Памятником своей эпохи является величественный башнеобразный шатровый храм Вознесения в Коломенском. Известный композитор Берлиоз писал: «Ничто меня так не поразило в жизни, как памятник древнерусского зодчества в Коломенском… Передо мной предстала красота целого. Во мне все дрогнуло. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломленный…»* Этот храм возвели в 1532 году по обету великого князя Василия III в связи с рождением наследника престола — будущего Ивана Грозного.
Покровский собор на Красной площади со своими восемью башнями должен был увековечить отдельные героические эпизоды взятия Казани. Центральный, девятый столп, увенчанный стройным шатром, завершал всю композицию и символизировал окончательную победу русского народа над своим опасным соседом — Казанским ханством. Казанская победа совпала с днем Покрова Богородицы, поэтому и храм назван Покровским.
Здесь купола — кокосы, и тыквы — купола. И бирюза кокошников окошки оплела — так образно описывает А. Вознесенский этот собор в своей ранней поэме «Мастера». Каждый купол, или каждая глава, храма имеет свою неповторимую форму. Сколько выдумки и фантазии проявили строители! Глядя на этот цветок из камня (зданием, сооружением назвать его отказывается язык), рассматривая это буйство форм и цвета, поневоле начинаешь верить старинной легенде о том, что грозный царь Иван Васильевич повелел ослепить зодчих, создавших храм,
Чтоб в земле его Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских И прочих
Не доставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
(Д. Кедрин. «Зодчие»)
Стариные документы сохранили имена гениальных создателей собора. Это Барма и Постник. Они в XVI веке возвели дивное здание, не имеющее аналогов.
Мы привыкли к тому, что русских зодчих называют талантливыми архитекторами. И здесь, как говорится, талант на лицо. Самое удивительное то, что вся эта сказочная красота достигнута использованием всего 18 типов — стандартов, как мы сказали бы сегодня, — фигурных, или фасонных, кирпичей. Выкладывая их в различных комбинациях, зодчие получили необычайно многообразные формы.
Стандарт прочно вошел в современную жизнь. Стандартны наши дома, вещи, окружающие нас, стандартны наша одежда и обувь. Но если заглянуть в глубь веков, то окажется, что уже тысячу лет назад плинфа выде-лывалась определенных размеров, т. е. имела своего рода стандарт.
Типовыми и стандартными были на Руси избы, хотя этих слов тогда не употребляли. Размеры клетей определялись длиной бревна. Избы рубили по образцу: как у деда, как у соседа, как в ближайшей деревне. Типовое, сооружение было подсказано человеку здравым смыслом еще на заре его строительной деятельности, и он пронес его через всю многовековую историю. С незапамятных времен все лучшее, рациональное, появлявшееся в технике строительства, оставалось надолго, закреплялось, проверялось и перепроверялось жизнью и передавалось из поколения в поколение.
В Москве в XVII столетии существовал специальный рынок «Скородом», где продавались типовые сборно-разборные дома. Собрать их не составляло никакого труда, и местные жители охотно пользовались этой услугой, если учесть, что при частых московских пожарах потребность в домах была велика.
Санкт-Петербург с самого начала застраивали типовыми или, как тогда называли, образцовыми домами из кирпича. После войны с Наполеоном восстановление Москвы производилось также с широким применением стандартных конструкций, типовых столярных и лепных деталей. Многие жилые дома были построены по одному из образцовых проектов. Однако каждый из них имеет свое лицо. Пройдитесь по улице Рылеева, Сивцеву Вражку или Замоскворечью, вы и сегодня увидите эти скромные особнячки с мезонинами. Почти всюду семь или девять окон по главному фасаду. Шестиколонный портик с фронтоном на одном, четырех-колонный с арочками и аттиком на другом, рустовка стен, ниши, горизонтальные филенки с лепниной, львиные маски над окнами в различных комбинациях придавали индивидуальность каждому дому.
Так повелось с давних времен, что при строительстве повторяли размеры, пропорции, композицию, а детали могли быть иными, и в результате появлялось нечто свое, что обретало лицо и душу. Потому и не найти двух абсолютно одинаковых зданий, построенных по одному образцу. Даже крепости тоже строили по определенному образцу. Взять хотя бы крепостные стены и башни Иосифо-Волоколамского монастыря, возведенные по образцу укреплений Симонова монастыря в Москве
«Город» Симонова монастыря в первой половине XVII века являл собой крепость, достойную подражания, и был построен по всем правилам фортификационного искусства того времени. От укреплений Симонова монастыря сохранилось несколько башен и часть стены. Особенно внушительна башня под названием «Дуло». Мощное тело башни представляет собой многогранник. Ребра граней подчеркнуты выступающими лопатками. Бойницы расположены в три яруса. Кроме того, имеются еще бойницы для навесного боя. Завершается башня высоким шатром со множеством небольших окошек и двухъярусной смотровой вышкой.
Такой же неприступной крепостью на дальних подступах к Москве должен был стать Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 году. В XVI столетии он уже имел каменные укрепления, но они сильно пострадали во время польско-литовской интервенции в начале XVII века. В середине XVII века решили возводить новые стены и башни — такие же, как в Симоновом монастыре. Проект составил московский зодчий Иван Неверов, а осуществлял его другой мастер, Трофим Игнатьев, происхождением из крестьян Дмитровского уезда.
Он строил башни и стены, выдерживая каноны крепостных сооружений. Однако архитектурный образ башен у него существенно меняется. Это уже не грозные стражи, а нарядные красавицы. Наиболее эффектной является угловая трехъярусная Кузнечная башня. Грандиозный цилиндр первого яруса завершается боевой галереей, обнесенной парапетом, украшенным зелеными изразцами. Над вторым ярусом также есть небольшое гульбище с красивой оградкой. Высокий шатер со «слухами» и вышкой-смотрильней заканчивает архитектуру мощной башни. Ее масштаб, многочисленные и разнообразные узорные выкладки из кирпича с изразцами выделяют ее среди других крепостных башен. Если сравнивать башни Иосифо-Волоколамского монастыря с башнями Симонова, то видишь, что копии не получилось. Зодчий пользовался не только заданным ему образцом, но и правилом, «как мера и красота скажут». Вот и получился удивительно нарядный, праздничный ансамбль, а не суровая крепость. Подобные постройки не были в диковинку в те годы, они соответствовали духу времени. Высокие шатры, «мережки» кирпичной выкладки на стенах башен, кирпичные жгуты и колонны, кирпичные бусины и дыньки, блистающие на солнце зеленые и многоцветные изразцы — все это элементы декора, присущие светской, но никак не монастырской и крепостной архитектуре. Они придавали строениям мирской, или светский, характер.
Оборонительные укрепления к концу XVII столетия, когда завершалось строительство стен и башен Иосифо-Волоколамского монастыря, уже не имели такого большого значения, как прежде. Их функциональное назначение как бы вступило в противоречие с их «нарядом». Суровость и неприступность крепости уступили место пышной декоративности, и это была своеобразная дань времени.
После потрясений, постигших Русь в конце XVI— начале XVII столетия и связанных со сменой царей, появлением самозванцев, иностранной интервенцией, крестьянскими войнами, голодом, мором, разрухой, к середине XVII века положение в стране стабилизировалось: налаживалась мирная жизнь, восстанавливалось разрушенное хозяйство, повсюду велось строительство, и немалое. Строили новые города и перестраивали старые, возводили здания по заказу царя и патриарха, монастырей и светской знати, купцов и простых ремесленников и горожан. При этом монументальные строения возводили из кирпича. Раз строили много, то требовалось и много строителей. Привлекали к этому делу всех, кто хоть мало-мальски понимал в нем толк. Не беда, что раньше рубил топором избы — обучишься и кирпичной кладке.
Новые зодчие и строители приносят в архитектуру свое видение и понимание прекрасного. Они в кирпиче и камне пытаются делать то, что так хорошо получалось из дерева. И надо сказать, что перенесенные из деревянного зодчества формы зазвучали в камне по-новому и не менее интересно.
Мирские представления зодчих и строителей тех лет отражаются во всем, что они создают в это время.
Церкви, построенные во второй половине XVII столетия, больше похожи на терема, чем на культовые здания. В архитектуре проявляется тенденция к нарядности и декоративности. Из профилированного кирпича выкладывают сложные рельефы, в ступенчатые прямоугольные углубления в кирпичной кладке вставляют цветные блестящие изразцы, красные стены украшают ослепительно белым кружевом каменной резьбы. Декоративных элементов порой так много, что за ними не видно стены. Архитектуру этого периода нередко называют «предивным узорочьем», она заставляла и заставляет удивляться фантазии народных мастеров.
Радовала глаз горожан и бедных ремесленников Москвы XVII века красавица церковь Троицы в Никитниках. Она и сегодня стоит на высоком холме недалеко от Москвы-реки, в Зарядье. В давние времена ее окружали невысокие деревянные постройки. Церковь удлиненных стройных пропорций господствовала над всей округой. К. основному объему, увенчанному пятью главами, вырастающими из пены кокошников, примыкают колокольня и более низкие одноглавые приделы, трапезная, галерея и великолепное крыльцо под шатровым верхом. Никакой симметрии ни в декоративном оформлении фасадов, ни в композиции здания. Асимметричность разновеликих объемов создает неповторимый живописный силуэт, близкий к жилым деревянным хоромам.
Краснокирпичные стены церкви украшены ярко-белыми приставными парными колонками, сложным карнизом, ярусами кокошников, поставленных «вперебежку», пышными наличниками окон, выполненными из резного белого известняка, и изумрудными изразцами в углублениях стен.