осредоточенный не по возрасту, сын осмысливал их. Каждое материнское слово впечатывалось не только в его память, но скорее в душу и сердце.
Омран отлично понимал, что братья сживут Кайса со свету, едва почувствуют, что отец лишил его своего особого покровительства. И потому старик продолжал исполнять обязанности главы семейства. В глазах других людей он был тверд, сух, непреклонен. Но если бы хоть кто-нибудь из них знал, как самому Ом-рану опостылела эта ужасная маска, запятнанная кровью. Часто ночами он просыпался в холодном поту, воспоминания о прежней жизни не давали покоя. И эти гадкие, отвратительные воспоминания не покидали несчастного до утра. И только когда мрак ночи рассеивался, Омран мог наконец вздохнуть спокойно. Едва же надвигались сумерки, как страхи и тревоги вновь овладевали им. Иногда ему делалось просто страшно, и тогда он просил позвать Кайса. Почему-то в присутствии сына старику становилось легче. Казалось, молодая, незамутненная волнениями совести сила отгоняла прочь черных духов, роившихся вокруг Ом-рана. Кайс ничего не говорил, ни о чем не спрашивал. Он видел, что отцу тяжело и его мучит какая-то одному ему известная тоска. Зачем же лезть человеку в душу. И Кайс молчал. Целые дни порой проходили в безмолвии. Сын читал, отец занимался бумагами. Они словно не замечали друг друга. Когда же Омран, будто подпитавшись свежей силой и энергией, делал Кай-су знак уйти, тот поднимался, кланялся и отправлялся к себе. Ни разу он не спросил, зачем его звали. Просто чувствовал, понимал, что должен быть рядом с отцом, и никогда не отказывал ему в такой странной помощи. Раны Омрана затягивались на какое-то время.
Теперь же старик глядел на белокожую, черноокую красавицу и ревность закипала в его груди. Сын собирается жениться на ней и уехать в Европу. Нет. Этому нужно помешать. Этого нельзя допустить. И напрасно Омран пытался молитвой заглушить в себе преступную натуру. Уж слишком сжилась она с ним, пустив корни глубоко в душу и упершись ветвями в разум. Старик еще колебался. Кайс допустил ошибку, рассказав ему о своем плане. Как только девушка побывает в посольстве и будут оформлены все документы, Омран начнет действовать. Хитро и расчетливо. Нет, он не переживет, если гнев сына падет на него. Нет. Он использует любого из сыновей. Исхан так смотрел на эту девушку, что, пожалуй, никому не покажется странным, если красотка в один прекрасный день окажется у него.
6
День пролетел незаметно. С наступлением темноты карнавалом огней вспыхнули улицы Дубая. Город преобразился и выглядел теперь куда более зловещим, нежели в светлое время суток. Центральные улицы, где туда-сюда сновал туристский и местный люд, были буквально залиты светом. Но тем страшнее казались узкие улочки, переулки и подворотни, темные, забытые праздной толпой и потому обиженные на всех и вся. Казалось, в их черных коридорах притаились демоны, готовые вот-вот броситься на первого же зазевавшегося гуляку. Однако люди не обращали на бедные закоулки ровным счетом никакого внимания и шли мимо.
Кайс и Камилла устали. Они шли, шли, а улица никак не кончалась.
— Ну сколько можно? — смеясь возмутилась Камилла. — В жизни столько не ходила. Я уже не могу.
— Хочешь, я понесу тебя? — тут же предложил Кайс.
— Еще чего, какой-то крестьянин в своей рабочей робе будет дотрагиваться до меня своими грязными ручищами! Так я и позволила! Найдите себе другой предмет поклонения, попроще.
— Между прочим, — ухмыльнулся Кайс, — моя рабочая одежда стоит больше, чем модные костюмы молодых людей, которые проходят мимо нас. Им и представить себе сложно, сколько денег потрачено на мое одеяние.
Камилла шла рядом со своим кавалером, но не решалась подать ему руку. Она вообще не решалась к нему прикасаться, чувствуя, как страсть с каждой минутой все более овладевает ею. Она старалась не смотреть Кайсу в глаза. Отводила взгляд в сторону, начинала рассматривать витрины, прохожих — только не своего спутника. Камилле непременно хотелось выдержать характер. Кайс пытался обязать ее переспать с ним, а она сама дождаться не могла того момента, когда его сильные, властные руки заключат ее в свои объятия, когда губы приникнут к губам, когда… Нет, нельзя думать о подобных вещах на улице, иначе можно не удержаться и броситься на Кайса в припадке страсти, распаленной воображением, прямо на улице. Камилла взяла себя в руки. Точнее, попыталась взять. Но он шел рядом. Красивый, нежный и уже почти любимый. И перед его глазами, его взглядом отступала усталость. А улица все не кончалась.
Побродив по «Центру» часа три, а то и больше, Камилле захотелось на свежий воздух. Идея была не из лучших, поскольку солнце поднялось уже высоко в небо и температура колебалась у самой верхней отметки термометра. Если бы не кондиционеры, напичканные повсюду в «Центре», люди бы уже задохнулись. Даже местные жители в этот палящий час попрятались в домах, улицы опустели. Решено было переждать жару в китайском ресторане. За отвлеченными разговорами время пролетело незаметно. Литература, искусство, культура Запада и Востока, обычаи и нравы, да мало ли о чем могут беседовать друг с другом два образованных человека?!
Жара спала. Двинулись дальше. Однако Камилле захотелось чего-нибудь экзотического. «Центр» почти не отличался от европейских магазинов. Кайс предложил посетить Золотой базар, но Камилла отказалась, поскольку уже успела ознакомиться с этим местом во время экскурсии. Тогда Кайс повел Камиллу в Бур-Дубай — район, куда обычно туристы отправляются за тканями. Целые ряды магазинов и лавочек, буквально заваленные самыми разными материями, жались друг к другу, словно шпроты в банке. Камилла никогда в жизни не видела такого разнообразия. Здесь прямо на земле лежали искусно вытканные ковры, а лавки пестрели многоцветием шелков самых неожиданных и разнообразных оттенков. Женские шали, которыми можно при желании было обернуться несколько раз, торговцы ловко протягивали сквозь кольца, снимаемые ради эксперимента с пальцев покупателей.
Камилла попросила Кайса после двадцатой покупки увести ее отсюда, иначе семейный бизнес Курабов оказался бы под угрозой разорения.
— Ваше слово для меня закон, — сказал он, учтиво поклонившись, и очень скоро оба оказались в Натре, районе, состоящем из одних только магазинов, лавок и ресторанов.
Камилла уже едва переставляла ноги. Глаза ее по-прежнему разбегались, но физических сил остановиться, подойти, посмотреть решительно не осталось.
Камилла и Кайс брели медленно, уже нигде не задерживаясь.
— Так мы можем пропустить твое освобождение, — заметил Кайс. — Кажется, операция запланирована на сегодняшнюю ночь.
— Как подумаю, что придется объясняться, — устало вздохнула Камилла, — волосы на голове начинают шевелиться. Нет, не нужно было устраивать весь этот спектакль. Поговорили бы и разошлись. А если что-то случится? Я себе не прощу. В конце концов, это нам смешно, а Нику, полагаю, не очень.
— По крайней мере, он начнет себя уважать, да и в глазах этой Эмили вырастет на сто пунктов, — возразил Кайс.
Между тем улица, хвала небесам, кончилась. Через полчаса оба уставших путника, распрощавшись в коридоре «Арабской башни», уже были в своих номерах.
Камилла сразу отправилась в душ. Чтобы описать ванную комнату, пришлось бы потратить не менее четырех-пяти страниц. Больше всего Камилле понравился регулятор температуры воды, который позволял устанавливать точность до десятых градуса.
А между тем «спасители» уже были на подходе. План не поражал оригинальностью, однако ни Эмили, ни Ник не додумались ни до чего более умного.
Эмили нужно была войти в отель открыто под предлогом срочной встречи с Омраном. Ее пропустили бы без проблем. Ник тем временем под покровом темноты на надувной лодке доплыл бы до острова и… дальше, как говорится, повезет — не повезет. Или его поймает охрана, что более вероятно, или, если судьба будет к нему благосклонна, дело пойдет на лад. То есть он должен будет дождаться, когда Эмили выяснит, в каком именно из номеров держат Камиллу. А потом Ник собирался метнуть китобойный гарпун при помощи самодельной установки, бьющей довольно высоко, и по линю, идущему от него, забраться к жене через окно. Абсурдность затеи была очевидна, тем более что Ник ни разу в жизни не карабкался по веревкам и знал только, как на канате завязать узлы для удобства восхождения. Но в том-то и была хитрость. Своим гарпуном Ник надеялся выбить пару стекол в каких-нибудь номерах и тем самым привлечь внимание. Не то чтобы он собирался жертвовать жизнью. Нет. Хотя арабы народ горячий и ожидать от них можно чего угодно. Но Ник искренне надеялся остаться в живых. Пока бы он изображал героя, Эмили получила бы возможность разобраться более основательно. В отеле ее хорошо знали, ведь она вела переговоры с одним из лучших клиентов. Однако Эмили слабо верила в успешность предприятия и с самого начала предлагала Нику, несмотря на угрозы в послании, обратиться в посольство.
Кайс, во всех подробностях осведомленный о готовящейся операции, предпринял все меры, чтобы не позволить Нику высадить стекла. Дело, конечно, было не в окнах, а в репутации заведения, где клиентам гарантировалась полная безопасность. Разумеется, Ник не смог и приблизиться к «Башне». Эмили — другое дело, но она, похоже, не слишком понимала, на какой риск идет…
Когда Камилла вышла из душа, в комнате ее дожидался… Исхан. Угрюмый громила не произнес ни слова и впился глазами в полуобнаженное тело девушки. Глаза его горели. В глубине их пылало зловещее пламя желания.
Камилла была так поражена, что даже не сообразила сразу, что ей делать. Она просто стояла посреди комнаты, уставившись на нежданного гостя, и боялась пошевелиться.
— Убери полотенце! — потребовал араб.
Камилла, на этот раз шокированная наглостью, вздрогнула и снова промолчала.
— Убери полотенце, женщина, или я сам сорву его! — Исхан уже поднялся с кресла. Всего несколько шагов отделяли его от Камиллы.