Нет, конечно, он просто поворачивается и продолжает свой путь к мотоциклу. А баба, зараза, не надевая маски, кидается за ним следом. Бежит по лужам, не разбирая дороги, не пугаясь грязи по колено. Боится, что он уедет. И когда подбегает ближе, он уже не сомневается, это… Айна Кривонос.
Глава 39-42
Уполномоченный не останавливается и садится на мотоцикл, и тогда она, подбежав к нему, произносит:
- Вам привет от Валеры.
У неё всё то же чистое лицо, кожа лица отличная, но вот… Он так и не может определить её возраст. Горохов вставил ключ в зажигание, но не поворачивает его, откинул рычаг стартера, но не поставил ногу на него. Он внимательно глядит на женщину и вдруг находит, что с нею что-то не так. А Айна Кривонос, боясь, что он уедет, продолжает торопливо:
- Валера рассказывал, что он восстановил вам два ребра и левую руку после тяжёлого ранения. А ещё что вы с ним ездили на биостанцию пришлых, где вы собирались перебить даргов, что её охраняли.
«Она могла это узнать только от Валеры! Ну, если у неё, конечно, нет доступа к архивам Трибунала, где она и прочла мои рапорты по тому делу».
Андрей Николаевич никогда не жаловался на свою наблюдательность, он всегда запоминал мелочи, вплоть до того, как люди носят оружие или даже перчатки, а уж черты лица Горохов помнил очень долго.
- Вы не Айна Кривонос.
- Нет, нет, не Айна, - она качает головой. – Меня зовут Вероника.
- Айна Кривонос ваша сестра?
Вероника начинает надевать респиратор и отвечает не сразу:
- Нет, но в тоже время и да. Я знаю, это звучит путано, но просто так это не объяснить, – говорит женщина. – Мы с нею даже никогда не виделись, но можем выглядеть очень похоже… Как сёстры-близнецы…
- Где Валера? – тут же переключился на другую тему уполномоченный.
- О… Не волнуйтесь… С ним всё в порядке, - Вероника пытается быть убедительной, - насколько я знаю, он занимается любимым делом, и его любимая женщина с ним рядом. Андрей Николаевич… нам лучше уйти отсюда, – она поглядывает по сторонам. – Тут могут быть… нехорошие люди.
- А вы, значит, хорошие? – он тоже оглядывается по сторонам. Теперь уполномоченный не думает, что эта женщина желает ему смерти. Но кто-то же нападал на него в степи, кто-то расстрелял грузовик на дороге у Тёплой Горы. – Это вы шарили у меня в номере?
- Нет-нет, не я. Я живу здесь, в Новой Ляле, и почти никуда отсюда не выезжаю, - отвечает Вероника. И тут же добавляет: – То есть не я лично. Скорее всего, это были мои братья.
- Вы украли… забрали окурок из пепельницы…, - теперь для него кое-что прояснилось. – Вы забрали окурок из пепельницы… Вам нужны были мои данные?
- Да, скорее всего, нам нужен был ваш «биопортрет».
- Зачем?
- Вы понимаете, мне об этом известно не много, знаю только, что мы собираем данные о людях с высокой степенью выносливости, – она, кажется, не врала. – Мы часто интересуемся уникальными людьми. Всегда берём их биоматериалы и собираем картотеку, – женщина снова огляделась. – Андрей Николаевич, нам лучше уйти отсюда.
- И чего вы боитесь? У себя-то в городе? – Горохов, честно говоря, не знал, что делать. Женщина не вызывала у него опасений, кажется, говорила искренне, но уполномоченный не склонен был доверять даже тем, кто говорит так, как она.
- Мне прислали сообщение, там сказано, что вами интересуемся не только мы, но и какие-то люди. Кажется, они… опасные.
- Опасные?
«Вы вычислили этих опасных людей? Но это не вы… И во всё это я должен поверить?».
А Вероника продолжала:
- Меня просили найти вам надёжное укрытие. У меня вам будет безопасно. Моё жилище охраняется.
- А зачем я вам? – это было важно, и Горохов надеялся, что им нужны ещё какие-то, как она выразилась, его «уникальные» биоматериалы.
Но он ошибся.
- Пророк хочет говорить с вами.
«Пророк? Этот тот, про кого её «сестра-не-сестра» Айна из Березняков говорила с придыханием?».
Это, конечно, могло быть правдой. Но могло быть и ложью; дважды у людей не вышло его убить, и где гарантии, что убить его пыталась не вот эти вот… ожидающие катарсиса. В общем, сажать её сзади себя на мотоцикл он не собирался.
- Хорошо, идите вперёд, а я поеду за вами… Потихонечку.
- Да, конечно, - сразу согласилась Вероника. И уже хотела пойти, но Горохов её остановил.
- А Валера вам сказал, кто я?
- Вы Андрей Николаевич Горохов. Вы сотрудник Трибунала.
- Верно, - соглашается Горохов, - так и есть, я уполномоченный Трибунала. А знаете, что бывает с теми, кто устраивает нападения на уполномоченных Трибунала?
Если Вероника об этом и знает, знания свои она не озвучивает. Молчит. И тогда он ей сообщает:
- Организаторы, исполнители и соучастники нападений на сотрудников Трибунала без постановления Трибунала, то есть автоматически, заносятся в списки на исполнение приговора, причём исполнение такого приговора получает статус «приоритетного».
Она опять молчит. Лишь кивает: ну понятно; а уполномоченный думает, что ей всё равно. Ему кажется, что «братия и сестры» Светлой Обители выполнят любое распоряжение своего попа. Скажет какой-нибудь отец Марк прикончить уполномоченного, такая вот Вероника и раздумывать не станет.
Впрочем, торчать тут с ней и дальше ему действительно не хочется, они привлекают внимание, и тогда он говорит:
- Ладно, идите, я еду за вами.
***
Увидав то немаленькое и хорошо выкрашенное «серебрянкой» здание, к которому они подъехали, Андрей Николаевич решил, что это школа. И почти угадал. У главной двери была табличка с лаконичной надписью «Библиотека». Но Вероника прошла мимо двери и, дойдя до угла, помахала ему рукой: езжайте за мной. Он проехал ещё немного и увидел, как она отпирает большую железную дверь. И опять машет ему рукой: давай сюда.
Там было что-то типа склада для старых книг и ломаной мебели, а по совместительству и небольшого гаража, в котором можно было разместить и мотоцикл, и даже небольшой квадроцикл.
- Тут с вашим мотоциклом, не волнуйтесь…, - она на правах хозяйки показывает ему помещение, - здесь с ним ничего не случится. Тут и участок рядом. И из этого здания ещё ни разу ничего не похищали, кроме книг.
- Вы здесь директор? – Горохов оглядывает помещение и приходит к выводу, что это хоть и не герметичное помещение, но дверь весьма крепкая.
- Числюсь библиотекарем, но так как здесь больше никто не работает, то получается, что и директор тоже. В общем, материально ответственное лицо.
Уполномоченный наконец заезжает в гаражик и поворачивает ключ зажигания. Становится тихо, но он не спешит вылезать из седла.
- А та дверь куда ведёт?
- К залу, к стеллажам с книгами. И к моей комнатке. Она у меня маленькая, но зато у меня хороший кондиционер, персональный, и неограниченное количество воды.
Он наконец слезает с мотоцикла и, положив оружие на сгиб левой руки, проходит к двери, приоткрывает её осторожно. За дверью в темном помещении высятся стеллажи с книгами. Горохов косится на Веронику:
- А вам разрешают водить сюда посторонних?
- У меня очень маленькая зарплата, - отвечает женщина, закрывает дверь, через которую въехал уполномоченный, и снимает респиратор с очками, скидывает свою грязную обувь; она уже решила, что он остаётся у неё. – Вот члены городского совета и смотрят на моих гостей сквозь пальцы…, - она смеётся. - Лишь бы не платить мне больше.
Ну ладно. Уполномоченный на всякий случай потряс левой рукой, словно она затекла от руля мотоцикла, и пистолет выехал из потайного кармана и теперь свободно лежит в рукаве. Потом он забирает кое-что нужное из кофра и произносит:
- Простите мою бестактность.
После чего начинает ощупывать её, обыскивать. Причём делает он это совсем не церемонясь с нею, ощупывает область лифа, спину, пояс, промежности… Да, промежности – никаких исключений… Тут она даже вскрикивает чуть игриво:
- Ой…
Но он не обращает на это внимания и продолжает, теперь прощупал все ноги и не нашёл никакого оружия. Ничего, кроме связки ключей и нескольких монет.
- Знаете, Андрей Николаевич… После такого осмотра…, - она смеётся, - я уже не считаю вас совсем чужим человеком.
Но уполномоченный не готов сейчас шутить. Он глядит на неё внимательно и интересуется:
- А среди членов городского совета есть ваши?
- Наши? – Вероника делает вид, что не понимает, о чём он спрашивает. Но это только выдаёт её. Женщина просто не хочет ему об этом говорить.
Но Андрей Николаевич настаивает, ему важно видеть её мимику, эмоции, слышать её интонации, чтобы понимать, когда она врёт, а когда говорит правду.
- Да, ваши. Люди из вашей Светлой Обители, «братия и сестры» в городском совете есть?
- Есть, - явно нехотя говорит она. И указывает в темноту: – Нам туда.
Но уполномоченный не обращает на её указания внимания; он находит выключатель и, включив свет, идёт вдоль стеллажей с книгами, разглядывая всё на своём пути. Нет, ничего подозрительного он не находит. Даже камер нет. И везде чисто. Пол недавно вымыт. Андрей Николаевич доходит до двери главного входа. Дверь заперта на ключ и на засов. Сама дверь крепкая, уплотнители на ней отличные. Судя по мебели, здесь бывают дети, так что ни пауков, ни клещей тут быть не должно. А ещё в помещении свежо и прохладно. Это место намного лучше того, где он ещё полчаса назад собирался остановиться.
Комнатушка метров десять, и чуть ли не треть этой площади занимает отличная кровать с хорошим пластиковым матрацем, в котором ни клопы, ни клещи не уживутся. Малюсенький столик для еды, маленькая душевая. Туалета тут нет.
«Интересно, а куда она укладывает своих постояльцев? Неужели на пол? Ну, это вряд ли».
Она оставила свои грязные башмаки возле входа и прошла к небольшой дверце.
- Чтобы вы не волновались, - она открывает эту дверцу и показывает ему. – Тут у меня кладовка: вещи, посуда, припасы, питьевая вода. Ну и всякое ещё…