- Мы все? Кто это мы все? – удивился уполномоченный; он раздавил окурок в пепельнице и вытащил ещё одну сигарету.
- Вся наша община. Пророк благословил меня, и муж одобрил.
- И муж одобрил?
- Конечно. Он у меня истово верующий, он знает, что получить первозданные гены такого качества, как ваши, – это для общины большое благо, – пояснила женщина.
- Какие гены? – не понял он.
- Первозданные… Понимаете, и мы, и северяне работаем с геномом, северяне форматируют его, мы компилируем… то есть вносим искусственные поправки, а ваша биология – это редчайший продукт трёхсот тысяч лет мутаций и эволюции.
Горохов всегда был прохладен к похвалам, и теперь эти слова не вызвали в нём особых чувств; он только поинтересовался:
- И откуда вы знаете про мою биологию?
- Образцы вашей биологии Ольга привезла ещё много лет назад, они нам хорошо известны, и на их основе создано уже две модели отличных корпусов. Но всё равно, мы хотим получить ваши гены и вырастить их в первозданном естестве. Это даже не будет ни страстью, ни прелюбодеянием. По сути, это обряд нашей религии; мы, и особенно мой муж, хотим вырастить первозданного человека. Такого, как вы, – степняка, царя песков, варана, и в то же время человека с интеллектом выше, чем у казаков.
- А вы и с генами казаков работаете?
- Конечно, их гены превосходны: реакция, выносливость, плодовитость, невероятная устойчивость к бактериям, – но среди них очень немного людей с высоким интеллектом. Они не такие, как вы. В степи последние века выживали те, у кого выше реакция, а не те, кто в состоянии обдумать сложившуюся ситуацию.
- Ну понятно.
- Кстати, у меня тоже хорошие гены, я очень выносливая для женщины, у меня хороший иммунитет и нет наследственных заболеваний. Мы можем оставить качественное потомство, у меня сейчас готовы к оплодотворению три клетки.
Молодец. Молодец. Всё ясно и доходчиво рассказала. И теперь ждёт его вердикта. Она мило улыбается ему, и в общем-то приятна. Нет, его Наталье или Люсичке в её лучшие годы она конкуренции не составила бы, и ноги её не были длинны, как у них, и фигура неидеальна, но потомство, гены… Это всё так интересно, а ещё… эта её непосредственность. В общем, молодец. И, может, она почувствовала своим женским нутром, что он, хоть и устал за день, но всё-таки не хочет сейчас оставаться в одиночестве. Один на один со своим грибком в лёгких. И женщина дождалась от него:
- А как вас зовут?
- Маргарита, - сразу ответила та, - можно Марго, можно Рита.
- Ну, хорошо. Тогда раздевайтесь, Маргарита.
Рите не нужно повторять дважды, она, хоть и покраснев немного, начинает раздеваться, а он, пристально разглядывая её и выпуская струю дыма в потолок, спрашивает:
- Кстати, а что это за Ольга? Ну, которая много лет назад привезла мои биоматериалы.
- Как что за Ольга? – Рита снимает брюки и замирает перед ним в одном белье. – Вы же только что с нею ужинали.
- Ах, ты про эту Ольгу, – теперь Горохову всё становится ясно. Люсичка… Всегда полна неожиданностей. И, продолжая разглядывать Риту, он отмечает, что всё-таки она неплоха и без одежды. Но тут же неприятная догадка вдруг посещает его:
- Рита?
- Да, - откликается женщина. Она вся во внимании.
- А это…, - он стаканом указывает на неё, – это ваше тело или, может быть, это… корпус?
- Нет-нет, - она уверяет его, - конечно, это всё моё, первозданное. До сорока пяти лет пророк не рекомендует смену корпуса. Да и пока мы с мужем не заслужили новые корпуса. А может, и не заслужим. Из комплекса нам выходить для поиска материала некогда, у нас много работы. Да если и выйдем, можем не найти, а можем и погибнуть где-нибудь там в песках. Так что…, - она улыбнулась, - наверное, будем жить такими, какие есть, до самого конвертора.
«У них, значит, говорят «до самого конвертора». А ещё пророк не рекомендует смену корпуса до сорока пяти лет. Интересно, а Люсичке-Ольге сколько уже?».
- Налить вам выпить ещё? – спрашивает Рита.
- Налей, - говорит Горохов, а пока женщина легко, на цыпочках, идёт до холодильника, голая и красивая, вдруг некстати вспоминает о том, что прямо сейчас у него в лёгких, бронхах и пищеводе разрастается беспощадный паразит, задача которого – убить его, превратить его в удобрение. «Хорошо, что я оставил её! И нужно будет выпить побольше, иначе я с такими мыслями не засну».
***
Наверное, в этом платье она в свои лучшие дни выглядела потрясающе. Но сейчас, на её высохшем теле, оно выглядело… не очень… мягко говоря. И маску сегодня Люсичка снимать, кажется, не собиралась.
- Ты не обращай внимания на его странности, – у неё там, в маске, отличный микрофон и динамики хорошие, её голос почти не приглушён, он отлично разбирает все звуки. – Зовут его Шубу-ухай. Просто Шубу. Он охотник. Говорят, хороший.
Прекрасный завтрак. Свинина, омлет из отменного порошка, настоящий кофе, пшеничный хлеб с вареньем. Нет, конечно, в этом им не откажешь. Принимать и оказывать честь они умеют. Уполномоченный сидит, курит и постукивает зажигалкой по белой скатерти стола.
- Может, тебе записать его данные? – спрашивает Людмила.
- Себе запиши, - усмехается Андрей Николаевич. Что за дурацкий вопрос? Если бы он что-то записывал и таскал записки с собой по степи, он бы перед ней тут не сидел. Нет, в его профессии записывать что-то было смертельно опасно. Любая бумажка могла его выдать.
Она смотрит на него через стёкла маски без упрёка, скорее устало, а он у неё спрашивает:
- С чего ты вообще решила, что я согласился?
Он видит, как вздымается её впалая грудь, она вздыхает, а потом говорит ему:
- Ты таблетку выпил?
Он улыбается ей – улыбается, хотя ни на секунду не забывает про свой грибок, – и потом качает головой: их поведение похоже на поведение двух стариков, мужа и жены, которые уже прожили жизнь и будут терпеть друг друга до самого конца.
- Выпей, - настаивает Людмила. – А лучше пей по две в день, я тебе ещё найду.
- Найдёшь? - интересуется Горохов. - Даже если я не соглашусь?
Людмила Васильевна не отвечает ему на этот вопрос, а задаёт свой:
- Марго тебе понравилась? Это я её для тебя выбрала.
- Выбрала?
- Было несколько желающих, но я подумала, что именно она тебе придётся по вкусу.
- Ну да… Маргарита – прелесть! – признаётся Горохов. – Очень приятная и старательная женщина.
- Передам ей, она порадуется.
- Мужу её тоже передай… мою благодарность, - ехидно замечает Андрей Николаевич.
- Слушай, Горохов… Во-первых, нам нужны её дети от тебя, и её муж, слава вселенной, это понимает. А во-вторых…, - кажется, она смотрит на него с упрёком из-под своей маски, - ты иногда бываешь таким мерзким. Аж тошнит от тебя.
- Ну, зато ты у нас сладкий кактусовый мармелад, - он опять усмехается. – И, кстати, тошнит тебя не от меня, а от этих ваших игр с человеческой натурой.
Снова повисает пауза.
- Я уже заказала тебе лекарство, - наконец говорит Людмила. – Как придёт, так вышлю.
- А я тебе ещё раз напоминаю: я ещё ничего не решил и ничего тебе обещать не буду, – он достаёт таблетку и запивает её остатками сока, потом закуривает и продолжает: – Ладно, этот твой… Как там его…?
- Шубу-Ухай, – сразу оживилась она.
- Если вдруг надумаю… чтобы не искать тебя потом по ваннам… Давай адрес этого Шубу-Ухая.
Глава 42
Оказывается, он жил где-то на окраине Серова.
«По пути».
Горохов запомнил адрес и спросил у Люсички:
- И ты думаешь, он знает, как найти «выход»?
- Он знает человека, который знает, как найти «выход», - Людмила Васильевна ободрилась; то, что уполномоченный начал про это говорить, уже было для неё победой. – Тот живет где-то за рекой, Шубу отведёт тебя к нему.
- Ты знаешь этого Шубу?
- Конечно. Он хороший человек. Наш человек. Он уже много лет нам помогает и почти ничего не просит.
- Много лет…, - Андрей Николаевич смотрит на неё, - много лет… Людмила Васильевна… Или лучше звать тебя Ольга?.. А сколько тебе лет? Не вот этому твоему… телу, а тебе… Уж и не знаю, как сказать… твоему сознанию, что ли?
- Я не помню… Не знаю… Не вспоминаю об этом… Не забивай себе голову, и мне тоже, - отвечает она спокойно. – Я не считаю годы. Те годы… Это всё… это была уже не я. Когда через семь месяцев я встану из ванны, я буду опять молода, и моя жизнь начнётся снова. Новое тело… Новые заботы… Новые дела… У меня много дел. И главное дело – это реликт. Главное, но не единственное. Я уже набросала планы. Пророк уже готовит ресурсы под них. И я надеюсь, Андрей, что ты мне поможешь в их реализации.
Уполномоченный смотрит на неё: она немного скособочена, видно, ей даже непросто сидеть сейчас вот тут, но она уверена – эта умирающая, по сути, женщина уверена, – что скоро будет решать новые задачи.
- Понятно, - наконец произносит он. – Ну, а того, который знает, где появляются «выходы», ты сама хотя бы видела?
- Нет, – отвечает Людмила.
- Прекрасно… Пойди туда – не знаю куда, найди того – не знаю кого, – резюмирует он. – В общем, как обычно, всё сам, всё сам… Знаешь, Люсичка, - он качает головой, - я ничего тебе не обещаю. Поговорю с этим твоим Шубу-Ухаем… Но не более того, – он задумывается. – Шубу-ухай… Как поэтично звучит.
- Поговори хотя бы с тем, с кем он тебя познакомит, съезди за реку, мне самой интересно, что это за человек, - просит она.
- Посмотрим, - он встаёт. – Ладно, надо ехать, у меня ещё куча дел.
- Опять едешь кого-нибудь убивать? – интересуется Людмила весьма едко.
- И кто это у меня спрашивает? Не тот ли человек, для нового тела которого подготовили двух невинных людей, сидящих и ждущих своей участи?
- Они не сидят и не ждут, - отвечает ему женщина, - они давно уже в сепараторе, их уже неделю назад разложили на основу и плазму. А сейчас плазма созревает в активные белки. Ещё два дня будет зреть – и всё будет готово. А после…, - она сделала жест рукой, как будто прощалась с ним.