Брындин открыл контейнер с домашней едой. Мясные ежики с тушеной капустой его не обрадовали.
Дима принялся за сэндвич из ближайшей забегаловки и пятую за день чашку кофе. Откусив сразу половину, Заварзин машинально толкнул инерционный маятник.
– А что это вообще за хрень такая? – спросил Сергей.
– Думать помогает.
– Ну, и надумал чего?
Дима пожал плечами и сделал большой глоток кофе. Сергей покосился на свой контейнер.
– Хочешь ежики? С подливой.
Сергей протянул напарнику контейнер. Дима покачал головой. Сергей вздохнул.
– Я тоже не хочу. Дашка, дочка, приготовила. Жалко выбрасывать.
Сергей встал, разминая спину, взял у Димы вторую половину сэндвича и проглотил не жуя. На возмущенный взгляд Заварзина он предпочел не обращать внимания.
– Так. Давай-ка всё в кучу соберем, – устало произнес он. – Профессор запирает восьмерых людей в подвале. Судя по компромату, ему нужны были именно они, а не случайные пассажиры. Судя по качеству этого компромата, ему кто-то помогал. Кто?
Брындин вытер рот салфеткой и продолжил строить версию.
– Что если между ними произошел конфликт и этот неизвестный решил взять инициативу в свои руки? Перекрыл воду, вызвал рабочих, чтобы те обнаружили трупы, удалил себя с камер наблюдения, чтобы улики указывали только на Профессора. И скрылся, прихватив с собой Виктора. Живого или мертвого. Так?
– Допустим. Но зачем тогда оставлять девчонку в живых?
– Не знаю. Найдем нашего неизвестного, спросим, что за хрень там приключилась.
Брындин потер красные глаза и посмотрел на часы.
– Ладно, я на сегодня все, уже не соображаю. Тебя подвезти?
– Посижу еще, – Дима не выглядел усталым. Ночью, когда суета замирала, ему работалось лучше всего.
– Ну смотри.
Сергей хлопнул напарника по плечу и ушел. Дима посмотрел на доску и вгляделся в лицо выжившей девушки. Что-то его беспокоило, и нужно было попытаться выяснить, что именно.
14 дней 12 часов с начала эксперимента
Антон вошел в третью городскую больницу уже глубокой ночью. Приемные часы давно прошли, а значит, придется импровизировать. Путь в отделение преграждал турникет. Хорошенькая дежурная медсестра на посту сосредоточенно заполняла журнал.
Антон нахмурился и придал своему лицу суровый вид.
– Добрый вечер, – сказал он низким голосом.
Медсестра промычала что-то невнятное и продолжила писать, не поднимая головы.
– Угрозыск. Оперуполномоченный Иван Каменев, – отчеканил Антон.
Медсестра подняла глаза и внимательно рассмотрела поддельное удостоверение.
– Я ищу вашего пациента, Эрика Рихтера. Сегодня поступил. Мне бы поговорить с ним.
– Извините, – спокойно ответила девушка, – приходите утром. Главврач бы могла пустить, но она уже ушла. А я без спроса не могу, заругает.
Антон посмотрел на бейджик медсестры.
– Нет, Аллочка, так не пойдет. Вы новости видели? Про трупы в подвале?
– Да-да, конечно, – глаза девушки загорелись от любопытства.
– Ваш пациент может сообщить ценную для следствия информацию. Мне срочно нужно с ним побеседовать.
Медсестра поколебалась, но все же сняла трубку, набрала номер.
– Сейчас дежурного врача попрошу спуститься.
Врач проводил Антона в общую палату на четверых и указал на дальнюю кровать.
– Десять минут, не больше, – сказал он негромко.
Все пациенты, кроме Рихтера, давно спали. Рихтер лежал в постели, натянув одеяло до носа, и разглядывал Антона. На вид старику было около семидесяти.
– Я знал, что вы придете, – прошептал он, когда Антон присел у его постели, – я вас ждал. Вы из полиции?
– Меня Зовут Антон Градов, я частный детектив. И друг Виктора Анатольевича.
Рихтер натянул одеяло еще выше.
– Тогда вы все знаете, верно?
– Как раз пытаюсь разобраться. Хочу его найти, чтобы помочь. Сможете рассказать, что вам известно?
На глазах старика выступили слезы:
– Вы ничего не знаете. Не знаете, что это я… это я его надоумил. Я во всем виноват.
7 месяцев до начала эксперимента
Библиотека университета, где преподавал Мещерский, занимала три этажа в главном корпусе. Библиотекарь иногда разрешала Профессору задержаться и поработать в читальном зале после закрытия. Мещерский выглядел изможденным. Он не помнил, сколько времени сидел здесь, обложившись книжками по психиатрии и медицинскими справочниками. Его волосы растрепались, на лбу – пластырь со спекшейся кровью, на лице – щетина. Всегда белая и отпаренная рубашка нуждалась в химчистке.
Эрик Рихтер подошел к столу Мещерского. В одной руке он держал потрепанный журнал в кожаном перелете, а во второй – термос и булочку. Журнал упал на стол перед Мещерским.
– Держи.
Мещерский только сейчас заметил своего учителя и поднял на него воспаленные глаза. Рихтер сел напротив, налил в крышку термоса зеленый чай и пододвинул к Профессору.
– Что это?
– Ты уже месяц тут сидишь, разве что головой о стену не бьешься. Вот я и покопался. Жалко тебя стало.
Мещерский аккуратно открыл журнал, просмотрел несколько страниц, исписанных от руки по-английски. Ветхая бумага, чернила выцвели. Профессор сразу понял, что в его руки попал настоящий артефакт – результаты исследования.
Рихтер подвинулся ближе.
– В шестьдесят седьмом году психиатры из Университета Джонса Хопкинса затеяли опасный эксперимент. Они исследовали военных с ПТСР, пытались найти эффективный способ полного выздоровления, без поддерживающей терапии. Они предположили, что нейронные связи, отвечающие за чувство несправедливости, ненависть и жажду мести, можно разрушить и заменить их на новые связи, основанные на доверии и сострадании к своему обидчику. Проще говоря, они попытались буквально примирить Жертв с Преступниками. Лицом к лицу. Но это оказалось возможным только в том случае, если пациент не знает обидчика лично, а представляет себе некий абстрактный образ. Как, например, солдат, потерявший ноги в бою. Он не знает, кто именно заложил мину или дал приказ, но желает отомстить этим людям, хочет справедливости.
Мещерский не мог оторваться от текста, и Рихтер положил на журнал руку, привлекая его внимание.
– Здесь все: механика эксперимента, дневники испытуемых, выводы и гипотезы.
Профессор словно оправился от долгого сна:
– Потрясающе. Но почему я не слышал об этом?
Рихтер скривился и слегка дернул подбородком:
– Потому что с научной точки зрения – эксперимент неудачный. Позитивный результат был достигнут всего в двадцати процентах случаев. Этого было недостаточно для продолжения программы, и ее свернули. В диссертациях не цитируют, научные обзоры не делают.
Рихтер серьезно посмотрел на Мещерского:
– А теперь послушай меня внимательно. Я глубоко убежден, что в чистом виде эксперимент неэтичен, жесток и просто немыслим. А последствия – непредсказуемы. Но в нем есть новаторские моменты, которые можно адаптировать под текущую реальность и в частности под твой случай. Виктор?
Но Профессор его уже не слышал. Он увидел свет в конце туннеля, по которому бездумно брел последние несколько месяцев.
– Выглядишь паршиво, Виктор. Одержимость до добра не доводит.
Профессор попытался улыбнуться:
– Не переживай. Со мной все будет в порядке. Я способен себя контролировать.
14 дней 12 часов 10 минут с начала эксперимента
Рихтер тяжело закашлялся:
– Поймите, я пытался помочь ему, думал, у него проблемы.
– Какие проблемы? – спросил Антон, скрывая подступающее раздражение. Ему было некогда сочувствовать старику, хотелось поставить его речь на двойную скорость.
Рихтер не спешил с ответом.
– Эрик, я верю Профессору и хочу помочь. Пожалуйста.
Рихтер убрал с лица одеяло, заговорил шепотом:
– У него были проблемы с пациентом. Посттравматическое расстройство, бредовые идеи и даже фуга.
– Вы знаете имя?
– Нет, он не называл. Врачебная тайна. Но я видел, Виктор боялся за свою жизнь. С ним творилось что-то странное, темное… Он был одержим спасением этого пациента.
– А эти люди в подвале? Кто они?
– Я не знаю, он не должен был, не должен…
Рихтер снова закашлялся. В палату заглянул дежурный врач:
– Вам пора.
– Минуту!
Антон наклонился к Рихтеру и быстро прошептал:
– Помогите мне, подумайте, где он может быть?
Рихтер не мог унять кашель.
– Все вышло из-под контроля… из-за него. Витя не мог убить. Найдите пациента!
14 дней 13 часов с начала эксперимента
После следственных мероприятий клинику Мещерского опечатали. Для охраны места преступления районное отделение полиции выделило двух дежурных. Оба наблюдали за зданием из машины. Алиса Лопатина провела здесь больше двенадцати часов и потратила это время не зря – с интересом изучала соцсети Димы Заварзина.
Она еще утром обратила внимание на новичка с голубыми глазами. Через знакомую в СК выяснила, что Заварзин недавно перевелся в их город из Петербурга и, кажется, был свободен. На Алису он, конечно, не обратил никакого внимания. Да и с чего бы? Маленький рост, щербинка между зубами, курносый нос. Лопатина понимала, что Дима не из ее лиги, но не могла отказать себе в удовольствии помечтать.
Напарник Паша маялся от безделья. Краем глаза он заметил, как Лопатина рассматривает фотографию Димы на отдыхе с молодой особой.
– Ничего такая!
Паша выхватил у Алисы телефон, приблизил фото, чтобы лучше рассмотреть спутницу Димы. Лопатина покраснела, отняла мобильник.
– Не лайкни случайно! Это, вообще-то, его сестра двоюродная!
В окно постучали. От неожиданности Алиса выронила телефон. За окном стоял Дима. Алиса опустила окно машины.
– Добрый вечер, следователь по особо важным Дмитрий Заварзин.
Он показал полицейским свое удостоверение. Паша предательски захихикал, Лопатина поспешила выйти из машины: