Дверь им открыл худощавый парень лет двадцати, может, чуть старше. Он был в одних шортах и на руках держал ребёнка. Уполномоченный не очень хорошо разбирался в детях, но ему показалось, что это годовалая девочка. Молодой человек взглянул на Айну, потом покосился на Горохова, потом снова посмотрел на женщину: «А это ещё кто?».
- Это следователь…, - начала она и остановилась, забыла, кажется, его фамилию. Женщина забрала у парня ребёнка себе.
- Сорокин, - представился Горохов, уже разглядывая квартиру через плечо молодого человека.
- Он расследует дело… Ну, помнишь, у Рябых сына подстрелили.
- А, ну да…, - вспомнил молодой человек. – Но почему у нас?
Но Горохов и не подумал ему отвечать, он аккуратно, но вполне бесцеремонно отодвинул парня в сторону и прошёл внутрь.
Да, квартирку явно нельзя было назвать роскошной. Сам Андрей Николаевич жил намного богаче. Тут же даже не было стены, отделяющей кухню от единственной комнаты. Малюсенький душ и унитаз находились в углу за пластиковой ширмой. Комод, матрасы на полу – кровать, детская низкая люлька. Стол, стулья.
Нет… Отцу Марку тут негде было спрятаться. Но было то, что Горохов хотел узнать. Он повернулся к Айне и спросил:
- А где же ваш муж? Вы мне говорили, что он будет недоволен моим неожиданным визитом.
Айна Кривонос и парень переглянулись. И только тут до Горохова вдруг дошло…
- Простите…, - он покосился на молодого человека. – Это ваш муж?
- Да, - вместо женщины на удивление спокойно ответил молодой человек, - Айна моя жена.
И тогда Горохов указал на ребёнка:
- А это…?
- Это наша дочь, - продолжал парень.
«То есть этот человек не её сын, а её муж, а этот ребёнок не её внучка, а её дочь? - всё это не сразу сложилось в голове у уполномоченного. – И сколько же ей в таком случае лет?».
А в глазах Айны Кривонос, которая теперь держала на руках свою дочь, появилась искорка этакого самодовольства: «Что? Ты и представить такого не мог?». Видно, уполномоченный имел вид ошеломлённый, и это женщине нравилось.
- Извините, - наконец выговорил Андрей Николаевич. – Просто всё это… несколько неожиданно.
- Не извиняйтесь, - вдруг вполне трезво произнёс парень. – Мы уже третий год вместе, уже всякого и наслушались, и насмотрелись.
Андрей Николаевич покивал головой: да-да, понимаю, понимаю. А потом спросил:
- А как вас зовут?
- Кривонос. Семён, – ответил молодой человек.
- Кривонос Семён. Ясно. А вы, Кривонос Семён, тоже прихожанин этого… сообщества «Светлая Обитель»?
- Конечно. Айна меня туда привела.
- И вы тоже прошли первую ступень… или как там правильно говорить… тоже сделали первый шаг к преломлению?
- О, нет…, - молодой человек явно сожалел об этом, - у меня нет такой мощной силы, как у Айны. Пока нет.
- Какой силы? – тут Горохову опять стало интересно.
- Ну, силы духа, выдержки, терпения у меня нет… А чтобы начать преломление, нужно огромное терпение.
- Ну, терпение… Это приходит с годами, - уверил его уполномоченный. – Кстати, а где вы работаете?
- Я курьер, свободный. Агломерация, ближние оазисы. Если что-то нужно отвезти… обращайтесь, – сообщил ему молодой супруг.
- Хорошо знаете окрестности? Сколько времени работаете? А лет вам сколько? – продолжал Горохов как бы между прочим.
- Работаю два года, а лет мне скоро двадцать, - почти с гордостью сообщил ему Кривонос. – Город знаю нормально.
- Ну ясно, - Горохов достал из кармана «Макаров» Айны и протянул его её мужу. – Это её. До свидания.
Уполномоченный, вернувшись в свой квадроцикл, закурил и некоторое время сидел и переваривал всю собранную информацию, иной раз сам себя шокируя своими догадками.
«Ей точно за пятьдесят. И то, что у неё нет морщин, нет проказы и задница, как у молодой, ничего не меняет. Она молодится из-за мужа, стрижётся коротко, чтобы выглядеть помоложе. Но… почему-то не красится. Ему двадцать… Ей пятьдесят… Ну, может ему деться некуда было, вот бабулька его и пригрела. И завели они ребёнка… Так сколько ей лет? Во сколько бабы перестают рожать? – он не знал точных цифр, поэтому курил и продолжал думать. – Надо насчёт этого у Наташи спросить, – и тут новая неожиданная мысль родилась у него в мозгу, наверное благодаря никотину. – А может, это был никакой не Сёма Кривонос, а был это не кто иной, как Гриша Величко, он же отец Марк? – и тут же пришло отрезвляющее осмысление этой гипотезы. – Да ну… Бред, не может этот доходяга оприходовать целую секту в сто человек. Нет, конечно, там нужен кто-то как минимум посолиднее. И тем не менее, эта странная бабёнка мне так и не объяснила, чего бы это Марта-Мария вдруг кинулась к Валере спасать мальчишке руку и причём делать это за свои кровные? - он с интересом взял с панели толстую и не новую тетрадь отца Марка, быстро пролистал её, а потом, сделав большую затяжку, подумал: – Надо позвонить Наталье. Сказать, что сегодня я задержусь».
Глава 13
Но всё-таки вопрос с отцом Марком не давал ему покоя. И поэтому прежде, чем поехать в «контору», он отправился к реке, нашёл тот самый Четвёртый пирс и у мастера смены выяснил всё, что мог, про пастыря. Григорий Величко действительно отпросился на две недели, а ещё… Он не выглядел как худощавый двадцатилетний курьер Кривонос. Это был сложившийся мужчина средних лет, но в прекрасной физической форме. И только убедившись, что курьер Кривонос и Величко – разные люди, Горохов, несмотря на позднее время, поехал в Трибунал.
Так как из персонала комнаты отдыха никого уже не было, то кофе ему пришлось варить себе самому, а ещё он нашёл за стойкой на тарелке два сухих куска кукурузного хлеба для бутербродов. Вот такой у него получился ужин. Андрей Николаевич, усевшись за стол в своём малюсеньком кабинете, который он делил с одним из коллег, взял трубку телефона и набрал номер.
- Алло…, - голос у Натальи был холодный. У неё явно было не очень хорошее настроение.
- Слушай, на меня тут работы навалили, я задержусь.
- Как обычно…, - она молчит. Потом спрашивает: – Так, значит, ты едешь в командировку?
- Ну да… Вопрос решён. Наташ, ты ложись спать, не жди меня.
Но она, кажется, не верит ему и спрашивает:
- А если я захочу с тобой поговорить, куда мне позвонить?
- Как куда? Сюда, на работу… На мой рабочий номер. Я у себя в офисе. Поработаю с бумагами.
- Ладно, - это её, кажется, успокаивает. – Только не сиди там до утра.
- Хорошо, ложись спать, не волнуйся.
И только теперь, положив трубку, он наконец добрался до тетради отца Марка. Кофе он сварил себе крепкий, сухой хлеб кое-как утолил голод, а всё, что было связано с этой сектой и отцом Марком, было ему интересно. Ещё бы, кого при близком знакомстве не заинтересовала бы седовласая Айна Кривонос с её двадцатилетним мужем и годовалым ребёнком? И он, вооружившись карандашом и бумагой, первым делом начал выписывать контрагентов отца Марка. Ну, их оказалось не очень-то много. Деньги он держал на двух счетах в разных банках. Расходы – в основном уборка, вода и электричество. Ещё он покупал мебель. Какое-то сантехоборудование. Пару раз брал у поставщиков хорошей еды и выпивки. Это, видно, секта что-то праздновала. Ещё было множество мелких трат, никак не обозначенных. Просто списывались некоторые суммы денег. Небольшие суммы. Куда? Кому? Неясно. Видно, какая-то помощь прихожанам, как, например, на обезболивающие для Коли Рябых. Про него в книге тоже не было ни слова. Только одна сумма в разделе «Расходы» была крупной. Пастырь выплатил или выдал… сто тридцать рублей. Кому? Ну конечно…
«Маша – сто тридцать рублей».
«И какая это Маша? А не та ли это Маша, которая Марта? Да-да, та самая Марта, кудрявая и крашеная обладательница прекрасных форм, что невзначай поселилась у Валеры за несколько месяцев до его исчезновения».
Горохов сразу обратил внимание на эту выплату. Во-первых, потому что она была ровной. Сто тридцать рубликов без копеек. Во-вторых, сумма была немаленькая. А в-третьих, сумма была получена милой кудрявой дамочкой всего за восемь дней до того, как Коле Рябых прострелили руку. Совпадение?
«Часть этих денег ушла на зарплату ублюдкам, тем, что прострелили мальчишке руку, а часть она отдала Генетику, чтобы эту руку потом вылечить. А сама приходила к Валере домой. Узнать, как протекает лечение мальчика, всё-таки родственница. Трогательно плакала, наверное, у ванны с пацаном. Валера был калач тёртый, он мало кому доверял. Ко всем относился насторожённо. Но тут сомневаться ему не приходилось. А кудрявая, конечно из благодарности, как-то предложила ему какую-нибудь еду, принесённую с собой, еду вкусную, а потом, ну, например, предложила немного прибраться у него – и тоже в знак благодарности. Ну или ещё что-нибудь, в общем, нашла способ повернуться к Валере задом и нагнуться пару раз, и тот, конечно же, заметил её достоинства, не мог не заметить. Их все замечают. В общем, Валерик влип. Он и оглянуться не успел, как она осталась ночевать у него дома».
Горохов заглянул в свою чашку: может осталось ещё хоть на полглотка? Но чашка была пуста, и поэтому он спустился в комнату отдыха за новой порцией. Заварив кофе, он удобно расположился в кресле, вытащил сигарету из пачки, помял её в пальцах и закурил, откинулся на спинку, закинул голову вверх, выпустил струю табачного дыма в потолок.
Кудрявая Мария-Марта знала, куда делся Валера, в этом сомнений у уполномоченного не было. Как и в том, что отец Марк был в курсе всей этой загадочной истории. И, признаться, эта его находка немного успокоила Андрея Николаевича. Теперь он не сомневался, что его приятель Валера Генетик жив. Просто сменил локацию и трудится теперь где-нибудь во славу этих сектантов.
Андрей Николаевич был собой доволен. Он уже думал о том, как вернётся из Серова и нанесёт визит этому самому отцу Марку. Горохов даже представлял себе его физиономию, когда он увидит следователя Сорокина.
Но к тому «свиданию» уполномоченному нужно было подготовиться, поэтому он снова занялся тетрадью отца Марка и скрупулёзно выписал всех прихожан, вносящих две свои десятины.