Темнота.
Освещается набережная. Входит Диего и окликает кого-то, глядя в сторону моря.
Диего. Э-ге-ге!
Голос. Э-ге-ге!
Появляется Лодочник; над гранитом набережной видна только его голова.
Диего. Что ты перевозишь?
Лодочник. Провизию.
Диего. Ты снабжаешь город?
Лодочник. Нет. Город снабжает администрация. Карточками, разумеется. А я снабжаю молоком и хлебом. Там, в открытом море, стоят на якоре корабли. На них укрылись от чумы люди. Я вожу в город их письма и доставляю на корабли провизию.
Диего. Но это же запрещено!
Лодочник. Да, запрещено администрацией. Но я не умею читать, а когда глашатаи объявляли о новом законе, я был в море.
Диего. Возьми меня с собой.
Лодочник. Куда?
Диего. В море. На корабль.
Лодочник. Это запрещено!
Диего. Но ты же не читал закона и не слышал, когда его оглашали на улицах.
Лодочник. Это запрещено не администрацией, а теми, кто укрылся на кораблях. Вы ненадежный.
Диего. Что значит ненадежный?
Лодочник. Вы можете принести их с собой.
Диего. Кого принести?
Лодочник. Тише! (Оглядывается по сторонам.) Микробов, конечно.
Диего. Я заплачу сколько надо.
Лодочник. Не уговаривайте меня. Я слабохарактерный.
Диего. Любые деньги!
Лодочник. А вы отвечаете за последствия?
Диего. Разумеется!
Лодочник. Садитесь. На море спокойно.
Диего собирается спрыгнуть в лодку. За его спиной появляется Секретарша.
Секретарша. Никуда вы не поплывете!
Диего. Что?
Секретарша. Это не положено. К тому же, я вас знаю, вы не сбежите.
Диего. Никто меня не остановит!
Секретарша. Мне стоит только захотеть! А я хочу, потому что вы мой должник. Вы же знаете, кто я такая!
Она отступает на несколько шагов назад, как бы маня его за собой. Он следует за ней.
Диего. Умереть – пустяк. Но умереть запятнанным…
Секретарша. Понимаю вас. Я ведь только исполнительница. Однако мне даны на вас права. Право вето, если угодно. (Листает блокнот).
Диего. Такие, как я, принадлежат только земле!
Секретарша. Именно это я имела в виду. Вы в некотором смысле принадлежите мне! Но только в некотором смысле. Быть может, не в том, в каком мне хочется… когда я на вас смотрю. (Просто.) Вы мне очень нравитесь, знаете. Но у меня есть указания. (Поигрывает блокнотом.)
Диего. По мне, лучше ваша ненависть, чем ваши улыбки. Я презираю вас.
Секретарша. Как угодно. К тому же этот наш разговор не очень-то укладывается в уставные рамки. От усталости я становлюсь сентиментальной. Вся эта канцелярщина довела меня до того, что вечерами я начинаю распускаться. (Вертит в руке блокнот. Диего делает попытку выхватить его.)
Секретарша. Нет, право, милый, не надо. Да и что там читать? Блокнот как блокнот, этим все сказано, наполовину дневник, наполовину регистрационный журнал. (Смеется.) Заметки для памяти, вот и все! (Протягивает к нему руку, словно хочет погладить. Диего бросается к лодке.)
Диего. Ах! Он уплыл!
Секретарша. Надо же, и в самом деле уплыл! Еще один простак, который мнит себя свободным, не подозревая, что и он тоже значится в списках.
Диего. Каждое ваше слово двусмысленно. Вы отлично знаете, что именно этого человек и не может выдержать. Давайте кончать поскорее!
Секретарша. Но тут нет ничего двусмысленного. Я говорю правду. Для каждого города существует свой реестр. Это реестр Кадиса. Уверяю вас, что все организовано как нельзя лучше и никто в этих списках не пропущен.
Диего. Никто не пропущен, но все от вас ускользают.
Секретарша(возмущенно). Ничего подобного! (Задумчиво.) Впрочем, исключения бывают. Изредка кто-то оказывается забыт. Но в конце концов они всегда чем-нибудь да выдают себя! Стоит им перевалить за сто лет, как они начинают хвалиться этим, глупцы. О них тут же начинают кричать газеты. Это лишь вопрос времени. Когда я по утрам за завтраком просматриваю прессу, то беру их имена на заметку, сверяю с картотекой. Мы называем это «заморить червячка». И конечно, в итоге мы их не упускаем.
Диего. Но на протяжении ста лет вас не признают, как не признает весь наш город!
Секретарша. Сто лет – ничто. Вам кажется, будто это много, потому что вы смотрите со слишком близкого расстояния. А я вижу все в совокупности, понимаете? Что значит, скажите на милость, в картотеке на триста семьдесят две тысячи имен один человек, даже если он прожил сто лет! К тому же мы наверстываем упущенное за счет тех, кому нет двадцати. Так что в среднем ничего не меняется. Вычеркнем чуть раньше намеченного срока, и все! Вот так… (Вычеркивает строчку в своем блокноте. Со стороны моря слышится крик и громкий всплеск.) О, я сделала это машинально! Надо же, оказалось, лодочник! Чистейшая случайность!
Диего встает и смотрит на нее с отвращением и ужасом.
Диего. Меня от вас тошнит, вы отвратительны!
Секретарша. У меня неблагодарное ремесло, я знаю. Очень утомительное, требует усердия. Поначалу, например, я чувствовала себя неуверенно. Теперь рука у меня твердая. (Подходит к Диего.)
Диего. Не подходите ко мне!
Секретарша. Скоро ошибки вообще будут исключены. Есть у нас один секрет. Новое усовершенствованное устройство. Вы увидите.
Шаг за шагом она постепенно подходит к нему почти вплотную. Внезапно Диего хватает ее за воротник, дрожа от ярости.
Диего. Хватит! Прекратите эту грязную комедию! Чего вы ждете? Делайте свое дело и не потешайтесь надо мной, все равно я выше вас. Убейте же меня наконец, это единственный способ спасти вашу замечательную систему, где нет места случайностям. Ах, да! Вас ведь занимают только совокупности! Сто тысяч человек – вот что для вас интересно. Это ведь уже статистика, а статистика нема. Из ее данных можно выстраивать графики, чертить кривые, а? Вы занимаетесь целыми поколениями, это проще! Работа тихая, чернильная. Но, предупреждаю вас, отдельный человек – это куда беспокойнее, он кричит о своей радости и о своей предсмертной муке. Пока я жив, я буду нарушать ваш прекрасный порядок случайностью криков. Я вас отвергаю, отвергаю всем своим существом!
Секретарша. Милый мой!
Диего. Замолчите! Я из породы людей, которые чтили смерть так же, как и жизнь. Но вот пришли ваши хозяева, и с этой минуты жизнь и смерть превратились в одинаковое бесчестье…
Секретарша. По правде говоря…
Диего(трясет ее). По правде говоря, вы врете и будете врать до скончания времен! Да! Я раскусил наконец вашу систему. Вы заставляете людей страдать от голода и разлуки с любимыми, чтобы отвлечь их от бунта. Вы доводите их до изнеможения, пожираете их время и силы, чтобы у них не осталось ни досуга, ни энергии для ярости! Они топчутся на месте, радуйтесь! Они одиноки, как одинок я сам, хотя они – масса. Каждый из нас одинок из-за трусости остальных. Но я такой же раб, как и они, терпящий те же унижения, объявляю вам, что вы – ничто и вся ваша власть, которая вроде бы не имеет границ и чуть ли не застит нам небо, – это всего лишь упавшая на землю тень, и ветер ярости скоро ее развеет. Вы думаете, будто можно все уложить в цифры и анкеты! Но вы забыли включить в свой прекрасный реестр дикую розу, таинственные знаки в небе, лики лета, громкий голос моря, минуты страдания и гнева людей! (Она смеется.) Не смейся! Не смейся, идиотка. Вам пришел конец, говорю вам. В ваших самых эффектных победах уже заложено поражение, потому что в человеке – посмотрите на меня! – есть сила, которую вам не обуздать, трезвое бешенство, замешенное на страхе и отваге, стихийное и победоносное. Эта сила скоро поднимется, и вы узнаете тогда, что ваше господство – просто дым. (Секретарша смеется.) Довольно смеяться!
Секретарша продолжает смеяться. Диего дает ей пощечину. Все мужчины из хора сразу же вытаскивают изо рта кляпы и испускают долгий крик ликования. Замахиваясь, Диего стер рукавом знаки чумы. Он прикасается к тому месту, где они были, и смотрит на свои пальцы.
Секретарша. Великолепно!
Диего. Что это значит?
Секретарша. Вы великолепны в гневе! И нравитесь мне еще больше.
Диего. Что произошло?
Секретарша. Вы же сами видите! Знаки исчезли. Продолжайте в том же духе, вы на верном пути.
Диего. Я выздоровел?
Секретарша. Открою вам маленький секрет… Система у них действительно замечательная, вы правы, но в этом механизме есть один изъян.
Диего. Не понимаю.
Секретарша. В механизме есть изъян, милый. Всегда, насколько я помню, достаточно было человеку преодолеть в себе страх и взбунтоваться, чтобы машина заскрипела. Я не хочу сказать, что она останавливается совсем, нет-нет. Но она скрипит, а иногда может даже и вправду испортиться.
Пауза.
Диего. Почему вы мне это рассказываете?
Секретарша. Знаете, у каждого есть свои слабости, даже при таком ремесле, как мое. И потом, вы ведь сами догадались.
Диего. Вы пощадили бы меня, если бы я вас не ударил?
Секретарша. Нет. Я пришла, чтобы вас прикончить, согласно уставу.
Диего. Значит, я все-таки сильнее!
Секретарша. Вы еще боитесь?
Диего. Нет.
Секретарша. Тогда я бессильна против вас. Это тоже записано в нашем уставе. Но могу твердо сказать, что это первый случай, когда я подчиняюсь уставу с удовольствием.
Секретарша тихо уходит. Диего ощупывает место, где были знаки, снова смотрит на руку. Потом резко оборачивается, услышав стоны. Он молча направляется к больному с кляпом во рту. Немая сцена. Диего протягивает ру