- Так я в песках всё время, а они берутся откуда-то, - уполномоченный тоже посмеивается. – Разве теперь их разберёшь, откуда они да чьи.
Женщина трясёт головой, так ей смешно.
- Ой, все вы мужики одинаковые.
- Ну, зато вы, милочки, все такие разные, – вода течёт не очень, но зато она тут отличная, он пробует её на вкус, даже и намёка на привкус амёб нету, такую воду можно продавать в Агломерации, но уполномоченный не слыхал, чтобы люди из Тёплой Горы продавали в Соликамске воду. Может, им самим тут еле хватает. – Галя, а твои дети не придут случайно? А то придут, а тут я моюсь…
- Нет, не придут…, - вода в тазу уже чёрная, но она продолжает полоскать его одежду. – Они на фабрику ходят подрабатывать после школы.
- На фабрику? На какую?
- Она у нас тут одна; обычно там взрывчатку делают да порох, а теперь инсектицид смешивают. Вот там и подрабатывают. Пауки-то одолевают не на шутку.
- Работают, значит, дети?
- Да как у всех, и то уж хорошо, что работу нашли, на мои два сорок в месяц, что город платит, сильно не зажиреешь. На воду, да на электричество, да на уборку песка, считай, рубль в месяц уходит, на остальное и живём.
Когда он выходит, она протягивает ему половину простыни вместо нормального полотенца.
- Галина, а курить-то можно у тебя? – он берёт сигареты.
- Можно, - женщина вскакивает и достаёт откуда-то с полки жестяную баночку-пепельницу. – Кури. А я сейчас закончу, и есть будем, – и тут она замирает, оглядывает его внимательно. – Ишь как тебя покромсало-то.
И вправду, у Андрея Николаевича много отметин на коже, у него и Наталья тоже не раз интересовалась: откуда у горного инженера столько шрамов? И он отвечал жене почти без вранья, что две трети шрамов у него с детства. А Галя, продолжая его рассматривать, кивает на левую руку:
- Рука у тебя вон белая, это варан укусил?
- Да нет, это дарги, паскуды, – глянув на руку, вспоминает Горохов. – Чуть не убили тогда, повезло, что доктор хороший попался.
- Значит, ты и с даргами виделся?
- Ну а как их в степи миновать?
Горохов закуривает и через проём оглядывает маленькую комнатёнку с кроватью и узкой шконкой, видит две большие бочки.
- Галя, а это там, в бочках, у тебя паштет?
- Ой, да откуда… Паштет! Лузга это; сеть ставлю на своём участке, так две трети того, что ловится, – это черняха.
«Лузга», «черняха» – это название сорной мелкой саранчи; она более тёмная, чем саранча настоящая, протеина в ней раза в два меньше, а жира и вообще почти нет. Чистить её нет смысла, её просто измельчают и сушат; её тоже можно есть, но это уже с голодухи. Обычно её мешают с какой-нибудь относительно съедобной рыбой и речной сушёной амёбой. Это отличный корм для свиней. С него они быстро набирают вес.
- Хорошую саранчу сама ем, на продажу только эта остаётся, – продолжает Галина, полоща одежду уполномоченного. – А с этой разве разбогатеешь?
- А спрос-то на лузгу у вас тут есть? – покуривая, интересуется Андрей Николаевич.
- Кто у нас свиней держит, так и сам лузгой богат, но купцы приезжают с Верхотурья или из Новой Ляли, так всё забирают, только давай.
- А у вас тут свиней держат?
- А как же? –женщина даже удивилась такому вопросу. – Многие держат, то хороший прибыток. Я бы и сама поросёночка взяла, может, и выкормила бы, да где мне его держать? Только если огородика часть покрыть. А у меня там тыква…
Всё это было для него немалым открытием. Он давно не был по эту сторону Камня, думал, тут всё умирает, а поди ж ты, тут местные деликатесную свинину разводят. Порох, взрывчатку производят, инсектициды опять же. И что-то он не слыхал в Большом Городе о знаменитой свинине с Тёплой Горы. Слыхал, что самые отчаянные старатели из Лесной и Кушвы ходят за цветниной на Тагил, про то слышал, но про свинину из этих мест…
- А свинину кто у вас забирает? – спрашивает Андрей Николаевич.
- Так всё те же, - она закончила полоскать его одежду, положила её на лавку, а грязную, почти черную воду слила в отстойник. – Торгаши с Новой Ляли и покупают.
- И в Серов везут сбывать?
- Ну а то куда же, - она берёт ворох мокрой одежды. – Повешу под кондиционер, скоро высохнет. А пока покормлю тебя.
И пока не пришли дети с работы, она положила ему хорошей каши из крахмала и тыквы. Тыква была сладкая. А к ней немного саранчи, и ко всему этому большую чашку побегов. Быстро сварила чай. Он же сходил к мотоциклу и достал оттуда четыре упаковки своего отличного хлеба. Банку с персиками. Всё это выложил на стол:
- Детей побалуй.
Галина тут же хватает хлеб и банку с лакомством, прячет их на полку. Он, правда, один хлеб вытащил для себя, но теперь не просить же его обратно. Да и без хлеба ему было вкусно. Хотя еда, мягко говоря, была незамысловата.
Усталость дала себя знать. Едва поев, он начал клевать носом, и она сразу ему постелила на кухне.
- Не бойся, спи спокойно, ни клещей, ни клопов у меня не бывает, я за этим слежу. Уплотнители везде хорошие, да и осматриваю всё раз в день. Если на полу жёстко будет, ты скажи, я тебе ещё чего-нибудь подложу.
- Прекрасно. Меня всё устраивает. Уж лучше тут, на жёстком полу, чем на влажной плесени с пауками, – произнёс уполномоченный. Уложив рядом с собой своё оружие и положив под руку пистолет, он почти сразу заснул, правда, сном не очень крепким. Даже и не заснул, а скорее забылся.
Он слышал, как пришли дети Галины, как мылись, стараясь не шуметь, как проходили мимо него, как разговаривали вполголоса, как она их кормила; и лишь после этого он заснул по-настоящему. Но проспал не очень долго, можно было ещё спать и спать, когда он проснулся от близких шагов. В тусклом свете хиленького ночника он смог различить в темноте Галину. Она присела возле него, почти раздетая. Уполномоченный машинально взялся за пистолет и спросил у неё:
- Галя… Ты чего?
А в ответ женщина прошептала:
- Я просто спросить хотела… Может, мне с тобой лечь?
Она не была привлекательной, с его Натальей и сравнивать было нельзя: обычная замученная тяжкой жизнью женщина, которая зарабатывала столько, сколько он тратил на посещение бассейна.
К тому же ему нужно было как следует отдохнуть, да и острой нужды в ласках он не испытывал, тем не менее, прогонять её Горохов не стал.
- Ну давай, - он откинул марлю, которой накрывался, приглашая её к себе. И повторять ей было не нужно. Она тут же юркнула к нему, скинула последнюю одежду и прижалась к его телу.
- Ох и горячая ты! – произнёс уполномоченный, почувствовав тепло одинокой женщины.
- Ой, уже горячая… А ведь только помылась… А хочешь, я простыню намочу и оботрусь, и тебя заодно оботру? – сразу нашла выход Галина; это обычное, хотя и недолгосрочное решение в тех домах, где была вода и не было кондиционера.
- Ну давай, - согласился Андрей Николаевич, понимая, что теперь ему быстро заснуть не удастся.
Глава 26
В три часа утра он уже встал и перед дорогой решил поесть. Поесть нужно было хорошо, чтобы до полудня не останавливаться. А Галина сначала положила ему вчерашней каши, а теперь пекла на малюсенькой электрической плите великолепные лепёшки из кукурузной муки; такие лепёшки быстро сохнут, но когда их только сняли со сковороды, они очень вкусные; к ним Галя разогревала чай, в доме вкусно пахло. А её дочь и сын ждали, пока мать разрешит им открыть банку с компотом. У детей неожиданно праздник случился: и компот, и лепёшки, от которых на руках остаётся жир, а ещё этот незнакомый им ещё вчера Анатолий положил перед ними упаковку с длинными кусочками копчёной дрофы и сказал:
- А ну попробуйте, не испортилась?
Да разве может вяленая дрофа испортиться? Мальчик и девочка начали с удовольствием есть вкусное и солёное мясо.
Он открывает банку и раздаёт детям компот, большие жёлтые половинки персиков вытаскивает из банки ложкой, кладёт брату и сестре поровну.
- Балуешь ты их, Анатолий, - говорила Галина. Она опять была не очень довольна. И тут же, отставив сковороду, забирает банку с остатками компота и прячет её в шкаф. – Так, всё… Поели, остальное завтра. Всё… Собирайтесь в школу.
- Пусть доедают, - Горохов сидит за чашкой чая с сигаретой; он отлично помнит, как мало лакомств доставалось в детстве ему самому. – Я ещё дам.
- Поедят потом… Привыкнут…, - женщина всё равно недовольна. – А потом их и удивить будет нечем, - она выпроваживает детей.
А уполномоченный начинает собираться и сам. И первым делом проверяет всё оружие. Конечно, ни Галина, ни дети не могли его испортить за ночь, и патроны не могли украсть, проверяет он по привычке. Просто перед тем, как выехать в степь, ему нужно убедиться, что с винтовкой, с дробовиком, да и со всем остальным, включая мотоцикл, всё в порядке.
Когда всё было проверено, а Андрей Николаевич уже оделся, Галина, стоя у двери и подавая ему флягу, сказала, немного волнуясь:
- Ты, если будешь в наших местах, ночлега в других местах не ищи, сразу ко мне иди. Денег брать не буду.
- Галь, да я здесь редко бываю, - ответил уполномоченный.
- И зря, у нас тут в горах этих варанов – стрелять-не перестрелять, - она протянула ему выстиранные респиратор и шляпу.
- Это да, - согласился он, потом полез в свой узелок и достал оттуда рубль. – Вот, держи…
- Да не нужно мне, – она даже убрала руки. – Я же не за деньги тебя в гости зову.
- Так это не тебе, - настоял Горохов, не убирая денег. – Это детям, обувь у них плохая и респираторы старые.
- Спасибо тебе, - тут она уже не смогла отказаться. Взяла монету.
А он приобнял её, похлопал по попе:
- Буду в ваших местах – загляну.
***
У него оставалось чуть больше половины бака. Вчера он изрядно пожёг бензина. Конечно, у него была целая нетронутая канистра первоклассного топлива, но это НЗ. И Горохов, расспросив Галю, поехал к местной заправке.
Половина четвёртого, у заправки выстроилась целая очередь таких же умных, как и он. Ребята на заправке работали ловко, но даже с их скоростью ему пришлось бы проторчать тут полчаса, ну, или минут двадцать пять.