бывшая учительница музыки. До сих пор играет на фортепьяно и делает упражнения для гибкости рук. Заодно это помогает управляться с оружием. Особенно таким тяжелым, как «магнум». Зато он всегда производит впечатление, особенно на хулиганов.
– Давай еще налью чаю, – предложила она. – Нужно выждать какое-то время, может, они разойдутся.
– Это вряд ли, – вздохнул Артем.
– Можешь переночевать здесь. В гостиной есть диван.
– Спасибо, но мне надо домой. Мама волнуется.
Про папашу он говорить не стал. Еще не хватало.
– Ну тогда все-таки еще немного подождем на всякий случай. А потом ты пойдешь, а я тебя прикрою, – сказала Ольга Константиновна.
– Как это?
– Обыкновенно. Зрение у меня еще хорошее, я делаю упражнения, а с моего балкона отлично простреливается весь двор.
Уходить не хотелось. Было бы и правда клево остаться в этой большой гостиной, где уютно тикают большие напольные часы, блестит черным лакированным боком фортепьяно и вкусно пахнет чаем и апельсиновым вареньем.
Артем топтался в прихожей, долго завязывал шнурки на ботинках, поправлял шарф. Спросил:
– А вы не знаете, Грачевы надолго уехали? Они где-то тут живут?
– Навсегда, – чуть помедлив, ответила Ольга Константиновна.
– Как это? – Артем даже выронил рюкзак, и тот больно долбанул его по ноге.
– Купили квартиру в новом комплексе с круглосуточной охраной, знаешь, сейчас такие часто рекламируют. Это дорого, конечно, но кто может себе позволить… Да и кто не может… Люди влезают в долги, в ипотеку под жуткие проценты… Видишь ли, в таких обычных районах, как наш, ситуация становится все хуже.
– Почему? – тихо спросил Артем.
– Ну… Я не уверена, что нам с тобой стоит это обсуждать, – Ольга Константиновна извиняющее улыбнулась.
– Я не маленький, – буркнул Артем.
– Конечно, нет, – она опять улыбнулась. – Просто это нехорошие разговоры. Ты ведь знаешь, что бывает за критические высказывания в адрес существующей власти?
– Я никому не скажу!
– Знаю.
– Тогда… почему?
Голос Артема дрогнул. Сейчас она скажет: «Иди домой, мальчик, не задавай глупых вопросов».
Помедлив, Ольга Константиновна сказала:
– Когда-то, в далекие дикие времена, люди жили в пещерах, и у каждого была своя дубина и необходимость лично защищать семью, пещеру и прочее имущество. Но постепенно люди стали объединяться для таких целей. У кого-то хорошо получается драться, а у кого-то – печь хлеб или шить одежду. Воины стали защищать пекарей и портных, а те – делиться с ними хлебом и одеждой. Так стали появляться профессионалы. Мастера. И стало развиваться общество. Потому что если каждый будет вынужден защищать себя сам, выживут только те, кто умеет драться и убивать. Остальные погибнут. Не будет ни пекарей, ни портных, ни тем более – художников. Будет общество воинов, бандитов, убийц. Это, конечно, примитивный пример. В развитом обществе для защиты людей существует целая система – законодательство, полиция, суды, служба спасения, скорая помощь. И договор между гражданином и государством, который гарантирует гражданину безопасность. А наше государство разорвало этот договор. Сказало: вот вам оружие, защищайте себя сами. Вышвырнуло нас обратно, в пещерный век. Понимаешь?