– Здравствуйте. Еще утром виделись, мы с Пашей первыми на вызов приехали. Дежурим! – Алиса широко улыбнулась.
– А зовут вас? – попытался припомнить Дима.
– Алиса! Ой! Рядовой полиции Алиса. Рядовой Лопатина.
Лопатина покраснела еще сильнее, но в темноте Дима этого не заметил и указал на клинику:
– Мне нужно взглянуть на место преступления.
– Вы идите, а я тут побуду, – послышался из машины ехидный голос Паши. – Рядовой Алиса, возьмите ключи.
Сгорая от стыда, Алиса выхватила у напарника ключи от клиники и направилась к входу.
Алиса впустила Заварзина внутрь и тихонько пошла следом. Дима прошел в кладовку на первом этаже, где нашли Катю, и включил свет. Повернул вентиль технического крана. На пол потекла вода. Спустился в подвал, проверил раковину в кухне. Кран издал утробный звук, завибрировал и не выдавил из себя ни капли.
– Проверьте в ванных комнатах, – попросил он Алису, не взглянув на нее.
Она торопливо вышла и через минуту вернулась.
– Воды нет.
Дима встал на стул и поднял руку к приточному клапану под потолком.
– Интересно. Клапана приточные стоят, а воздух не идет. Никто из наших ничего не делал с инженерными системами?
– Нет вроде.
– Бойлерная где?
Лопатина поспешила проводить.
Дима дернул выключатель, в комнате загорелся свет. В небольшом помещении, кроме опрокинутой табуретки и пары пустых бутылей от кулера, ничего не было: на стене электрощит, распределительные гребенки водоснабжения, система рекуперации и газовый котел. Трубы тянулись от пола до потолка. Вентили с пометкой «цоколь» под потолком перекрыты, система рекуперации отключена.
Чтобы не стоять без дела, Лопатина подняла опрокинутый табурет и села в углу. Ей хотелось занимать как можно меньше пространства, чтобы не отвлекать Диму от работы. Он обернулся и посмотрел на нее, словно только сейчас заметил. Алиса смутилась. Заварзин поднял ее за плечи и поставил под распределительными гребенками.
– Вы Мещерского вживую видели? – спросил он.
– Видела пару раз, издалека.
– Какого он примерно роста?
Алиса ответила не думая ни секунды:
– Я из ориентировки помню – метр восемьдесят два.
– Я метр восемьдесят, – Заварзин поднял руку и без проблем достал до перекрытого вентиля. – Можете дотянуться?
Смущенная Алиса попыталась коснуться нужного вентиля, но ее роста явно не хватало. Тогда она принесла табурет, встала на него и легко дотянулась до нужного места:
– Так?
Заварзин кивнул и быстро вышел из бойлерной.
Алиса несколько секунд простояла на табурете, но, сообразив, что его эксперимент, вероятно, завершен, спрыгнула на пол. Она догнала Заварзина у выхода, он резко обернулся. Лопатина чуть не врезалась в него и снова покраснела.
– Вы могли бы меня повалить? – неожиданно спросил он.
– Вас? – смутилась Алиса.
– Ну не меня конкретно. Мужчину вроде меня. Смогли бы его обездвижить?
– Думаю, да. Я в академии была лучшей по рукопашке. Со мной в спарринг парни по девяносто килограммов вставали!
Лопатина гордилась своими успехами в спорте, но никакой реакции от Димы не последовало. Заметив разочарование в глазах Алисы, Заварзин улыбнулся:
– Этот город может спать спокойно.
Дима дружелюбно пожал Алисе руку и ушел. Алиса потрогала свои раскрасневшиеся щеки и улыбнулась.
15 дней с начала эксперимента
За окном шел дождь, в штабе оперативной группы каждый занимался своим делом. Диме удалось поспать не больше четырех часов, но он уже завтракал за рабочим столом лапшой быстрого приготовления.
Сергей в промокшей насквозь куртке вошел в кабинет. Зонт забыл дома, несмотря на двойное напоминание жены. Скворцов поспешил сообщить радостные вести и протянул отчет:
– Камеру с заправки отсмотрели, засветились четыре машины.
Сергей изучил снимки и данные на автовладельцев. Скворцов нервно постукивал носком ботинка.
– Сядь, не стой над душой, – пробурчал Брындин.
Скворцов покорно опустился на стул и заглянул в рапорт.
– Камера зафиксировала машину Мещерского, – начал перечислять он, – два легковых автомобиля и фургон. Владельцев «Ниссана» и фургона установили, а по второй легковушке пока в процессе.
Сергей передал отчет напарнику.
– Я уже смотрел, – Дима, засасывал длинную прядь лапши. – «Ниссан» записан на Петренко Ольгу Геннадьевну, пятидесяти лет, а фургон – на Евгения Бабича, агронома из села Черепаново. У владельцев никаких приводов, ничего?
Скворцов отрицательно покачал головой.
– Езжайте к тетке, – обратился Сергей к Скворцову, – и к нам ее, на допрос. А мы с Заварзиным к агроному прокатимся. Может, это наш пассажир.
К Сергею подошел молодой сотрудник:
– Сергей Михайлович, вас Олег Дмитриевич искал.
– Елки-палки, – засуетился Брындин, – ты меня не нашел, Эдик. Или я на выезде с утра, или кровь сдаю на благо отечества! Выбирай сам.
Сергей, торопясь надеть куртку, запутался в мокром рукаве.
– Поехали, пока не припахали!
Дима понял, что закончить завтрак не получится.
– Давайте, шуруйте, – крикнул Сергей Скворцову. – И смотрите, осторожнее там!
Уже через десять минут напарники летели по трассе. Дима просматривал документы на владельца фургона агронома Бабича. Раздался телефонный звонок от отца. Помедлив, снял трубку.
– Да, извини, я зан…
– Слышишь меня? – не дал ему договорить отец. – Мне надоели твои отговорки! Возвращайся домой. Это приказ. Через две недели получишь новое назначение. Алё?
Дима устало потер переносицу:
– Пап, я работаю.
– Не говори ерунды, какая еще работа в этой деревне?
– А ты новости почитай. Всё, не могу говорить.
Дима отключил телефон и еле сдержался, чтобы не кинуть номер отца в черный список.
Какое-то время напарники ехали молча.
– У меня с моим батьком тоже не ладилось, – нарушил тишину Брындин, – могу понять…
– Я так не думаю, – отрезал Дима, словно четырнадцатилетний подросток, обиженный на весь мир.
– Хорошо. Не хочешь, не будем.
Дима теребил уголок папки и смотрел в окно.
– Привык приказы раздавать, – наконец не выдержал он, – не понимает, что я не его солдат. Всю жизнь за меня решает: где мне жить, кем быть, что любить, в какой горшок ходить. Я сам не знаю, чего хочу! Почему он думает, что знает лучше?
Брындин улыбнулся:
– Столько слов сразу я от тебя еще не слышал…
Сергей посмотрел на снимок жены и дочки на приборной панели. Всякий раз, поддавшись суете или раздражению, ему было достаточно взглянуть на фото, чтобы успокоиться.
Голос отца действовал на Диму как удар плетью. Обычно после общения с ним он подавлял гнев и обиду, смирялся со своей судьбой, словно буддистский монах. Но не сейчас.
– Брындин, ты знал, что следователем станешь?
– Знал. Я, когда маленький был, смотрел такого комиссара Каттани. Помнишь его?
Дима покачал головой.
– Ну здрасте! Сериал про мента итальянского. В общем, у меня как щелкнуло что-то, серьезно тебе говорю. Решил тогда: буду преступников ловить, и все! Кто же знал, что все не как в кино. А потом уже поздно было.
– Вот именно, поздно. А я не хочу ждать, когда будет поздно! – выпалил Дима.
Брындин посмотрел на напарника:
– Для протокола: я свою работу люблю, со всеми ее недостатками. И ни о чем не жалею.
– Рад за тебя, – нахмурился Дима.
– Но я тебя, Заварзин, понимаю. Все у тебя будет, разберешься. Сейчас курсов всяких немерено, каких хочешь. Не пропадешь. Нелюбимым делом заниматься, оно, конечно, никому не надо.
Сергей вспомнил себя в его возрасте. Он был трудягой и всегда погружался в работу с головой, но выстраивать правильные отношения с руководством так и не научился. Поэтому, в отличие от многих сверстников, продолжал работать в поле.
А Дима очень на него похож – говорил что думал, а это большая редкость в профессии.
Сергей свернул с трассы на проселочную дорогу.
– Я последнее тебе скажу, Заварзин. Но ты на меня не обижайся. Хочешь верь, хочешь нет, но хороший следак – явление редкое. Опыт, образование, связи… Все херня. Следователь – особый тип личности, что ли. То, что природа в тебя положила. Я тебя ни к чему не призываю, конечно, это твоя жизнь. Живи ее как тебе хочется, и плевать, кто что думает. Но, когда решение будешь принимать, учти – у тебя есть талант. Его игнорировать нельзя. Если б я верил в Бога, я бы даже сказал – грешно. Но я в Бога не верю, поэтому пошел я на хер!
Брындин расхохотался. Дима улыбнулся. Впервые за время их общения ему показалось, что Сергей куда более глубокий человек.
Машина следователей въехала в заброшенную деревню. Сверившись с адресом, Брындин припарковался у старого дома с покосившимся деревянным забором. Из трубы шел дымок. Фургон, попавший на камеру у заправки, стоял перед ними.
Следователи вышли из машины, сверили номера фургона.
– Наша машина. И Бабич, судя по всему, дома, – подтвердил Дима.
Напарники направились к дому. Участок явно давно заброшен: мусор, заросший сад. Либо Бабич появлялся тут крайне редко, либо был плохим хозяином.
Дима заглянул в окно, но ничего не увидел из-за плотных штор. Брындин постучал в дверь.
– Добрый день! Следственный комитет. Есть кто дома?
Ответа не последовало, и Дима потянул за ручку: дверь была не заперта. Напарники переглянулись.
Брындин открыл кобуру, положил руку на пистолет и вошел в дом. Дима вошел следом. У входа гудел старый холодильник, в печке-буржуйке догорал огонь. В углу тусклой комнаты стояла старая советская кровать. Следователи осторожно прошли по скрипучему полу. Сергей замер, увидев на стене вырезки из газет со статьями о Профессоре. Дима направился к люку в подвал.
Раздался звон битого стекла, за спиной Брындина грохнули два выстрела. Мебель разлетелась в щепки. Сергей инстинктивно упал на пол, спрятался за железной кроватью, Дима укрылся за шкафом. Прогремели еще два выстрела. Стенка шкафа и изголовье кровати разлетелись вдребезги.