Гельмут недоверчиво заглянул в портсигар: папирос действительно было семь.
— Столько же их было, когда вы заснули, — продолжил Юрьев. — Удобно, не правда ли? Бесконечные папиросы! Вы об этом всю жизнь мечтали, да?
— Не всю, — усмехнулся Гельмут. — Я курю с пятнадцати лет.
— Вредно. — Юрьев погрозил ему пальцем. — Умрете.
— Все умрут.
— Что верно, то верно.
Они снова замолчали, глядя на стоявший поезд, на высокого мужчину в плаще, вышедшего покурить, на огромный лес, раскинувшийся за железнодорожными путями.
— Что еще посоветуете? — нарушил тишину Гельмут.
— Как раз думал об этом. Скажите, вы вообще когда-нибудь обращали внимание на вашего проводника?
— Не особо. Обычный проводник.
— Зря. Это же все-таки проводник. В следующий раз обязательно обратите внимание.
— В следующий раз? — сокрушенно протянул Гельмут.
— Вы так и не поняли, куда попали. Вы здесь надолго. Очень надолго. И будете с каждым разом погружаться все глубже и глубже.
— А если я… — Гельмут задумался. — Просто, к примеру, укушу себя за палец и прикажу себе проснуться?
— Да-да, — рассмеялся Юрьев. — «Товарищ, мы подъезжаем к станции Калинова Яма».
Гельмут вздохнул.
— Но один способ есть, — продолжил связной. — Вы слышали что-нибудь о Спящем доме?
— Каком еще доме?
— Наверняка слышали и забыли. А может, и правда не слышали. Это, — он нахмурился, подбирая слова, — это место, или даже не место, скорее состояние. Или уровень глубины. Или все же место. Очень большое. Там легко заблудиться, оно постоянно меняет свою, если вообще это можно так назвать, геометрию. Там много людей. Странных людей. Все они спят.
— Где это место?
— Я уже говорил, что это не совсем место. Вход в него очень трудно найти. Это может быть канализационный люк, собачья будка, вход в какую-нибудь столовую или кофейню, роща в лесу, трещина в стене — все что угодно. Это может быть даже дверь вашего купе в поезде. Но даже если вы найдете вход, вам придется еще и войти туда. К двери нужен ключ. А ключом может послужить все что угодно. Его даже не обязательно вставлять в замок. Замка не будет. Его надо просто найти.
— Отлично, — хмыкнул Гельмут. — Я слышал русские сказки — «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
— Именно! Именно так! — Юрьев вдруг просиял. — Вот видите, вы начали кое-что понимать!
— Сильно сказано.
— К сожалению, это все, что я знаю о Спящем доме. Остальное вам придется как-то узнать самостоятельно. Здесь много, скажем так, разных людей, вы можете говорить с ними — в общем, проявляйте любопытство, осваивайтесь. В конце концов, вы разведчик, ваша профессия — узнавать.
— Трудно поспорить.
— Ищите Спящий дом. Остерегайтесь тех, кто охотится за вами. Обратите внимание на проводника. И не соглашайтесь ни с кем ехать до Черносолья. На этом все. До свидания.
Юрьев встал с крыльца, отряхнул брюки и направился к двери.
— Подождите, — вскинул голову Гельмут. — А как же наше дело?
— Какое дело?
— Шифр и радиопередатчик. — Гельмут понизил голос, оглядываясь. — Я не собираюсь возвращаться на поезд, у меня возникли кое-какие проблемы. В Брянск я не еду. Подробности расскажу позже.
— А, да, — замялся Юрьев. — Точно.
Он посмотрел на Гельмута грустными глазами и кивнул в сторону двери:
— Пойдемте.
Они молча прошли через здание станции — темное, пыльное, с пробивающимися из затемненных окон лучами света. В окне кассы дремала старуха в черном платке, в дальнем углу, растянувшись на скамейке и накрывшись синим одеялом, спал седобородый старик. Он храпел.
Слева от станции высилось трехэтажное деревянное здание с покатой крышей и широкими, местами разбитыми окнами.
— Я остановился в этой гостинице, — сказал Юрьев. — Нам туда.
— В этой дыре есть гостиница? — ухмыльнулся Гельмут.
Юрьев ничего не ответил. Он хмурился.
Внутри было прохладно и темно, в воздухе пахло сыростью, в ноздри забивалась пыль. За стойкой скучал заведующий.
— Он со мной, — кивнул Юрьев на Гельмута, быстрым шагом проходя мимо администратора. Тот молча кивнул в ответ.
Они поднялись по лестнице на второй этаж. По коридору стелился пыльный, изъеденный молью ковер, который когда-то был красным; под ним скрипел паркет.
— Последняя дверь возле окна, — сказал Юрьев. — Вам надо войти туда первым. Я войду ровно через минуту.
— Зачем такие предосторожности? — спросил Гельмут.
— Важный нюанс. Объясню потом. Вы же не говорите, почему не едете в Брянск.
— Резонно. Хорошо.
Гельмут подошел к двери, взялся за ручку, постоял в нерешительности пару секунд и открыл дверь.
В пыльной, пахнущей потом и спиртом комнате на диване спал человек, накрывшись грязным плащом. Рядом с диваном валялись две пустые бутылки из-под водки.
— Кто это? — Гельмут обернулся и хотел было выйти из комнаты, но Юрьев подтолкнул его в спину:
— Идите-идите. Верьте мне. Я сейчас приду.
Кроме как верить Юрьеву, другого выхода не было. Гельмут бросил на него недоверчивый взгляд и прошел в номер. Дверь за ним закрылась.
Он осторожно подошел к спящему: тот лежал лицом вниз и размеренно дышал. На нем был серый пиджак, седые всклокоченные волосы выбивались в разные стороны.
Гельмут слегка дотронулся до плеча спящего. Тот вздрогнул, приподнял голову, повернулся заспанным лицом — и в одно мгновение вскрикнул от ужаса, вскочил и прижался к стене.
Это был Клаус Кестер. Его сухое морщинистое лицо оплыло, под красными глазами нависли мешки, рот исказился гримасой ужаса.
— Клаус?.. — недоверчиво спросил Гельмут.
— Что… Что вы здесь делаете? — Кестер в панике оглядывался по сторонам и смотрел на Гельмута как на демона из кошмарного сна.
— А вы что здесь делаете? Почему вы здесь спали? Как вас вообще сюда занесло?
В глазах Кестера вдруг на секунду вспыхнула ярость, вновь сменившаяся испугом. Он сунул руку в карман мятого пиджака и задышал ровнее — видимо, нащупав там что-то важное.
— Вы… — Он вновь тяжело задышал. — Вы сами оставили меня. Одного!
— Но я оставил вас в гостинице в Москве…
— А где я сейчас, по-вашему? — Кестер перешел на крик, с губ его слетела слюна.
Только сейчас Гельмут заметил, что Кестер, судя по всему, был пьян: от него разило перегаром, глаза блестели бессмысленной злобой, дрожали губы.
— Клаус, вы пьяны.
— Я пью с того самого момента, как вы оставили меня. Мне страшно. Мне очень страшно.
Кестер посмотрел на него уставшим и затравленным взглядом, требующим сочувствия. Его настроение менялось каждую секунду.
— Чего вы боитесь? — Гельмут подошел к нему ближе, заметив, что рука его в кармане ослабла.
— Всего. Всего. — Кестер снова стал затравленно оглядываться по сторонам. — Этих, в синих фуражках. Этого, с одним глазом. Вас.
Он уставился на Гельмута сумасшедшим взглядом, и губы его еще сильнее задрожали.
— Меня?
Кестер медленно закивал и вновь тяжело задышал.
— Не приближайтесь ко мне, — ответил он, облизав губы. — У меня пистолет. Я не верю никому. И вам. Особенно вам. После того как вы оставили меня. Одного. С этими предателями. Они впустили сюда их. Отдали меня им. Вы не представляете, что они делали. Вы не представляете, что это за люди. Это звери.
— Кто?
— Сами знаете. Орловский. Я говорил вам о нем? Говорил? Говорил! — Он опять сорвался на крик. — Это чудовище! И этот, одноглазый, с ним… И во всем виноваты вы, вы, вы, будь вы трижды прокляты!
— Я?
— Они спрашивали о вас. А я, а я что. А я… — Он вдруг опустил голову, и голос его задрожал. — А я все рассказал.
Гельмут молчал. Он ничего не понимал.
— Что именно рассказали?
— Все, — ответил Кестер, не поднимая головы. — Они все о вас знают. Абсолютно все.
Гельмут сжал зубы. Перед ним на диване, прижавшись к стене, сидел некогда первоклассный дипломат и отличный разведчик, а теперь — пьяный старик в грязном и помятом пиджаке. Ему захотелось немедленно пристрелить его, чтобы не мучился.
— Значит, они приходили к вам и допрашивали?
— О, знали бы вы, как они допрашивают!
— Кстати, вы же видели Орловского? — В голову Гельмута пришла мысль выудить из разговора хоть какую-нибудь полезную информацию. — Как он выглядит?
— О, он сущий дьявол! — Кестер криво усмехнулся и утер слюну с подбородка. — Он высокий, с седыми висками, в очках, с сумасшедшими блестящими глазами… Он настоящее воплощение ада. Если вы увидите его — узнаете сразу. И с ним этот одноглазый… Все шутил. Смеялся. Господи, господи…
Кестер опустил голову на грудь, его плечи затряслись.
— Вы виноваты во всем. Все из-за вас, — повторил он дрожащим голосом.
Гельмут сделал шаг к дивану, чтобы успокоить старика, но тот вдруг вскинул голову, достал из кармана пистолет и прицелился.
— Ни шагу! Я выстрелю! Ей-богу, пристрелю вас прямо здесь! Не подходите!
Гельмут остановился.
— Клаус, послушайте меня. Вы пьяны. Вы напуганы. Попытайтесь взять себя в руки…
— Никакого, мать вашу, больше «взять себя в руки»! — взревел Кестер, размахивая пистолетом. — Черта с два, а не взять себя в руки! Ненавижу их, ненавижу вас, ненавижу всех, ненавижу себя!
Гельмут потерял терпение.
— Так застрелитесь же, как подобает солдату невидимой армии фюрера! — выкрикнул он.
Глаза Кестера заблестели.
— Отличная идея! — закричал он и направил дуло пистолета себе в рот.
Прежде чем Гельмут успел кинуться к нему, раздался оглушающий хлопок. Голова Кестера дернулась назад, на стену брызнуло красное вперемешку с желтыми ошметками. Кестер медленно завалился набок и застыл.
В воздухе пахло порохом.
Гельмут остолбенел.
«Черт, черт, черт, — мысли проносились в голове с бешеной скоростью. — А что, если за номером следят? А что, если сам Юрьев из них? Они наверняка услышали выстрел. Надо бежать. — Он оглядел комнату, увидел окно, кинулся к нему и принялся открывать проржавевшие задвижки. — Второй этаж, прыгать не страшно».