В столице, Новом Вавилоне, в большинстве лавок считается неприличным спрашивать откуда эфир. Мало ли! Вдруг этот самый «эфир» ещё вчера пытался ограбить соседний магазин. Шутка про шаурму здесь «не шутка». В путеводителе для туристов прямо так и написано «Вам лучше не знать, КОГО или ЧТО вы едите».
Первое поколение переселенцев на этаж Яхве принято считать «отморозками». Как правило, на адаптацию в Анархической Конфедерации уходит пять лет. За этот период погибают совсем уж отбитые на голову идиоты.
Другое дело — дети переселенцев, родившиеся уже тут. Они с молоком матери впитывают правила нового мира. Здесь никого не удивить объявлением на фонарном столбе:
«Кулачный бой для детсадовцев»
«Подделка документов: десять занятий для первоклашек»
Или «Искусство взятки: курс для начинающих сотрудников госучреждений».
На этаже Яхве ношение личного оружия — это обязанность гражданина, а не особое право. Здесь у девушек в сумочке может найтись как ручная граната, так и противогаз. А парни проходят медкомиссию, дабы вступить в банду или «семью». Старики на улицах говорят: «Государство — это то же сборище анархистов… Только у них власть законная. И стволы длиннее».
Полвека назад клан свинолюдей дона Луиджи Сальери обосновался на сорок третьем этаже. Из поколения «отморозков» выжили только самые живучие. К счастью, Сальери быстро плодились и уже через двадцать лет заняли целый квартал в Новом Вавилоне.
Спустя полвека под «защитой» дона Сальери находились уже четыре десятка ближайших районов. Такого прогресса удалось добиться за счёт того, что Луиджи сильный одарённый. Аэромант-архонт [6] и Первопроходец, добравшийся до пятьдесят пятого этажа.
Сегодня для дона Сальери знаменательный день — Розали, самая младшая из дочерей Луиджи, выходит замуж. По столь важному поводу в квартале Сальери собрались тысячи свинолюдов. На улицах царит праздник, постоянное хрюканье. В небо запускают фейерверки… И плохо работающую тамаду. Сальери не терпят тех, кто халтурит на работе!
Как это обычно и бывает, проблема подкралась незаметно. Слуга передал дону Сальери, что в кабинете его ждёт некий друид Грегори Граут.
— Мерзавец! — дона затрясло от ярости. — Он же помер тридцать лет назад. Я сам видел, что контракт за его голову обнулился.
У Луиджи глаза налились кровью. Следом заболела старая рана от ножа, полученная при покорении пятьдесят пятого этажа. Лекарь давно вылечил травму, но фантомные ощущения никуда не делись.
Дон Сальери буквально влетел в кабинет, выбив дверь своим массивным телом.
— Уи-и-и! Мерзавец, — заорал Луиджи, ища взглядом Грега Граута. — Мало того, что сбежал, подставив всю команду! Так ещё и заявился на свадьбу моей дочери. Попробуй только сказать, что это не угроза!
Дед погибшего Макса Граута был в… розовом вечернем платье. Мускулистый мужик с шириной плеч, как у профессионального боксёра, в такой одежде выглядел по меньшей мере нелепо. Подкрашенные губы резко выделялись на фоне трёхдневной щетины.
Луиджи хотелось закрыть глаза и навсегда ЭТО развидеть! Стереть из памяти как страшный сон.
— Как же низко ты пал, Грег! — дон Сальери выпустил наружу ауру, фонящую Жаждой Крови.
— Эй-эй! Погодь, Сальери. Я пришёл поговорить, — друид улыбнулся и протянул руку к дамской сумочке. — Я проверил всех, кто имел на меня зуб тридцать лет назад. Ты, Луиджи…
— ДОН САЛЬЕРИ! — прорычал свинолюд, сверля гостя ненавидящим взглядом.
— Хорошо… дон Сальери, — Грег криво усмехнулся и по-девичьи закинул ногу на ногу. — Так вот! Ты последний в моём списке из числа тех, кто имеет на меня зуб. Не знаю, как тебе удалось узнать, что я воскрес… Но это и не важно. Я пришёл договориться! Давай забудем прошлое. Ты не преследуешь меня за тот случай на пятьдесят пятом этаже… А я забываю о твоей семье… Дон Сальери с сорок третьего этажа. Идёт?
Луиджи вытаращился на гостя, как на… идиота! Тридцать лет друида Граута никто не вспоминал, и тут он сам вдруг вылез из ниоткуда… Прыщ в розовом платье.
— Грег Граут… Ты пришёл ко мне в день свадьбы моей дочери! — глаза дона налились кровью. Пятачок покраснел, выдавая сильнейший гнев у свинолюда. — Просишь об одолжении, но делаешь это без уважения. Клан Сальери такого не прощает!.. Это… Это СВИНОТАТСТВО!
…
131 день, Восьмой Пояс
Михаил Довлатов
В качестве точек входа в Пояс Плоти скауты Союза Наций рассматривали три варианта. Первый путь — место, откуда наружу выдувается воздух. Оно же является самым большим. Диаметр прохода почти километр.
Второй проход — место, где из Пояса Плоти наружу выливается лимфа. Прорваться внутрь команде скаутов удавалось только путём преодоления весьма сильного течения.
Третий путь — через канализацию. В стене плоти есть сосуды, через которые лимфа втягивается обратно. Из плюсов — там эффект всасывания помогает быстро попасть внутрь Пояса Плоти. Главный недостаток в том, что почти все найденные сосуды ведут в тупик.
Наиболее исследованным путём оказался второй — выходной поток лимфы. Первую сотню километров скауты проходили с помощью «Скольжения», накладываемого поверх малых исследовательских судов. Возвращаясь обратно, они давали потоку лимфы вынести себя наружу. Для них вопрос стоял не в том, как попасть внутрь… А как выбраться!
Габриэль занял место на носу «Скорохода».
— Соратники! — архангел указал на катер. — Я буду держать «Круговой щит» и «Скольжение». Среди нас троих я выносливее всех. Внутри Пояса Плоти воздуха не будет. Запасы кислорода придётся пополнять за счёт плетений.
— Чур я за руль! — Монэ захлопала глазами. — Угрозу от монстров я почую первой. Астрал тут слабенький, но всё же есть.
— На мне питание двигателя маной, — сладко зеваю. — Руль высоты, поддержание скорости… Мисс Бланш! Рулите строго туда, куда я скажу. При необходимости могу ускорить нас за счёт «Постоянного вектора».
Едва Габриэль создал «Круговой щит» со «Скольжением», как я дал по газам. «Скороход» нырнул в лимфу и вскоре начал бороться со встречным потоком лимфы.
Бум-бум-бум…
По щиту архангела начали бить фрагменты плоти монстров, плавающие в прозрачной жидкости. Как и говорила Монэ, в Восьмом Поясе водится куча самых разных тварей.
Проход, в который влетел «Скороход», напоминал спуск в бездну. Круглое отверстие диаметром под пятьсот метров ежесекундно исторгало из себя миллиарды кубометров лимфы.
Габриэль прикрикнул с носа катера.
— Плотность магофона триста процентов. Если начнёт повышаться, значит, рядом монстры.
Избыток маны приводил к тому, что в проходе было светло, как днём. Псевдоплоть едва заметно светилась изнутри. Избыток маны приводил к тому, что «Скороход» разгонялся всё быстрее и быстрее, несмотря на возросшее на щит давление.
Двадцать километров… Сорок… Шестьдесят… Добравшись до отметки в восемьдесят километров, я снова сбросил скорость до шестидесяти. Монэ стала слишком часто врезаться в крупные фрагменты монстров, плавающих в лимфе.
«Скороход», словно пуля, метался по тоннелю, огибая стаи монстров-падальщиков.
На преодоление уже разведанной тысячи километров у нас ушло меньше суток. Я стал всё чаще подмечать признаки фрактальной структуры Пояса Плоти. Одни повороты сосуда лимфы походили на другие… И в то же время отдельные признаки изменений накапливались, создавая время от времени совершенно новый участок. Потому, когда «Скороход» выпрыгивал в очередной лимфоузел, я нисколько не удивлялся.
— Монэ, второй проход сверху, — указываю принцессе, куда плыть. — Тот, где вход в сосуд самый широкий.
— В смысле? — Монэ завертела головой. — О каком именно проходе идёт речь.
— Прямо над твоей головой. Падла, покажи ей.
Попугай подлетел к девушке и крылом указал, куда плыть. Среди всего экипажа «Скорохода» только Монэ не имела опыта жизни с крыльями и потому не очень хорошо ориентировалась в трёхмерном пространстве. Падла нас в такие моменты здорово выручал. Всё-таки я у двигателя сижу. Габриэль с носа судна не отходит. На него приходится наибольшая нагрузка.
Мы проплыли первый лимфатический узел. Затем второй, третий и даже десятый. Из-за признаков фрактальности я стал без труда угадывать, куда именно надо плыть, чтобы не попасть в тупик. Иногда это приводило к тому, что стрелка с заданием отклонялась, но, главное, мы продолжали двигаться вперёд. Позади остались уже сотни развилок и тысячи стай монстров, не поспевающих за нашим юрким катером.
На третий день мы вдруг очутились в месте, которое чем-то походило на внутреннее море. На ближайшие два десятка километров было видно только дно, усеянное проходами. «Усиленным зрением» удалось разглядеть, что обнаруженная полость внутри Пояса Плоти имеет круглую форму… И при этом вытянутую, словно шланг. Конец терялся где-то вдали.
Сложив в уме всё, что видел по пути сюда, я произнёс.
— Мы в позвоночнике.
— Чего? — Монэ хмуро глянула на меня.
— Это не лимфа! — указываю на жидкость за круговым щитом. — Видите? Тут цвет другой. Это спинномозговая жидкость. Принцесса, плыви вперёд. Если моя догадка верна, мы только что преодолели половину пути.
…
На седьмой день пути «Скороход» вылетел из потока Пояса Плоти и тут же влетел в барьер Девятого Пояса. Это было хоть и ожидаемо, но всё равно внезапно. Все эти дни мы не спали. Потому отреагировали несколько заторможенно.
Едва мы очутились по другую сторону барьера, как ощутил знакомый взгляд в спину. Он чувствовался так отчётливо, будто его обладатель стоит прямо у меня за спиной… По ощущениям, Дух Фронтира о****ал от того, что нам удалось пробраться сквозь Пояс Плоти. Что интересно, прошло секунд десять, а чувство взгляда никуда не делось. Дух Фронтира продолжал за мной наблюдать, а не исчез, как было много раз до этого.
— Где это мы? — Монэ завертела головой. — Тут же ничего нет. Только этот серый кисель.
Габриэль щёлкнул пальцами.