Всё, что было восточнее Новой Ляли, на карте было отмечено как «Большая Степь».
«Рек нет, озёр нет, а значит, и казаков нет. А если нет казаков, то обязательно должны быть дарги».
В час дня был следующий привал. И теперь, увидав солнце почти в зените, он был уверен, что они движутся в сторону Махнёва.
Баба и братья ждали его, но он не торопился. Прежде чем сесть обратно в свою будку, он поднялся на небольшой бархан и огляделся.
«Камней мало. Глазу не за что зацепиться. Это и есть «Большая Степь». Урал и все его гряды и предгорья остались далеко на северо-западе».
К нему подошёл один из кареглазых братьев – кажется, им не нравилось, что он всё тут оглядывает, – и, остановившись возле бархана, произнёс:
- Надо ехать.
Андрей Николаевич взглянул на него и спросил:
- А не боитесь тут кататься? - он указал рукой на юг. - Дальше бескрайняя степь. Людей нет, казаков нет… Зато дарги могут быть.
- До сих пор мы даргов тут не видели, - почти беспечно отвечал ему тот. – А ездим давно.
- Не видели? - удивился уполномоченный и покивал головой. – М-м… Ну, дай Бог, дай Бог.
***
Он успел поесть, прежде чем они остановились ещё раз, и ещё раз снова двинулись в путь, а уже ближе к вечеру он почувствовал, что машина спускается вниз по склону. Долго спускается. Горохов успел ещё раз взглянуть на часы и на компас. Теперь он не сомневался, что они находятся где-то возле Махнёво.
Конечно, сидя в будке, по компасу и часам он не мог точно опередить то расстояние, что прошёл грузовик. Но по самой машине, по её баку в восемьдесят литров и барханам вокруг уполномоченный мог предположить, что находятся они как раз рядом с этим заброшенным оазисом. Плюс-минус десять километров.
И тут машина, выйдя на ровную поверхность, остановилась, а потом и мотор её смолк. Лампочка стала светить тусклее, струя из-под шторок кондиционера ослабла.
«Приехали, – он взглянул на часы. - Как и обещали, добрались ближе к вечеру».
Снова лязгнул засов на будке, и дверь распахнулась.
Его удивил воздух. Он, как и везде в сезон воды, был наполнен влагой, но в отличие от душного воздуха пустыни, этот был свеж. Он был прохладен.
«Градусов двадцать восемь… нет… двадцать семь!».
И это было только первое из того, что его удивило.
Когда вылез, он понял, как кому-то удалось днём добиться такой удивительной температуры. Оказалось, всё просто. Грузовик стоял в большом, больше, чем гараж Трибунала, помещении. Помещение было прекрасно освещено. И полностью перекрыто камерами. Камеры развесили грамотно, «слепых зон» не оставили.
Тут же, у стен, стояли ящики и коробки, большие и маленькие, они были из крепкого и недешёвого пластика. А над ними, по потолку, тянулись вентиляционные трубы и трубы водопроводные. Ещё… ещё вокруг машины собрались люди. Нет, они не лезли к машине, стояли на расстоянии. Смотрели на него и тихо переговаривались. Обсуждали уполномоченного. Странные люди в светлых, не очень уместных в пустыне, одеждах. Такую одежду носили сотрудники Института. Впрочем, эти люди были на них похожи. Худощавые, опрятные мужчины и женщины в чистой одежде. Все смотрели на Горохова. И он обводил их взглядом, запоминая их лица. Только одна женщина закрывала лицо странной маской. И это были не респиратор и очки, каких в пустыне сотни тысяч, к её маске подходили какие-то трубки, что шли из-за её спины через плечи. Впрочем, стояла она от всех чуть поодаль, у бетонной колонны. Как будто не хотела, чтобы он ею заинтересовался. Поэтому он ею и заинтересовался. Андрей Николаевич не очень хорошо помнил фигуру Марты-Марии, которая крутилась возле Валеры, но уполномоченный не удивился бы, если бы это оказалась именно она. Потом он перевёл взгляд на остальных.
А людей было не менее двух десятков. Признаков проказы, конечно, ни на одном лице он не увидел.
«Как говорила Айна Кривонос – хорошие гены. У них у всех!».
Сам же при этом маску снимать не торопился.
«Зачем они все тут собрались?».
То, что они собрались тут не машину разгружать, – это тоже ему было ясно. В том грузовике, что привёз его, не было никаких грузов.
«Неужели из-за меня? Кажется, я здесь знаменитость? Глупая баба, наверное, на подъезде к этому месту сообщила им, что привезла меня, вот они и сбежались! Поглазеть на убийцу из Трибунала! Неужели они все обо мне знают?».
Андрей Николаевич смотрит на этих людей и понимает, что они совсем не похожи на степных, не похожи и на казаков. Бритые лица, у женщин длинные и чистые волосы… У всех. Как будто они только что из душа, как будто тут у них бесконечные запасы воды и дешёвое электричество. Собравшиеся здесь даже не были похожи на людей, представляющих высший класс Агломерации. Те все помешаны на внешней привлекательности. Все изрезаны-исправлены хирургами. А эти, что называется, первозданные. Хотя пребывают в отличной физической форме.
«Холёные тут все, как северяне. Вот только это не северяне. Те не стали бы сбегаться поглазеть на уполномоченного, те, сволочи, высокомерные, да и бабы северные заметно выше. Они все под метр восемьдесят плюс... Хотя чёрт их знает, я же видел только биотов». Настоящих северных женщин он, кажется, не видал никогда. Но всё равно он не мог поверить, что это люди с севера.
После такого внимания к своей персоне он решил не снимать маску, даже несмотря на чистый, без пыли, и прохладный воздух.
И плевать, что это невежливо. Он не собирался светиться перед десятками людей. Ему его безопасность была важнее.
А к нему уже идёт долговязый человек в светлой и чистой одежде, у него вытянутое лицо, вытянутое, пожалуй, чуть больше, чтобы казаться нормальным.
- Здравствуйте, – этот тип просто излучает дружелюбие. Ну, хорошо, что хоть не лезет с рукопожатиями. – Я Андрей, тьютор всеблагого. От его лица приветствую вас в нашей обители.
- Всеблагой – это, наверное, пророк. А тьютор – это…, - Горохов не понимает этого слова.
- Наверное, секретарь – одно из близких значений. Моя задача – оградить всеблагого от лишней суеты, от мелких и второстепенных дел, дать пророку возможность сосредоточиться на главных задачах, – он очень доброжелателен, этот тьютор Андрей.
- А, понятно.
После этого Андрей улыбается и интересуется:
- А как лучше обращаться к вам?
Горохов прекрасно понимает, что они многое про него знают, но ему интересно, как этот тип с длинной головой будет реагировать на его немного странные поступки, и поэтому он отвечает:
- Зовите меня Анатолий.
А тип реагирует на удивление спокойно:
- Прекрасно, Анатолий, - он указывает рукой в сторону большой двери, в которую мог бы проехать и грузовик. – Тогда пройдёмте.
Уполномоченный готов уже двинуться в указанную сторону, но тут к ним быстро подошла, почти подбежала маленькая женщина; её можно было бы назвать приятной, но она, на вкус Андрея Николаевича, была излишне худощавой и ещё немножко нервной.
Она подлетела к ним и неожиданно сиплым, напряженным голосом сообщила:
- С оружием в комплекс нельзя. Андрей, ты же знаешь правила.
А у самой глазки остренькие, нехорошие. И в них читается напряжение, если не сказать тревога. А если женщина тревожится, она может начать делать глупости. Уж в этом уполномоченный не сомневается.
- Ах да, Анатолий…, - Андрей-«вытянутая голова» остановился. И заговорил, указывая на мелкую дамочку рукой: – Это Мася, наша начальница отдела безопасности.
Хорошо, что Горохов был в маске, иначе его усмешку увидели бы все присутствующие. И это было бы очень невежливо, а главное, непрофессионально. Впрочем, причина для усмешек у него, разумеется, была: дёрганая, сиплая бабёнка в сорок пять килограммов весом исполняла роль ни много ни мало начальника охраны? Ему очень захотелось взглянуть на тех, кем она руководит. И на то, как она это делает.
Но он тут же вспомнил, как его возила по полу и едва не убила одна на вид молоденькая и миниатюрная медсестра, оказавшаяся ботом-охранником у одного докторишки. Насилу живым ушёл.
Вспомнил… И больше усмехаться не стал: а вдруг и эта сиплая – такой же бот… Хотя… Он смотрит внимательно на эту Масю… Нет, медсестра была плотнее, она была вся такая крепенькая, сильнее этой дамочки даже на вид.
- Анатолий, - продолжает тьютор пророка. Он говорил, словно извинялся. – Я чуть не забыл, у нас есть правило, что с оружием в комплекс входить нельзя.
Но уполномоченный решает проверять их и дальше, и поэтому заявляет безапелляционно:
- Я без оружия никуда не пойду.
Тьютор смотрит на начальника охраны, та смотрит на тьютора, и в глазах у обоих вопрос: ну и что теперь будем делать? И, прежде чем уполномоченный приготовился отдать свой арсенал, длинноголовый произносит:
- Думаю, что нашему гостю можно оставить своё оружие при себе.
Глава 34
- Только под твою ответственность, Андрей, – сипит хрупкая женщина, но Горохов видит, что такое развитие событий её, в общем-то, устраивает. Кажется, начальнице охраны не очень хотелось разоружать этого неприятного и вооружённого до зубов типа в одежде бедного степняка.
«Что это за идиоты? Что это за охрана у них такая? - уполномоченный был, мягко говоря, удивлён. Начальница службы безопасности пропускает вооружённого до зубов человека в свои помещения. При том, что других вооружённых людей – ну, кроме двух кареглазых братьев, что стоят у грузовика, – Андрей Николаевич не видит. Или эти двое пойдут за ним? Он плохо понимал, как они, такие странные люди, могут существовать тут в пустыне, вдалеке от дорог и поселений. – Ну, допустим, что бандитов тут нет, им просто нечего делать в этих краях. Допустим… Допустим, охотники на дроф, козодоев и варанов, собиратели термитов, кактусов и саранчи сюда тоже не суются. Ну хорошо… Места тут глухие. Люди боятся сюда забираться. Но дарги… Если тут нет людей, тут должны кочевать эти твари. А что весь этот народ, что собрался тут, кушает? Меня привезли в пустой машине. Значит, кто-то возит им еду на специальном транспорте? Кто-то в Новой Ляле продаёт им еду? Значит, кто-то знает о них. А топливо для генераторов? Вон сколько здесь света. И кондиционеры охлаждают всё это помещение, которое в охлаждении не нуждается. Это же гараж. Склад. Или там, на улице, стоят десятки ветротурбин? Но дорогие ветротурбины – самый лучший способ привлечь к себе внимание всякого степного сброда. Мачты турбин издалека будет видно. Даже случайный человек, что будет проезжать мимо, издали заметит мачты».