— Садись, — произнесла она, поднимая ногу Камелии и снимая с нее туфлю. — Я приготовлю чай, и мы поговорим.
Денис пошла на кухню, а Камелия сидела в гостиной и разглядывала элегантный кофейно-кремовый интерьер. Она всегда думала, что эта квартира с толстыми коврами, мягким светом и старинной мебелью была вершиной роскоши. Сейчас, судя по сдержанному приему и изменившейся внешности Денис, Камелия поняла, что барменша напугана.
Камелия взяла с журнального столика фотографию Филиппа, сына Денис, и стала ее рассматривать. Филипп был обычным тринадцатилетним мальчиком с большими ушами и приглаженными волосами. Камелия спала в его комнате, когда оставалась здесь на ночь, но с ним она не встречалась. Он всегда был в школе. Возможно, Денис волновалась, что эта история может каким-то образом отразиться на ее сыне?
Камелия подняла голову и посмотрела на Денис, которая входила в комнату с двумя чашками чая.
— Тебя не будут в это впутывать, — сказала Мэл. — Би уже давно не работала в «Дон Жуане», а полиция просто попросит подтвердить, что я провела у тебя последние две ночи.
— Иногда ты ведешь себя так наивно, — ответила Денис, садясь напротив Камелии и нервно одергивая платье на коленях. Она тяжело посмотрела на Камелию своими зелеными глазами. — Когда происходят подобные вещи, полиция переворачивает каждый камень, заглядывает в каждый угол. Если этого не сделают полицейские, за дело возьмутся журналисты. Если бы ты позвонила не так неожиданно, то я сказала бы, что тебе лучше ехать прямо в приют или куда-нибудь в подобное место. Но так уж и быть, ты можешь остаться сегодня у меня. Я позвоню в клуб и скажу, что не выйду, а завтра подыщу тебе другое место. Ну а теперь расскажи, что случилось. И по порядку.
Денис не придвинулась ближе, чтобы успокоить Камелию, когда та рассказывала всю историю. Лицо барменши оставалось безучастным. Но она внимательно слушала, словно сверяя все доказательства.
— Я знаю, что кажусь тебе жестокой, — наконец сказала она. — Мне до боли жаль Би, пожалуйста, не думай по-другому. Я также очень волнуюсь о тебе. Поверь, я знаю, какой шок ты пережила. Но я могу разрешить тебе остаться здесь только на одну ночь.
Губы Камелии задрожали — раньше Денис была такой доброй.
Денис глубоко вздохнула. Она хотела пододвинуться к Камелии и успокоить ее, но знала, что если ее инстинкт одержит верх, то она завязнет в этом деле по самое горло.
Слушая в последнее время рассказы Камелии, Денис знала, что должна сообщить о Джейке в полицию, пока Мэл не было в квартире.
Но она ничего не сделала. Камелия смотрела на нее и думала, что она умная и сильная. Но она не знала, что так было не всегда. Денис сменила имя и закрыла дверь в прошлое, но ей никогда не стереть ни своих воспоминаний, ни записей полиции.
В восемнадцать лет Франсис Дакворс приехала в Лондон из Бакстона. Она мечтала быть секретарем. Через год она стала Франки и втянулась в атмосферу клубов Сохо в поисках легких денег. Она работала так же, как Камелия и Би. Но в отличие от Камелии Франки надо было работать над собой, чтобы ее заметили. У нее были бесцветные волосы, а в лифчик она подкладывала носовые платки и делала все, что говорили ей старшие девушки в клубе.
Через два года она проворачивала трюки, как профессионалка.
Денис было что скрывать: грязный секс, срок в тюрьме Холловей, брак по расчету. Ее затянуло в такое болото, из которого очень немногим удавалось вылезти. Только одним она гордилась в своей жизни — своим сыном.
И сейчас она беспокоилась о Филиппе. Когда репортеры захаживали в «Дон Жуан» после нападения на Камелию, Денис испугалась, что они раскопают ее прошлое. Но сейчас умерла девушка, которая работала в том же клубе. Сколько времени пройдет, пока какой-нибудь любопытный репортер не узнает, что партнер клуба миссис Денис Трахерн на самом деле Франки Дакворс — девушка по вызову, шантажистка и воровка?
— Камелия, — проговорила Денис, желая рассказать хотя бы часть правды. — Я выгоняю тебя не потому, что мне безразлична твоя судьба. А потому, что я тоже отчасти виновата в том, что произошло.
Камелия нахмурилась.
— Ты? Что ты такого сделала?
— Я из того же теста, что и вы с Би, — спокойно ответила Денис. — Все, что у меня есть, — эту квартиру, мебель, драгоценности я получила от мужчин, которых использовала. Лучше, если ты будешь уважать красивых и успешных топ-моделей, а не таких уродливых потаскух, как я. Если ты останешься у меня, то репортеры тебя выследят, а мне этого не надо. И как много времени пройдет, пока ты сможешь вернуться в клубы.
— Я никогда не вернусь туда, — твердо ответила Камелия.
Денис покачала головой, при этом длинные сережки у нее в ушах зазвенели.
— Ты говоришь это сейчас. И на самом деле думаешь, что так и будет. Но через несколько недель ты заговоришь по-другому. Я знаю это, потому что сама была в такой ситуации.
Камелию поразила суровость ее голоса.
— Значит, ты не всегда жила вот так?
Денис вяло улыбнулась, но в ее глазах появились слезы.
— Я жила в таких местах, которые тебе и в страшном сне не приснятся, — произнесла она мягко. — Я встречала таких мужчин, по сравнению с которыми Хенк Беквис просто котенок. Самое дорогое, что у меня есть, — это мой сын. Он для меня дороже всего на свете. Пожалуйста, не суди меня строго. Я только пытаюсь его защитить.
На следующее утро Денис нашла комнату и отвезла туда Камелию на такси. Это была маленькая простая комната на втором этаже студенческого общежития в районе Еарлс-корт, на Неверн-плейс.
— Здесь ты залижешь свои раны, — сказала Денис, помогая распаковывать корзину с необходимыми вещами, которые она привезла для Камелии. Ее замучило чувство вины — теперь она боялась не только за себя, но и за психическое состояние Камелии. Она слышала, как девушка плакала ночью, а утром Камелия была близка к нервному срыву.
— Поживи здесь, пока все не утихнет. Ты легко сможешь найти работу — почти в каждом ресторане нужны официантки. Звони, когда захочешь поговорить, я сразу приду.
Напускное спокойствие Денис исчезло, как только она стала прощаться. Она всунула десять фунтов в руку Камелии и крепко ее обняла.
— Как бы мне хотелось тебе помочь, — пробормотала она, дыша в шею Камелии и стараясь не расплакаться. — Поверь, я знаю, каково тебе.
Позже Камелия узнала, что Денис внесла плату за комнату на месяц вперед. Это неожиданное проявление доброты немного ей помогло. Но сейчас Камелия лежала на узкой кровати и плакала, слыша смех и разговоры. Девушки, живущие в общежитии, то и дело подбегали к телефону, который звонил не переставая.
Когда Камелия потеряла мать, это было ужасно, но тогда возмущение и гнев притупили ее горе. Но после Би остались яркие, невероятные воспоминания, которые никогда не сотрутся: ссоры по утрам, праздные вечера, смех. Девушки делились друг с другом всем — едой, одеждой, деньгами и мечтами.
А сейчас Камелия была словно сиамский близнец, оторванный от сестры. Она была жива, но не могла справиться с агонией разлуки.
Надо было уладить несколько формальностей: похороны, расследование и уборка на Окли-стрит. Но прежде чем Камелия приступила к этим делам, появились газетные статьи.
Камелия читала и поражалась той лжи, которую печатали в газетах. Беатрис Джаррет была названа королевой английской порнографии, а квартира на Окли-стрит — гнездом порока и наркоты. В одной статье опубликовали фотографию, на которой были Камелия и Би. Заголовок гласил: «Дешевки, секс и наркотики». Снова появились статьи о нападении Хенка Беквиса.
Но среди всех ужасов, которые пришлось пережить Камелии, мучительней всего ей было встретиться на похоронах с родителями Би.
Би так много рассказывала о них, что для Камелии они были как карикатуры. Мистера Джаррета она представляла себе пожилым королем, с благородными усами и бакенбардами, при разговоре он отпускал «хорошие словечки». Что касается миссис Джаррет, то воображение Камелии рисовало ее томной красавицей, такой ветреной женщиной.
На самом деле это были обычные люди среднего возраста. Их практически нельзя было заметить среди других людей, находившихся в крематории. У мистера Джаррета было худощавое лицо и лысеющая голова. Только ровная спина и отутюженные складки на брюках говорили о том, что он когда-то был военным. Его жена была коренастой женщиной. Кожа на ее лице сморщилась, словно изюм.
Камелия подошла к ним, потому что миссис Джаррет выглядела очень подавленной. Камелия надеялась, что Би растопила лед в их сердцах, что они ждали хоть какую-то весточку от дочери. Но подруга не преувеличивала. Мистер Джаррет высокомерно посмотрел на Камелию, когда та произнесла слова соболезнования, и отвернулся, когда Камелия пыталась объяснить им, как долго она прожила вместе с Би.
— Она всегда была сложным ребенком, — сказала миссис Джаррет с ненавистью в голосе, вытирая глаза кружевным платком. — Она так часто позорила нас, а теперь еще и это!
Камелия поняла, что миссис Джаррет плачет от жалости к себе, а не к дочери, которую без сожаления выгнала.
Би вовсе не была похожа на этих людей. Разве могла такая маленькая напыщенная женщина с искривленным ртом и сморщенным лицом родить на свет такую любящую нежную дочь?
Во время короткой церемонии на лице мистера Джаррета не дрогнул ни один мускул. Он держался бесстрастно. Мистер Джаррет держал жену за руку, но ни разу на нее не взглянул. Он с гордостью носил военный знак на кармане куртки, но не проявил ни капли любви к своей плоти и крови. Этот человек брался за палку, когда дочь приносила плохие отметки из школы, закрывал ее в комнате и морил голодом, когда увидел, как она целует парня. Этот человек не мог простить своей дочери ее неблагоразумие.
Увидев, как гроб медленно исчезает из виду, Камелия вспомнила похороны своей матери. Именно в этот момент церемонии она осознала, что все закончилось и теперь она стала взрослой. Тогда она расплакалась, горюя о матери, забыв все несчастья в охватившем ее горе. Миссис Роландз обняла ее своими пухлыми руками и старалась успокоить, а Берт Саймондз положил руку ей на плечо.