Друзилла говорила, что, предчувствуя скорую смерть, все рассказала ему. Может, он хотел видеть в ту ночь Пираллиду, когда они собрались под крышей ее дома. Неужели он следил за ними? Макрон отмахнулся от этой мысли. Неженка Ганимед? Вряд ли. Но все равно стоило проверить.
А пока путь его лежал в дом Клавдия, где, как он подозревал, и скрываются Ирод Агриппа и Германик Гемелл. Его расчеты оказались верны.
Старый Клавдий, заикаясь и хромая от волнения больше обычного, провел его в дальние покои, где пахло сыростью и застарелой плесенью, — казалось, эта половина дома вообще была нежилой. Намного позже Макрон догадался, почему эти покои не посещаются домочадцами: именно здесь суровая Антония уморила свою дочь голодом в наказание за предательство. А Клавдий в панике поместил в этих страшных покоях ее сына. Но никто тогда не обратил внимание на это зловещее предзнаменование.
Новые жильцы даже не догадывались о событиях, произошедших здесь много лет назад, хотя последняя свидетельница умерла совсем недавно. Клавдий спрятал заговорщиков здесь, когда рано утром они прибежали к нему, все в крови. Сейчас Ирод и Германик, пьяные, отсыпались прямо на полу в одной из кубикул. Макрону пришлось потрудиться, чтобы растормошить их. Не один кувшин холодной воды был вылит им на головы, пока они не разлепили сонные веки.
Агриппа кинулся ему на шею с мольбой спасти их. Макрон брезгливо оттолкнул его.
— Что вы наделали? Теперь все вигилы Рима будут искать вас! — он едва сдержался, чтобы не отвесить Ироду пощечину. Ограничился тем, что швырнул ему в лицо таблички с доносом. Агриппа развернул их, вчитался и обомлел от ужаса.
— Гадина! — зашипел он в гневе. — Я б ее не так! Она стала вымогать у нас деньги, угрожать. Мы с Германиком приняли решение обставить все так, как будто она сама…
Агриппа судорожно сглотнул, Макрон протянул ему кувшин с водой, и он жадно присосался к узкому горлу. Германик Младший сидел в углу, склонив голову так, что белокурые волосы полностью закрывали лицо. Он как будто спал, но Невий чувствовал, что он жадно ловит каждое его слово.
— Обставили? — зарычал Макрон. — И служанка решила утопиться с горя от потери любимой хозяйки? Идиоты!
— Со служанкой вышло случайно, я думал, эта дура ушла в лавку, но оказалось, там было закрыто в столь ранний час.
— Я хочу услышать все подробно о ваших геройских победах над беззащитными женщинами, — приказал Макрон.
— Так уж и беззащитными, она полщеки выхватила своими когтями у моего друга, — пожаловался Ирод, — а служанка лишила меня бороды. Они защищались, как пантеры, у которых отбирают детенышей. Служанка зашла в тот момент, когда мы вешали Пираллиду, и заорала от ужаса, я кинулся за ней и нагнал уже в перистиле, она оступилась и упала, а я лишь придержал под водой ее голову.
— Не ври, Агриппа! А как же твоя борода?
— Ну, она очнулась уже под водой и стала бороться. Но откуда у тебя этот донос, Макрон? Я думал, что Пираллида не успела осуществить свою угрозу.
— Скажи спасибо, что верный мне преторианец был на месте вашего преступления. Но ты не рассказал самого главного: почему вам пришлось пойти на это. Не из-за того ли, что гетера не захотела дать вам денег?
Ирод закатил глаза:
— Как ты мог подумать, мой друг, что я беру деньги у женщины? Тем более, у гетеры? Я же царь! Я богат!
— Заткнись, Агриппа! Я хочу услышать правду!
— Какую правду? Пираллида потребовала за молчание десять миллионов сестерциев. Она сказал, что кое-кто во дворце заинтересовался нашим пребыванием в ее доме и личностью юноши.
— И ты ей поверил? Как мог кто-то дознаться о сыне Друза или Сеяна? — вскричал Макрон.
— Я не знаю, она могла сама кому-нибудь разболтать. Ты же лично видел, как в ее дом ломился Эмилий Лепид. Позабыл, что он — зять нашего любимого императора? Я заподозрил, что она писала ему о чем-то, и решил действовать.
— Должен признать, ты вовремя избавился от ненужного свидетеля. Именно Ганимед привел этим утром в ее дом преторианцев. И унес с собой то, что может изобличить убийцу: белокурые пряди, запутавшиеся меж пальцев убитой. Но это заведет его в тупик, ведь твоего друга придется подстричь по римской моде, хватит ему уже прятать лицо под этими космами.
При этих словах Германик откинул волосы с глаз, встал и низко склонился перед Макроном:
— Я беспредельно тебе благодарен за помощь, Невий Серторий! Когда я стану принцепсом, ты вернешься к своим обязанностям префекта претория.
Макрон усмехнулся — юноша был слишком самоуверен.
— Знаешь, мой друг, — сказал Ирод, — Фабий Персик именно ему завещал свое состояние, а Калигула присвоил все себе. Поэтому у Германика с нашим императором еще и личные счеты, ведь Гай Цезарь оставил его без средств к существованию. Ему пришлось пешком проделать долгий путь в Башан.
— Калигула здесь ни при чем, — ответил Макрон. — Душеприказчик Фабия задолжал огромную сумму Марку Юнию Силану, отцу Клавдиллы, и тот простил ему долг, заставив подделать документ в пользу своего зятя. Силан опасался, что Гай Цезарь окажется не у дел, и решил таким образом обеспечить будущее своей дочери, если вдруг им придется бежать из Рима. Имение в Тарраконской Испании как раз подходило для пристанища на первое время.
— Подлый негодяй! — воскликнул Германик, в гневе ударив кулаком по стене. — Меня среди ночи выкинули на улицу, как безродного пса, в одной тунике и без единого асса, я полночи простоял на коленях у ворот, слезно умоляя дать мне хоть что-нибудь на память о том, кто заменил мне отца. Наконец, каменное сердце нового управляющего дрогнуло, он позволил мне войти, но следил за мной, как Аргус. Я взял из ларария какую-то статуэтку и изловчился достать из тайника эти свитки. Я знал, что они ценнее всех сокровищ мира.
Макрон ударил себя кулаком в грудь:
— Ты станешь новым принцепсом Рима! Клянусь в этом! Но за это мне нужно лишь одно.
— Ты получишь все, что пожелаешь в обмен на свою помощь, — ответил Германик. Голос его звучал жестко и решительно.
— Я хочу всего лишь уехать из этого города к месту новой службы. Я хочу принять управление провинцией Египет, — ответил Макрон.
А про себя подумал: «Глупый петушок! Да ты и дня не продержишься, едва я прекращу поставки пшеницы в Рим и склоню на свою сторону легионы, стоящие в южных и восточных провинциях. Римский флот тоже перейдет на мою сторону. Кому, как не мне, управлять империей? Или он думает, что справится в одиночку? Агриппа — мастер мелких интриг, но как правитель бездарен и недальновиден».
— На том и порешим, — самодовольно ответил ему Гемелл и улыбнулся. Макрон поразился произошедшей переменой в его лице, оно словно осветилось изнутри и стало очень привлекательным. Смазанные прежде черты обрели четкость и красоту.
От Ирода тоже не укрылось это преображение.
— Ты должен чаще улыбаться, будущий правитель Рима! Людям это нравится, им кажется, что у улыбающегося собеседника нет камня за душой! А женщины будут просто без ума от тебя!
Германик неожиданно залился румянцем, и мужчины понимающе переглянулись, решив, что, скорее всего, юноша был девственником. А у Клавдия на глазах навернулись слезы. Именно с такой же лучезарной улыбкой обманывала всех красавица Ливилла, теперь сходство меж матерью и сыном проступило полностью.
— Что ж, на том и распрощаемся, — сказал Германик. — А пока не кончится траур, мы поживем у тебя, дядя Клавдий.
Он особо выделил «дядя», и Клавдий ласково обнял новобретенного племянника.
— Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — ответил старик. — Мой дом — твой дом. Единственное, чего мы не продумали, это под каким именем представить его Риму. Детали заговора нам еще предстоит обсудить, но возвращение Калигулы не за горами, не будет же Германик отсиживаться здесь все время.
— Пусть он остается, кем был до сих пор, племянником Фабия Персика, которого тот не успел усыновить. И представляться ему стоит как Фабий Астурик. Если мне не изменяет память, так действительно звали его ближайшего родственника, скончавшегося недавно, но жил он не в Риме, а где-то в провинции. Кажется, возраст совпадает, — сказал Агриппа с таким многозначительным видом, что все поняли, что он все очень хорошо продумал.
Гай Цезарь Калигула вернулся так же неожиданно, как и пропал. Ранним утром пьяная компания стала стучаться в Капенские ворота. Охранники не хотели ее пускать, пока вперед не выступили преторианцы и не урезонили не узнавших своего императора стражей. Да и где уж тут было узнать его, в грязной преторианской тунике, с отросшими волосами и бородой.
В Риме наступило время очередных перемен.
XVII
А через несколько дней после возвращения цезаря форум огласили громкие звуки труб, возвестившие о начале торжественной процессии. Эти звуки также знаменовали собой и долгожданное окончание траура по любимой сестре императора.
Римляне уже с утра толпились на форуме, занимая спозаранку лучшие места. Яркое солнце заливало лучами гомонящую толпу в белоснежных одеждах. Наконец, на Священной дороге показались колесницы, окруженные диковинной свитой. Впереди вышагивали слоны с задранными хоботами, трубящие и ревущие к восторгу толпы, рядом индусы вели на цепях пантер и тигров. Красивейшие девушки бросали на дорогу лепестки роз, сладострастно изгибаясь в танце. А на золоченых колесницах ехали цари, назначенные милостью Калигулы и утвержденные сенатом. Это шествие больше напоминало триумф полководца, только не было пленников, закованных в цепи, наоборот, рабы несли не завоеванные богатства, а дары новоиспеченных царей императору Рима. Подносы ломились от заморских фруктов, сияли в открытых ларцах драгоценные камни, блестело золото, благоухал сандал.
Калигула прекрасно развлекся со своими старыми друзьями во время отлучки, кочуя и пьянствуя по притонам и лишь изредка называясь местным городским властям, чтобы почтить присутствием игры в свою честь и торжественные обеды. В благодарность за приятную компанию он, вернувшись в Рим, передал сенату на утверждение указ о получении сыном фракийского царя Котиса Полемоном царства Понтии. Котис-младший стал властителем Малой Армении, Реметалку досталась Фракия, которую пришлось разделить пополам, чтобы не оставить без власти их отца.