— Я же говорил, что мне не показалось! — хорёк повернулся к телохранителю и указал на меня. — Этот тип сюда одарённую силой зверушку на продажу притащил.
Тяжёлым взглядом великан попытался намекнуть хозяину: «Нас тут сейчас убьют», — но хорёк уже повернулся ко мне и затараторил.
— Слышь, холоп! Даю за птицу двойную цену, — мужик аж сглотнул от радости, смотря на Падлу. — Она же одарённая⁉ Я отсюда чую мощь, таящуюся в её тушке. Давненько я дичь не ел.
Замерев у двери, великан сжал кулаки. Понимает, что в бою со мной ему ничего не светит.
— Не интересует, — вкладываю в голос Власть. — Кстати, вы свою ручную зверушку не продаёте?
Кивком указываю на напрягшегося бодигарда…
— Хороший боец. Прям завидно.
— А! Шутник, значит, — хорёк хищно оскалился. — Ты хоть знаешь, кто я? Я…
— Пустое место, — киваю с умным видом. — Точнее, тушка, которая его занимает.
Резко приблизившись к мужику, хватаю его за грудки и говорю в лицо.
— Уважаемый… Мы, конечно, можем и дальше лясы точить. Далее вы скажете, что являетесь потомком кого-то из местной аристократии. Затем перейдёте к попытке давления на меня своим боевым хомячком. Бодигард у вас умный! Уже дважды спас вам жизнь за сегодня… Он-то вам и скажет, что я посильнее буду.
Отпустив хорька, даю тому прийти в себя. В эту секунду мы с великаном обменялись понимающими взглядами.
— … И только после этого, — продолжаю я, — мы перейдём к конструктивному диалогу. Зачем вам моя птица?
— Ах ты! — зло оскалившись, хорёк дёрнулся ко мне, но великан ловко поймал его за плечо. — Да ты хоть знаешь, кто я такой!
— Курлык! — сидя на моём плече, Падла посмотрел на парня… Как на мешок добра. Без уважения, в общем. — Кхе…
Казалось, попугай брезгливо плюнул на пол.
— Я… Я… — благородный стал задыхаться от накатившего на него возмущения.
— Продолжайте, — с улыбкой покровителя киваю парню. — Мы ВСЕ внимательно слушаем ВАШЕ несомненно важное умозаключение. Никто ведь не предвидел этой части диалога.
— Птица, — Великан указал пальцем на Падлу. — Господин. Продать. Хочет стать одарённым.
Седовласый гаркнул на каком-то из коренных наречий Фронтира. Отчего мой универсальный переводчик выдал корявый перевод слов, а не предложения целиком. Типа радуйся, что вообще смысл понятен.
Хорёк вырвался из хватки и с ненавистью в глазах уставился на бодигарда.
— Древние! Харанд, сколько ты ещё собираешься позорить меня этим варварским наречием? — хам поправил на себе одежду и уставился на меня. — Меня зовут…
Хорёк по взглядам наконец понял, что вообще ВСЕМ в лавке плевать на то, как его зовут.
— Кхе… — Падла и тот снова плюнул пол.
— Охотник! — хорёк уставился на меня, едва сдерживая гнев. — Ты пришлый… Тебе простительно незнание того, что перед тобой сам Ранье Госкулап! Наша семья входит в число правителей этого города. Я видел, как ты ходил вдоль прилавков. Харанд почему-то всё время присматривался к тебе. Вот я и подумал, что ты ищешь, где продать свою птицу. Плоть одарённых товар редкий! А уж когда ты зашёл именно в эту лавку, пазл сложился. Продай птицу мне!
Прошла секунда, затем все три. Ранье не понимал, почему я не тороплюсь с ответом. Наставницы научили меня одной весьма полезной уловке при переговорах. А именно молчать. Неуверенный в себе собеседник непременно попытается заполнить паузу в разговоре.
— Мне нужна эта птица! — дёрнув щекой, хорёк указал на Падлу. — Сейчас каждая тушка на счету. Ещё немного, и я, наконец, стану одарённым.
Смотрю на великана Харанда, затем на владельца лавки. Оба застыли с каменными лицами, уже зная правду.
— Вам не стать одарённым, — смотрю на Ранье. Он явно не в первый раз в этой лавке. — Вообще никак! У вас нет предрасположенности. Сосуд души имеет твёрдую оболочку. Количество маны в духовном теле в пределах нормы. Нет ни прямых, ни косвенных признаков, указывающих на то, что вы одарённый.
— ЗАМОЛЧИ! — зашипел Хорёк. — Вот увидишь… Вы все увидите! Я стану одарённым! Плевать на то, сколько денег и времени на это уйдёт. Если понадобится, я найму вообще всех в этом городе! Вы все будете добывать для меня плоть одарённых монстров. А теперь, смотря мне в глаза, ответь, Охотник. Ты продашь мне птицу? Учти, от этого зависит твоя дальнейшая жизнь в этом городе… А может, и за его пределами.
— Нет, — качаю головой. — Друзей не продают.
Хорёк уставился на меня, будто запоминая каждую чёрточку на моём лице.
— Харанд, мы уходим, — Ранье вышел из лавки.
Великан последовал за ним.
— Зря ты так, — мистер Хрен-вам усмехнулся. — Этот кусок дерьма уже год со мной мосты наводит. Его папаша, Холанд Госкулап, такой же гнилой, как и сынишка. Его в совете правления держат только потому, что он занимается контрабандой для аристократов.
— Компромат, — понял я намёк.
— И взятки! — алхимик важно поднял палец. — Вижу, мы с тобой говорим на одном языке. Давно во Фронтире?
Вопрос, прямо скажем, с подвохом, но алхимик задал его неспроста. Вон как пристально смотрит.
— Полдня.
— Оно и видно, — усмехнувшись, хозяин лавки стал стягивать с рук кожаные перчатки. — Когда великан заговорил на наречии дикарей, ты не поморщился… Нашего брата из Стены этим фокусом в два счёта местные выявляют. Лопочут на разных языках и смотрят, как ты реагируешь. Потом местные власти берут переселенца в оборот. СБ-шники пытаются вытащить из памяти Первопроходцев какие-нибудь ценные знания. Алхимические формулы, рецепты сплавов… Расклад сил на этажах… Ты, наверное, удивлён, почему я обо всём этом говорю?
Хитёр, алхимик! Кажется, будто он неторопливо снимает с себя рабочую одежду. И всё! А на деле он краем глазом следит за каждой реакцией на моём лице.
— Чему тут удивляться? — решил я напустить туману. — Во Фронтир чаще всего бегут не от хорошей жизни. Таких, как МЫ… Тут должно быть много. Те, кто попал во Фронтир лет десять назад, наверняка берут в оборот новоприбывших. И эта история тянется уже много тысяч лет. Не так ли?
Алхимик расплылся в счастливой улыбке.
— Не размазня! Уважаю, — мужик протянул мне широкую ладонь. — Шарамдер Млендур. Можно просто Шрам или мистер «Хрен-вам». Меня местные в Утильбурге как только не называют. Я тут уже восьмой год свожу концы с концами.
— А вывеска? — вспомнил я про «Хрен-вам и сыновья».
— Требования властей Утильбурга, — алхимик хохотнул. — Надо же было как-то лавку назвать. Всё, что Охотники мне приносят, я потом в переработанном виде продаю местной знати. Эфир и чуток растворённой в ней эссенции жизни. Для развития духовного тела в самый раз.
— Иван «Мужик»… Фамилия Довлатов, — я ответил на рукопожатие и заодно прошёлся зрением одарённого по телу хозяина лавки.
У алхимика обнаружилась серьёзная травма в духовном теле. Видимо, прорыв в ветераны [2] прошёл нештатно. Частично слиплись слои в духовном теле. То есть «доспехом духа» Шрам пользоваться не может. Вслух о таком говорить не принято.
Пока я проводил сканирование, заметил на груди алхимика крохотный медальон, от которого и фонило маной. Именно он вызывал ощущение, будто внутри него Источник.
— Что это? — указываю пальцем на безделушку. — От неё исходит поток маны.
— Чего? — Шрам посмотрел, куда я указываю. — А-а. Так это Осколок… Местная особенность. В Стене таких штуковин не бывает. Их во Фронтире по-разному называют. Капля, Светоч, Хрусталик. Учёные Осколками кличут.
Сняв с себя амулет, хозяин лавки показал содержимое медальона. Внутри лежал белый кристалл размером с ноготок младенца. Раза в два меньше горошины. Крохотная штуковина практически терялась на здоровенной ладони Шрама, но тем не менее испускала ману. Казалось, я вижу кусочек Источника первой категории.
— Осколок, — с тёплой улыбкой алхимик смотрел на белый кристаллик. — Местные их много где находят. В логовах сильных монстров, на дне болот и озёр, в горах… Там, где сильные монстры есть, там непременно есть такое вот сокровище. Считается, что Осколки попадают во Фронтир через порталы. Ну, тех, которые сюда мусор скидывают. Осколки так прозвали, потому они напоминают…
— Крохотный осколок Источника, — я кивнул, понимая, к чему ведёт алхимик. — Я правильно понимаю, что одарённым во Фронтире не выжить без Осколков в личном пользовании?
— Н-у-у-у, — Шрам растерянно пожал плечами. — Так-то слабенького фона маны нам хватает для поддержания в теле жизни. Но если ты ветеран [2], как и я, то без Осколка здесь не выжить.
Намёк понятен. Слабенький астрал и дефицит маны в Нулевом Поясе приведёт к тому, что ветеран [2] или учитель [3] быстро скатится вниз по рангам. Даже с таким сокровищем, как Осколок в Нулевом Круге, сильным одарённым лучше долго не находиться. Откат всё равно идёт. Видимо, это также сдерживающий фактор. Сильные одарённые из других Поясов не лезут прямо в дела более слабых поясов.
Сидевший на моём плече Падла весь разговор сверлил кристаллик глазом. Стоит Шраму отвернуться, как пернатый его тут же сожрёт.
— Осколки продаются? — смотрю на алхимика. — Ты же его откуда-то взял.
— Ага, щас! Мне его власти Утильбурга выдали, — хохотнув, Шрам убрал кристалл обратно в медальон. — Простому люду владеть Осколками запрещено. Другое дело, если ты Охотник с подтверждённой квалификацией и рангом… Или аристократ. Те, кто ищет такие сокровища на Свалке, в Пустошах или где-то дальше, должны продавать их властям по фиксированной цене. Те, в свою очередь, отдают их Школе Серых Скал… Защитникам местных земель. Флаконы с эфиром, проштрафившихся одарённых и пойманных монстров Школа тоже скупает. Если кто-то из местной шпаны пробудится, его в Школу отправят… Во внешние ученики.
Вот те на! После этих слов до меня дошло, как именно устроена жизнь в Нулевом Круге. Местные города крышуются Школами, представляющими интересы государств в Первом Круге. Утильбург и его предместья используются в роли сырьевой базы. Проще говоря, отсюда выкачиваются ресурсы. Эфир, слабые одарённые, Осколки — всё что нужно для развития учеников Школы Серых Скал.