- Насекомые одолевают, – невесело бухтит человек в КХЗ: как будто это и так не ясно.
Его не очень хорошо слышно через костюм, но Горохов понимает, что ему жутко надоело отвечать на один и тот же вопрос. Он на него за день, может быть, уже раз двести ответил.
- Может, я туда проеду? Ну, до той двери, - спрашивает разрешения уполномоченный. Ему не хочется оставлять свой мотоцикл.
- Тогда жди, пока я его обработаю, - говорит мужичок в КХЗ и тут же начинает заливать его мотоцикл из разбрызгивателя всё той же едкой дрянью.
Горохов покорно ждет, и когда всё закончено, достаёт из «бардачка» под баком кусок ветоши и начинает вытирать седло, руль, панель с приборами…
- Э, ты бы проехал, - снова бурчит мужик в КХЗ, - ты же на проходе стоишь, а там люди ждут.
- Да всё, - уполномоченный торопится. – Уезжаю.
- Не забудь… Туда, вон та дверь, - напутствует его мужик.
- Помню, помню…
Конечно, в его положении лучше избегать лишних контактов, но рисковать и нарываться на неприятности ещё опаснее. И поэтому он, послушно оставив мотоцикл у дома, открывает дверь.
- Можно к вам?
- Заходите, заходите, - отвечает ему совсем молодая женщина. У неё на щеках пара прыщей, но зато нет проказы.
Женщин в помещении две. Второй уже далеко за тридцать; судя по лицу, она из тех дам, что вечно всем недовольны; только взглянув на него, тут же говорит, кривясь и не скрывая брезгливости:
- Господи! Чего же вы такой грязный-то?!
Горохов даже растерялся немного: а каким же быть человеку, который на мотоцикле проехал сто пятьдесят километров? Под дождём и по грязи. Конечно, его плечи, грудь и ноги покрыты толстым слоем влажной грязи.
- Ну уж извините! – говорит он, приходя после растерянности в себя и включая своё обаяние. Он снимает грязную шляпу, очки и респиратор и, делая вид, что смущается, продолжает: – Ехал на мотоцикле, дорога сейчас не очень… Сами понимаете… Не успел помыться. Не знал, что тут дамы. А тот тип, что всех обливает на входе, сказал, чтобы я вас обязательно навестил.
- Ой, да ладно вам, - примирительно говорит первая, та, что помоложе. Берёт лампу в руку и какой-то баллончик в другую. – Идите сюда, пыльник снимите, я вас осмотрю.
Он послушно делает то, что от него требуют, а сам интересуется:
- Милые дамы, а что у вас происходит? Просто я несколько раз тут у вас бывал, но ничего подобного раньше не видел.
- Пауки у нас происходят! – невесело сообщает злая; она как раз подняла его пыльник и осматривает одежду, так же освещая её специальной лампой, а потом из баллончика обливает её чем-то. Это явно какой-то инсектицид.
- Видно, вы не во время сезона воды у нас бывали, - заметила первая. – У нас как дожди… повернитесь… как дожди начинаются, так пауки со всех барханов с юга к нам ползут. И никто понять не может, почему. Никто. А уж сколько людей думало. Говорят, они от воды ползут вверх в горы. А мы просто у них на пути стоим.
Это объяснение кажется уполномоченному логичным.
- А в этом году их ещё и больше, чем всегда, – продолжает мысль недобрая женщина. - Уж не знаем, как защититься! Стены города обливаем отравой, так дождь её тут же смывает. Уже боимся, что вся эта дрянь в водоподачу нашу попадёт.
- О, - Горохов сочувствует горожанам. Тёплая Гора – редкое место, где хорошая вода течет в город с гор самотёком. Только трубы проведи.
- А наш специалист говорит, что твари ещё и мутируют. Становятся быстрее, яиц больше стали откладывать.
- Уж мутируют, - снова с раздражением говорит вторая, она так при этом смотрит на уполномоченного, как будто это он сюда гонит сотни и сотни мутирующих пауков. – Уже четверых людей за месяц укусили, – женщина возвращает ему пыльник. – Всё чисто. Нет членистоногих. Ни пауков, ни клещей.
Андрей Николаевич забирает пыльник, понимающе кивает, но спрашивать, что случилось с теми людьми, кого укусили пауки, он не собирается. Но этого делать и не нужно, женщина номер два ему и без вопросов сообщает:
- Один ребенок и двое взрослых умерли.
- Очень жаль…, - это всё, что он может им сказать. А что тут ещё скажешь? Токсин у паука такой, что взрослого сильного мужчину убивает в половине случаев. У людей с малой массой тела шансов выжить ещё меньше.
Тут и первая женщина заканчивает с осмотром и сообщает:
- Нет на вас ничего. Можете ехать.
Да, может. Но вот куда? В степи ночевать… Тогда можно было в город и не заезжать. Но ему очень хотелось помыться. Да и не зря женщины ужасались его одежде. Она явно нуждалась в стирке. Но в сложившейся ситуации вариант с гостиницей он даже не рассматривал.
- Милые дамы, - Горохов накидывает пыльник, но уходить не торопится, - а вы не знаете, у кого можно переночевать?
- Переночевать? – переспрашивает та, что была подобрее.
- Да, одну ночку; я бы заплатил копеек двадцать-тридцать, – он оглядывает женщин и добавляет: – Тридцать.
- Галь, - оживает та, что помоложе, - а взяла бы человека к себе. Тебе, авось, какая деньга не помешает. Место же найдёшь?
- Детей у меня двое, - недовольная женщина, видимо, не против заработать денег и говорит это, словно предупреждает его заранее. – А кондиционер только в комнате. На кухне кондиционера нет.
- Помыться, постираться есть где? – интересуется уполномоченный.
- Это найдём, но на кухне спать придётся на полу и без кондиционера, - продолжает объяснят ситуацию Галина. – Или на тахте, но со мной и с детьми в одной комнате. На кухне у меня чисто. На чём спать – найду.
- Мотоцикл есть где поставить? – это Горохова волнует больше, чем наличие на кухне кондиционера.
- Есть, есть, - заверяет его Галина, - у меня дворик свой, там грядки, тыквы у меня, но место для мотоцикла будет.
- Ну, раз мотоцикл мне до утра не разберут, тогда меня всё устраивает, Галина, – улыбается уполномоченный.
- Не разберут… Натуль, - Галя засуетилась, - я тогда отведу…, - она смотрит на Горохова вопросительно…
- Анатолия, - сообщает ей имя уполномоченный.
- Анатолия к себе, ты тут без меня…
- Иди, Галь, иди, - отпускает её молодая напарница. – Смена уже кончается.
Глава 25
А эта Галина и вправду имела право морщить нос при виде его одежды. Дома у неё было чисто. Бедно, но чисто. Да и огород был в порядке: крупные тыквы как по линейке разложены, к каждой тыкве аккуратно проложена трубка-капилляр, которые сейчас, впрочем, не нужны, все кактусы вдоль забора ухожены, на них ни одного крупного побега, а несозревшие не тронуты.
- Анатолий, ты снимай одежду тут, - предлагает женщина и сразу ставит перед ним большой пластиковый таз: сюда кидай. Ей явно не хочется, чтобы он в этой грязи шёл в комнату. А потом она указывает на белый кусок пластика у стены, который просто прикрывает нишу. Это что-то вроде двери. – А вот тут у меня душ.
Горохов кофры на мотоцикле запер, но не стал оставлять на улице оружие, хоть огород и был огорожен высоким забором; всё забрал с собой. Теперь он ставит винтовку и ружьё к стене, на вешалку вешает тесак, патронташ и свою драгоценную флягу, достаёт пистолет и патроны к нему.
- Ох, сколько у тебя оружия всякого, - она рассматривает всё его имущество внимательным женским взглядом.
- Приходится ездить одному, лучше, чтобы оно было.
Уполномоченный лезет во внутренний карман грязного пыльника и вместе с пачкой сигарет и зажигалкой достаёт оттуда узелок. В нём его деньги. Конечно, не все, там всего несколько рублей медью и ещё пара рублей железом, этот узелок для окружающих. Или для тех, кто решит его обворовать. Он отсчитывает три железных монеты и протягивает их женщине:
- Вот, за постой.
- Да можно и потом, - она демонстративно не глядит на его узелок с деньгами. Но деньги забирает.
Так же чисто было в доме у его матери. Принцип пустыни и бедности: если хочешь дома хоть какого-то уюта, но на это нет денег, держи то, что есть, хотя бы в чистоте.
Он начинает раздеваться; первым делом снимает тяжёлый от влаги и дурно пахнущий пыльник и рубаху, потом садится на табурет, стягивает ботинки и начинает разматывать обмотки.
- Анатолий, а ты откуда сам-то будешь? – она не собирается уходить, стоит рядом.
- Я издалека, – отвечает он. – Из-за реки.
- Вот и я думаю, обмотки как у казака, а сам не казак, у нас так мало кто ходит. Охотник, что ли?
- Угу, - на нём осталось только галифе, но Галина уходить не собирается. Она демонстративно отворачивается от него.
- Ты брюки-то снимай тоже. Всё снимай. Я не смотрю.
И тогда он решает раздеваться и дальше.
- За вараном ходишь? – продолжает она.
- Точно, - он усмехается. – Хожу за крупняком. А как ты догадалась?
Он бросает галифе и бельё в таз с грязной одеждой. Всё.
А женщина тут же берёт таз и, отставив лист пластика, забирается в нишу-душевую и наливает в таз воды, а сама, не оборачиваясь на Горохова, говорит:
- Так не дура же, вижу: оружие у тебя какое хорошее, много его, а сам простой. У охотников всегда так. Сами одеты абы как, а оружие дорогое. Значит, ты не за дрофой ходишь. Только наши мужики на варана по одному не ходят, - в таз набралась вода, она выносит его. Сыплет порошок в таз и бросает его респиратор и шляпу, про которые он позабыл. – А ты, значит, один на «царя» ходишь?
- Так когда один ходишь, так и добычу делить ни с кем не нужно.
- И не боишься? Ведь если вымахал «царь» в пять метров, его, говорят, добыть непросто.
- Так это дело навыка. Хотя бывает и боязно, – признаётся Горохов.
- Всё, иди мойся.
Уполномоченный идёт в душ, забыв приставить пластик. А женщина тут же засыпает одежду порошком и начинает стирать.
- Слышь, Анатолий? А ты женат?
- Женат, - отвечает Андрей Николаевич.
- А дети есть? – продолжает допрос Галина.
- Да есть вроде. Бегают там по дому… какие-то.
- Какие-то? – она смеётся, даже перестаёт мотать в тазу его одежду. – Ты, что же, своих детей не знаешь?