Алина представляла себе Шестакова. Что он сейчас делает? Помчался в Прокудинку уничтожать улику? Или заперся в своей квартире и курит чилом в надежде на содействие Шивы? Она раз за разом прокручивала в уме их разговор по телефону. Когда Глория привела ее на холм, вдруг появилась сотовая связь, и Гор, наконец, дозвонился. Вероятно, он извелся за время ее молчания. Передумал все что угодно.
Алина перебирала в памяти свои и его слова. Они «обменялись любезностями», но по-другому и быть не могло.
— У меня к тебе личные счеты… — прошептала она, высунувшись из-под одеяла.
Тут же раздался странный шорох. Будто кто-то тихо-тихо скребется в дверь. Алина зажала уши — шорох прекратился. Она опять зарылась под одеяло, но долго лежать в душной темноте было невмоготу. А стоит высунуться, по лицу будто веет холодом. Закрыть окно, что ли? Тогда совсем дышать нечем.
Алина ощущала внутренний озноб, мучительную ледяную дрожь. Ей казалось, в спальне кроме нее есть кто-то еще. Неужели покойный хозяин дома, о котором говорила Глория?
— Только не это…
Она не выдержала присутствия невидимки, встала и приблизилась к окну. Со второго этажа был виден темный сад, за ним в лунном свете угадывался забор и невдалеке — лес. Если бы окна выходили на улицу, Алина видела бы дорогу и заброшенные домишки напротив. А также свет фар проезжающих машин.
Хотя тот, кто не хочет быть замеченным, может оставить машину где-нибудь на околице и идти пешком. Алина сама так делала в Прокудинке. Надо же! Ее прошлое напомнило о себе самым жестоким образом.
Пропажу Найды она сочла дурным знаком. Собака так и не вернулась домой. В лесу перекликались ночные птицы, нагоняя суеверную жуть.
За дверью спальни, в коридоре, как будто пробежал маленький человечек — туда, потом обратно. У Али перехватило дыхание. Она приникла к двери, пытаясь угадать происхождение страшных звуков.
Топ-топ-топ… топ-топ… топ-топ-топ-топ…
У нее волосы зашевелились на голове. Казалось бы, приключения в Прокудинке должны были закалить ее. Но ужас бывает разным. Там — один, здесь — другой.
Топ-топ… топ-топ-топ…
— Господи!.. — взмолилась она. Хотя взывать к Всевышнему в ее случае было нелепо.
Набравшись решимости, Алина преодолела страх и повернула дверную ручку. Тихий щелчок, и она смогла выглянуть в образовавшуюся щелку.
Коридор был тускло освещен. Внезапно там что-то мелькнуло, взметнулся какой-то вихрь, и гостья шатнулась обратно, захлопнула дверь. Сердце неистово колотилось, в горле стоял комок. В красноватом свете ночника все предметы в спальне выглядели облитыми кровью.
— Боже!.. — прошептала Алина, понимая весь абсурд ситуации. Она не может выйти из комнаты из-за призрака, который то ли есть, то ли его придумала Глория. Бывшая жена Толика всегда была фантазеркой.
В определенных обстоятельствах каждый рассчитывает на поддержку «высших сил». Алина — на христианского Бога, в которого никогда серьезно не верила. Шестаков — на индийского Шиву, которому поклонялся по примеру странствующих аскетов. Будет ли оказана эта эфемерная «помощь»? И кому из них?
— Мне или тебе?..
На кресле у туалетного столика лежал ее рюкзачок. Алина бросилась к нему, сунула руку внутрь… потом рывком высыпала содержимое на столик. Бесполезный телефон, связка ключей, баночка с пищевыми добавками, косметичка, кошелек, коробочка с пудрой…
Она уставилась на дисплей мобильника. Чуда не произошло: антенна отсутствовала.
Кто-то невидимый приглушенно хихикал над ней. Что, мол, припекло? Испугалась? Поделом тебе! Нанялась в подручные дьяволу, пожинай плоды!
— Я не нанималась… так вышло…
— Рассказывай сказки!.. — прошелестел жуткий мертвый голос.
Алина судорожно обернулась, зажала себе рот, чтобы не закричать в голос на весь спящий коттедж. То-то Глория повеселится!
— Дьявол не спустит…
— К-кто ты? — сотрясаясь от дрожи, пролепетала она.
Ответа не было. Да и не могло быть. Алина стояла одна в чужой спальне, и ее жалкая фигурка в чужой пижаме отражалась в зеркале. На миг там блеснуло красивое мужское лицо с оскаленными в хохоте зубами. Призрак Черного Лога потешался над ней.
— Тебя нет… — отмахнулась она. — Тебя п-породил мой страх…
Ее взгляд упал на тюбик губной помады. Коралловый тон, который нещадно критиковал ее возлюбленный Гор. Она потянулась за тюбиком. Пришло время действовать.
Оставаться в спальне Алина более не могла. Она снова метнулась к двери. Призрак, который только что отражался в зеркале, уже «бегал» по коридору. Звуки его частых шажков были похожи на сыплющиеся бусины.
«Это слышит кто-нибудь, кроме меня?» — замирая от ужаса, гадала гостья.
Однако ей необходимо выбраться из комнаты. Несмотря на сковывающий ужас, Алину снедало любопытство. Ее всегда раздирали противоречия: любовь — ненависть, доверие — подозрительность, решимость — колебания. Сегодня ее подстегивало чувство долга перед собой. Главное — не поддаваться панике.
Она заставила себя выглянуть в коридор. «Бусины» перестали сыпаться, словно призрак угомонился. Алина затаила дыхание и выскользнула из спальни. Тюбик с помадой она сжимала в мокрой от волнения ладони. В доме стояла глухая ватная тишина.
Гостья бесшумно спустилась по лестнице, нащупывая ногами ступеньки, чтобы не упасть. Свет почти не просачивался сюда из коридора. Алина знала, что в доме — только они с Глорией. Санта ночует во флигеле. Если что-то случится, пока он проснется, пока добежит…
«…все будет кончено, — мысленно подытожила она. — Я должна сама о себе позаботиться».
На первом этаже Алина прильнула к окну, выходящему на проселок. За забором сквозь деревья прорвался свет фар? Нет, показалось. Гор не дурак, чтобы лезть на рожон. Он осторожный матерый лис, который своего не упустит.
Она вспомнила о Найде, и в груди похолодело. Неужели это Шестаков избавился от собаки, которая непременно подняла бы лай, учуяв чужого? Выходит, он где-то рядом? Ни в чем нельзя быть уверенной, когда дело касается Гора.
За ее спиной началась тихая возня. Так суетятся крысы или мыши. Но никакими грызунами в этом богатом доме и не пахнет. Значит…
Алина застыла, боясь обернуться и посмотреть на источник пугающих звуков. Не вернуться ли ей в спальню? Там она закроется, спрячется под одеяло…
Но от призрака нельзя ни закрыться, ни спрятаться. Он проникает сквозь двери и стены, он всюду! От него не существует защиты!
Она сжала в кулачке помаду до боли в пальцах. Однажды Гор подшутил над ней, сказав, что кукиш — это не просто выражение насмешки или презрения. Это своего рода оберег от зла. «Покажи черту дулю, и он убежит!» — хохотал доктор. «Да ну?» — не поверила она. «Чистая правда!» — посерьезнел он. Но Алина все равно не поверила.
Теперь у нее появился повод проверить рецепт Гора. Она сложила дулю и показала ее на все стороны. По углам зашелестел сухой смешок. Видно, здешний черт кукиша не боится.
Алина раскрыла ладонь и взглянула на тюбик с помадой…
Глава 48
Прокудинка
Лавров заметил какое-то движение и спрятался за кустом сирени. Похоже, не он один решил этим вечером наведаться на дачу Шестакова.
Вышла луна. В соседних домах светились окна. С речки доносился лягушачий хор. Гудели комары. Сыщик отмахивался, но оголодавшие кровопийцы набрасывались на него с отчаянием камикадзе.
Скрипнула калитка. Во дворе мелькнула темная фигура и скрылась из глаз. «Интересно, кто это? — подумал Роман. — Такой же незваный гость, как я? Или сам хозяин пожаловал?»
Хозяин мог бы не вести себя вором, но в нынешних обстоятельствах все перемешалось, спуталось. Шестаков боится всех и вся. Он, словно загнанный волк, ощетинился и готов драться. Но он будет избегать драки, пока это возможно.
Лавров всматривался в белесоватую темноту, ожидая, что будет дальше. Хозяин либо кто-то неизвестный пойдет сначала в дом или сразу в сарай? Если в сарай, то это точно доктор. Прикатил за орудием убийства. Алина нарочно сказала ему про пест! Правда, непонятно, с каким расчетом?
Крадущиеся шаги стихли, и вернулась деревенская тишина, нарушаемая пением лягушек и комариным писком. Ветра не было. Слабый запах навоза щекотал сыщику ноздри.
«Где же визитер? — гадал он, прислушиваясь. — Почему затаился? Выжидает? Хочет удостовериться, что он здесь один?»
Лавров приготовился к любому развитию событий. Он захватил с собой оружие и наручники, телефон поставил на беззвучный режим.
Глория настаивала на том, чтобы он только следил и ни в коем случае не вмешивался. «Что бы ни происходило, твое дело — сторона. Наблюдай и мотай на ус. Главное — не упусти Шестакова!»
Прошло пять, десять минут, четверть часа… а вокруг ни звука, ни огонька, ни движения. Словно неизвестный прибыл сюда с той же целью, что и Роман, — наблюдать. Такое поведение для доктора было странным. Какой ему смысл торчать без толку на собственной даче? За кем тут следить?
Комары совсем озверели. Они лезли в глаза, в уши, впивались в шею. Еще бы! Не каждый раз им достается лакомый кусочек: человек, который сидит на месте и кормит их свежей теплой кровью.
Лавров крыл ненасытных тварей на чем свет стоит. Но от этого его мучения не ослабевали.
— Чтоб вам захлебнуться!.. Черти окаянные!..
Словно обидевшись, черт решил ответить на незаслуженные ругательства. В темноте загорелись два ярких глаза. Лавров присел на корточки и поискал в траве яблоко, чтобы запустить в черта. Авось какой-то плод закатился под куст. В руку попалась дикая груша. Бум!
«Черт» громко мяукнул и кинулся прочь.
— Тьфу-ты… котяра!
Кошачьи сражения в вечернюю пору не редкость, поэтому сыщик не опасался выдать свое присутствие. Коты и бездомные собаки вели свою вольную деревенскую жизнь, выясняли отношения, дрались между собой. Это здесь никому не в диковинку.
Мнимый «черт» исчез в темноте, а Лавров прислушался. Визитер, который в свою очередь где-то прятался, тоже, вероятно, напрягал слух и пытался сообразить, откуда шум. Так прошло несколько минут.