рон смотрел на громадину форта сейчас уже совсем другими глазами. — Интересно, а другие подобные захоронки там еще есть?
— Сложно сказать, — теперь Костян занимался тем, что прикидывал объем наличных денег, извлеченных из объемного портмоне. — Насколько я знаю, все более-менее известные клады уже давным-давно раскопали. Хотя сколько там всего может быть спрятано, никому неизвестно. Как-то поднимали шум, что в этой крепости были спрятаны экспонаты какой-то обширной коллекции, но в девяностые тут такой бардак творился, что искать без предварительной подготовки уже просто бесполезно. Ребята, тысячу разменяете? Желательно мелкими купюрами.
Мирон с готовностью потянулся за кошельком, а я решил хоть посмотреть на «рабочее место» своего друга. Как-то раньше бывать в пунктах приема металлолома мне не доводилось, а тут такая возможность.
Если честно, то увиденное меня не сильно впечатлило. Оказалось, что точка состоит не из одного гаража, а из двух или трех, объединенных в единое пространство. Ближе ко входу громоздилась куча железного хлама, представляющая собой инсталляцию современного искусства на тему «Ничто не вечно под луной».
Приглядевшись, я разглядел старые системные блоки, стиральные машины, остов от холодильника и даже ободранную от обвивки дверцу автомобиля. Количество разного рода труб, проводов, уголков и прочих железок просто не поддавалось даже примерной прикидке. Вокруг кучи вглубь помещения вели две аккуратные дорожки по бокам, как видно туда Костян заглядывал достаточно регулярно.
Обойдя кучу, я понял, что видимо эта свалка представляла собой место первичной сортировки купленного товара, где Кузнечик вдумчиво и неторопливо отделял зерна от плевел. Иными словами, тут он сортировал купленное у местного населения.
Здесь, внутри, царил идеальный порядок. Трубы были сложены на оборудованных кронштейнах, причем они были отсортированы по длине и толщине, а приглядевшись, я понял, что еще и протерты от грязи. Рядом на полке стояли катушки с различным кабелем, лишенным оплетки. Медь и алюминий я узнал сразу, а вот еще пару катушек опознать мне не удалось. Ну да ладно, не очень-то и хотелось.
На полках, развешанных вдоль стен, разместились экспонаты, которые, видимо, представляли ценность в целом виде, причем встречались довольно занятные вещицы. Я с удивлением повертел в руках утюг позапрошлого века, который, судя по всему, нагревался с помощью углей, засыпаемых внутрь этого увесистого агрегата. Затем пару раз выжал квадратную гирю весом в двадцать килограммов. Спортом с её помощью заниматься было явно неудобно, по всей видимости, это было приспособление для каких-то торговых весов. Интересно, а где могут пригодиться такие грузики? Если только на мясном рынке, тушу коровы взвешивать…
А в углу за шторкой я обнаружил и личные хоромы приятеля. Продавленная панцирная кровать была застелена чистеньким солдатским одеялом. Синенькое, с двумя полосками по нижнему краю. На меня прямо казармой дохнуло, я пять лет спал под таким же. Еще здесь обнаружился металлический электрочайник и электронагреватель, причем судя по их внешнему виду, Костян их явно покупал не в магазине. Наверняка бомжи сперли где-нибудь на дачных участках и притащили в надежде заработать хотя бы на чекушку какого-нибудь алкогольного пойла.
Я еще раз осмотрелся по сторонам и подивился причудливым изворотам нашей жизни. Начинали то мы все примерно с одних и тех же исходных позиций, по крайней мере детей олигархов в нашей компании не водилось. Но я бы, наверное, не смог работать так, как Костян.
Я вышел на улицу и увидел, что мой приятель уже включился в работу. Двое молодых ребят деловито выгружали на весы из старенького «жигулёнка» какой-то железный лом, выглядевший так, как будто его только что выкопали из земли. Причем он был сложен у них не только в багажник, но и привязан на крышу машины, а также свален между сидениями. Вместе с тем выглядели ребята довольно опрятно, да и старенькая «копейка», судя по всему, была лишь рабочей машиной.
Неподалеку под козырьком соседнего гаража одну на двоих сигарету курили двое мужиков совсем из другого социального слоя. Даже мне с расстояния больше двадцати метров было видно, как одного из них бьет крупная дрожь и с каким нетерпением они ожидают своей очереди.
Рядом с ними стояла перемотанная изолентой старенькая складная тележка, на которой громоздилась газовая плита. Не знаю уж, где они её откопали, но выглядел этот агрегат, как гость из очень далекого прошлого.
— Что, Костян, охрану решил нанять? — Заметив меня, усмехнулся один из владельцев «жигулёнка». — Напугал тебя этот ботаник?
— Да ну тебя, — заулыбался мой приятель. — Это друзья из Москвы приехали.
— И чего ж ты их на работу потащил? Не мог по нормальному в баньку сводить да шашлыков пожарить? — хохотнул второй парень.
— Некогда им, — отмахнулся Костя с самым серьезным видом. — Люди делом заняты, планируют выкупить весь бизнес по приему металлолома в области и мне подарить. Вот, присматриваются к нюансам, так сказать. А шашлыки, если что, я и здесь пожарю, мангал, как ты помнишь, имеется.
— Балабол, — беззлобно заулыбался первый и работа продолжилась.
Костя расплатился с ребятами, которые помогли ему потом перетащить весь металлический хлам внутрь гаража, а затем махнул рукой дрожавшим то ли от утренней прохлады, то ли от похмелья, ханыгам.
— Ну чего встали, как неродные? — Что у вас там?
— Константин, доброе утро! — Чопорно поздоровался мужчина неопределенного возраста и толкнул кулаком в бок своего спутника. Они споро дотащили до весов свою газовую плиту и не спрашивая разрешения, взгромоздили её на весы.
— Обратите внимания, Константин! Изделие практически не испорчено коррозией, — разговаривал в этой парочке, видимо, только один из двоих, потому что второй мужик только дрожал и непрестанно кутался в видавший виды драный с одного бока китайский пуховик. Если честно, он оставлял довольно жалкое впечатление и был весь какой-то неопределенный. Неопределенного возраста и комплекции мужчина постоянно прятал испитое лицо от ветра и вызывал стойкое желание положить его где-нибудь поспать.
Его спутник пока еще пытался поддерживать в себе остатки собственного достоинства, поэтому видавшее виды замшевое пальто еще сохраняло остатки цвета, а голову этого субъекта, которого из-за очков мне хотелось назвать профессором, украшала меховая шапка. Естественно, тоже грязная, но, как минимум, еще теплая.
— Ой, Иваныч, вот только не надо меня опять грузить своей словесной шелухой, — поморщился Костя, глядя на электронное табло своих весов. — Сорок пять килограммов. Хочешь — возьму по цене черного лома, если нет — вези на рынок.
— Нет-нет, — поспешно согласился мужчина. — Я вам верю, уважаемый Константин, и уверен, что вы не будете наживаться за счет честных тружеников!
Иваныч получил деньги, сунул их во внутренний карман пальто, слегка поклонился Костяну, не переставая говорить слова благодарности, и они с молчуном скорым шагом удалились в сторону выхода из гаражного комплекса.
— Да уж, — проводил я их взглядом. — И как можно довести себя до такого состояния.
— По-разному, — авторитетно заявил Кузнечик, обходя покупку вокруг. — Кто-то пьет, кого-то из квартиры выжили, а кого-то просто всё устраивало. Знаешь, сколько ханыг бродит по мусоркам, у которых и жильё есть, и семьи? Нет бы найти нормальную работу, хоть какую-то. Не хотят! Причем вопрос в том, что они не пьют. Нет, бухают, конечно, но не запойно. А работать не хотят! Проще вот так вот, где-то спереть что-то, продать и весь день потом баклуши бить.
— Человек всегда сам хозяин своей судьбы, — согласился с Костей Мирон, доставая из кармана сигареты. — Я вот однажды видел кафе, которое открыли три бывших бомжа. Знаешь, как они на стартовый капитал заработали? Бутылки сдавали! Причем сначала накопили денег на убитую газель и на ней гоняли по области за стеклотарой. Потом решили, что гонять порожняком глупо и начали в деревни ту же водку возить и бытовую химию. И раскрутились!
— Ты про кафе сказал, и я есть захотел, — вспомнил я про свой желудок. Историю про бомжей я слышал, более того однажды побывал в этом самом заведении. Кстати, кормили там очень вкусно. — И кофе хочется. Костян, где в городе в такую рань позавтракать можно?
— Да зачем? — вскинулся приятель. — У меня и чайник есть, и плитка. Вроде как яйца оставались, пожарить можно. Или доширак заварить…
— Погубит тебя такое питание, — неодобрительно покачал я головой. — Давай всё-таки мы не будем тебя объедать и сгоняем в центр. Тем более, хочется Мирону еще и город немного показать.
— Чистая плита, — вдруг совершенно невпопад заявил Мирон, отшвыривая окурок. — Почему она такая чистая?
Я непонимающе посмотрел на напарника, который уже подошел к Костяну и, присев на корточки, начал внимательно осматривать железный агрегат.
— Да ты чего, Мирон? — Кузнечик тоже не совсем понимал происходящее. — Сперли где-то на дачах, вот и чистая.
— Да нет же, — выпрямился мой друг. — Они эту плиту на тележке привезли. Они сами все зачуханные, вокруг грязь непролазная, а здесь только несколько пятен. Такое ощущение, что они её за углом чистой тряпочкой протирали. Подозрительно это как-то.
— Ты параноик, что ли? — рассмеялся Костян. — Эти алкаши, считай, мои постоянные клиенты. Да и что тут может быть подозрительного?
— А про какую охрану говорили парни на «жигулёнке»? — вспомнил я. — От кого ты защищаться собрался?
— Ой, слушай ты их больше, — отмахнулся Кузнечик. — Пришел тут ушлепок какой-то, маленький, зачуханный. Говорит, что ему гараж нужен, причем именно этот. Я посмеялся, сказал мальчику проваливать и не отвлекать от работы. Он повыпендривался и ушел. Через два дня он вернулся с какими-то типами вроде Иваныча. Не знаю, что он им пообещал, но выглядели они очень грозно. Я чуть от смеха не умер, надавал им поджопников и выгнал.
Костя улыбнулся, видимо, вспомнив особенно веселый эпизод из побоища и продолжил рассказ: