Приехав на базар, старик распродал весь скот, а за оставшегося кургузого бычка стал просить левый глаз хана. Слух о таком странном и дерзком требовании скоро дошёл и до ханских слуг. Они связали старика и привели к хану. Старик, упав на колени, признался, что требовать левый глаз научила его младшая дочь, а для чего — неизвестно.
Хан, предполагая, что в таком необыкновенном требовании непременно кроется какая-нибудь тайна, отпустил старика с условием, что он немедленно приведёт дочь.
Кооку явилась.
Хан строго спросил её, зачем ей потребовался его левый глаз.
— Для того, — отвечала Кооку, — чтобы вы, хан, услышав столь странное требование, пожелали увидеть меня.
— А какую ты имеешь нужду видеть меня?
— Я хотела открыть вам истину, — ответила девушка.
— Какую?
— Хан, — сказала Кооку, — из двух вами судимых обыкновенно знатный и богатый стоит по правую сторону, а бедный — по левую. При этом, вы всегда оправдываете знатных и богатых. Вот почему я уговорила отца просить ваш левый глаз, ибо он у вас лишний: вы не видите им бедных и беззащитных.
Хан был очень раздражён таким ответом и тотчас же поручил своим приспешникам судить Кооку за её дерзость.
Суд начался. Избранный в председатели старший лама [5] предложил испытать Кооку и выяснить, от злобы или мудрости она решилась на столь неслыханный поступок. И если от мудрости, то отпустить её, а если из злобы, то казнить.
И вот судьи показали Кооки дерево, обтёсанное ровно со всех сторон, и спросили её, где вершина и где корень его.
Кооку столкнула дерево в воду: корень потонул, а вершина всплыла вверх. Так Кооку разрешила первую задачу.
Затем суд показал ей двух змей, чтобы узнать, которая из них женского, а которая мужского пола. Мудрая Кооку положила обеих змей на одеяло. Одна из них свернулась клубком, а другая поползла. Так Кооку поняла, что последняя змея — мужского пола, первая — женского.
Тогда суд признал, что Кооку оскорбила хана не из злобы, а будучи руководима мудростью. Но недовольный хан решил смутить Кооку ещё более трудными вопросами и доказать, что её нужно казнить. Хан спросил её:
— Если пошлют в лес девиц собирать яблоки, то которая из них наберёт больше?
— Та, — ответила Кооку, — которая не полезет на яблоню, а потрясёт её и станет подбирать яблоки, упавшие на землю.
— А приехав к топкому болоту, — спросил хан, — как удобнее через него переправиться?
— Хоть прямо и кажется быстрее, но так до другого берега никогда не доберёшься, а объехать кругом будет ближе, — ответила Кооку.
Хан, видя, что девица на все вопросы отвечает мудро и без замешательства, очень досадовал, и после долгого размышления он задал ей ещё несколько:
— Скажи мне, какое верное средство стать известным многим?
— Оказывать помощь многим неизвестным.
— Кто по-настоящему мудр?
— Тот, кто сам себя таким не считает.
Хан был изумлён мудростью прекрасной Кооки, но всё же, злобствуя на неё из-за упрёков в несправедливости, не хотел этого признавать и решил погубить её.
Несколько дней он выдумывал вернейшее к тому средство. Наконец призвал Кооку и спросил её, какова цена его сокровищ. Девушка сказала, что сможет выяснить это, только если хан будет слушаться её четыре дня. Хану было любопытно, и он согласился. А Кооку потребовала, чтобы хан целых четыре дня не брал в рот ни крошки лепёшки, ни куска мяса, а голодал. Разозлился хан, но что было делать. Когда четвёртые сутки истекли, поставила она перед ханом блюдо с мясом и сказала:
— Хан, признайтесь, что все ваши сокровища не стоят одного куска мяса.
Хан был так голоден, что действительно хотел отдать все свои сокровища за один лишь кусок мяса, и ему ничего не оставалось, как согласиться с Коокой, а значит, признать её мудрой и отпустить.
Добрый Овше
В славный час родился на земле добрый батар Овше. Били ключи, кричали маралухи[6], распускались цветы, разливалась зелень лугов, куковали тонкоголосые кукушки, ветер раскачивал ветви сандаловых деревьев.
Погладили мать с отцом спину ребёнка и не нашли позвонка, который мог бы согнуться, между рёбер пощупали и не нашли такого места, в которое злой человек нож всадить мог бы. Зубы у Овше были, как раковины, белые и крепкие, а глаза — за сто вёрст муравья разглядят.
Воздвигли такому богатырю на прекрасной белой равнине Тюлькюр (что означает ключ) ставку [7] чудесную.
На семидесяти пяти подпорках из чистого золота стояла та ставка. Набросили на подпорки двадцать четыре покрывала, завязали двадцатью четырьмя поясами.
В одно время с Овше родился конь чудесный Аранзал. На спине того коня не было позвонка, который мог бы согнуться, между рёбер — промежутка, куда злодей нож всадить мог бы. По земле и воздуху Аранзал, как снежная буря, мчался, нёс своего любимого хозяина Овше.
Скоро пришло время Овше помочь своему народу, показать батарскую силу и смелость. Напали на бедных людей жестокие и страшные мангадхай[8]. Был у мангадхаев предводитель. Силу имел несравненную. Против такой силы и батар Овше казался слабым мальчиком.
Угнали мангадхаи скот у бедных людей, селения их разорили, тех, кто сопротивлялся, убили, детей в плен взяли.
Пришли люди к Овше защиты просить. Долго не думал Овше. Мигом вскочил на Аранзала и поехал.
День едет, сто дней едет. Нет следа мангадхаева. Решил отдохнуть Овше. Сам устал, и конь утомился. Лег Овше под деревом, а коня подле себя отпустил пастись.
Проснулся утром Овше — нет коня. Сразу догадался Овше, кто мог увести такого сильного коня. Оделся Овше пастухом и пошёл по следам коней. Крупные следы — коня предводителя мангадхаев, поменьше — следы Аранзала.
Немного погодя догнал Овше мангадхая. Знал он, что мангадхай сильнее его, и решил быть осторожным, действовать хитростью.
Прикинулся Овше пастухом, бедным сиротой, и говорит мангадхаю:
— Взял ты коня моего хозяина. Если я вернусь домой один, без коня, убьёт он меня. Отдай коня.
Отвечает мангадхай громовым голосом:
— Ну, так садись на коня и езжай, да только не к хозяину своему, а ко мне. У меня жить станешь, на меня работать будешь.
Видит Овше — не сработала его хитрость.
— Ещё что твои богатыри несчастные могут? — спрашивает мангадхай.
— Могут наши богатыри зимой в воде по грудь стоять, пока вода не замёрзнет. А как лёд реку покроет, они лёд, как соломинку, ломают, из воды невредимыми выходят.
— Идём за мной, — говорит мангадхай.
Сели они на коней и поскакали в страну, где зима лютая была.
Залез мангадхай в воду по горло, подождал, пока река льдом покрылась, двинул рукой — лёд на мелкие кусочки рассыпался. Стал выходить из воды.
Взялся мангадхай за узду Аранзала, стегнул свою лошадь, тронулся в путь. Делать нечего. Поехал Овше вместе с мангадхаем. Когда приехали в ставку, мангадхай первым делом за еду принялся. В один присест тысячу бараньих ляжек съел, два колодца айрака[9] выпил.
Насытился мангадхай и пришёл в хорошее настроение.
— Ну, — говорит мангадхай Овше, — расскажи, что богатыри твоего народа делать умеют, чем удивить могут?
Отвечает Овше:
— Наши богатыри одним духом целый казан расплавленного чугуна выпьют и глазом не моргнут!
Усмехнулся мангадхай. Велел принести десять казанов расплавленного чугуна. Один за другим выпил их, невредим остался, только посмеивается.
— Стой! — кричит ему Овше. — Я ошибся, когда сказал, что вода по грудь должна быть. Стать надо так, чтобы вода до самого рта доходила, а кончики пальцев на ногах чуть только речного дна касались.
Залез мангадхай поглубже. Вода льдом покрылась.
— Теперь вылезай! — кричит Овше.
Но сколько ни пытался мангадхай, а вылезти был не в силах. От злобы пыхтит, жила на лбу, что канат, надулась, а лёд проломить не может.
Обрадовался Овше. Выхватил свой острый меч и бросился к мангадхаю. Да не тут-то было! Дунул на Овше мангадхай. От дыхания того Овше на сто вёрст отлетел, в воздухе тысячу раз перевернулся, еле жив остался.
Тогда перешёл Овше реку с другой стороны, подобрался сзади к примёрзшей голове мангадхая и говорит:
— Ну что, злой батар! Вот и пришёл тебе конец. Не будешь больше народ мучить. Теперь видишь, на что наши богатыри способны.
Вздохнул мангадхай и говорит:
— Об одном жалею, что дунул я на тебя, а надо было вдохнуть, и ты бы у меня в животе давно сидел.
Овше мечом острым разрубил ему голову. На голове той ещё несколько меньших голов торчало. Отрубил их Овше, прикрепил к седлу Аранзала и помчался домой.
Когда узнали мангадхай о смерти своего предводителя, сами разбежались. Дети, которые были в плену, оставшись без стражников, домой побрели. А им навстречу счастливые родители побежали.
Скупой богач и чужеземец
Давным-давно в дальнем уголке степи жил богач. С ним жили одна-единственная дочь и жена. Никогда никого в гости они не звали. Что ни приготовят, всё сами съедят, с бедняками не поделятся. О жадности их в каждой кибитке знали и рассказывали приезжим.
И вот однажды в кибитке бедняка остановился на ночь путник. Услышал он о скупом богаче и решил его проучить. Говорит он людям:
— Я женюсь на единственной дочери богача.
— Ты не сможешь у них выпить и чашки горячего чая, не то, что на дочке жениться, — отвечают люди.
— А вот увидите, — сказал чужеземец и зашагал в сумерках к юрте богача. А там хозяйка как раз ставила на треножник большой котёл мяса.
— Матушка, батюшка, счастливо ли вы живёте? — спросил чужеземец у богача и его жены. Никто ему не ответил.