— Будет сделано, ваше императорское величество! — с трудом вытянулись те.
— Государь, — это опять был князь Пожарский, — разреши слово в тему молвить?
Николай с недовольным видом повернулся к другу:
— В тему? Разрешаю.
— Можно сделать так, чтобы этих пятерых свои кончили, а мы были бы как бы и при делах, но формально ни при чем.
— А я хочу, чтобы мы были при чем! — набычился император. — Чтобы и Медичи, и Франциск знали, откуда именно ноги растут!
Пожарский взял чашечку с подноса, спокойно отпил кофе, поставил ее обратно и подошел с подносом к императрице:
— Машенька, как для себя готовил…
— Спасибо, Мишаня, — с благодарностью кивнула она. — А Коленьке действительно не давай, у Коленьки нервы.
В этот момент цесаревич как раз принес императору бокал с коньяком, который и был употреблен последним фактически в один глоток. Дождавшись, пока чуть отпустит, Николай буркнул:
— Мишаня, что ты там опять придумал? Давай полный расклад.
— Как мы установили, государь, — начал князь, — все пятеро молодых людей члены ндрангеты, крупной и влиятельной в Италии преступной мафиозной семьи, штаб-квартира которой находится в Генуе. Именно членством в ндрангете и объясняется такая наглость их поведения. Теперь по моим предложениям. Было бы очень неплохо, если бы Алексей нанес визит вежливости главе ндрангеты, князю Берлускони, и потребовал материальную компенсацию за понесенные моральные страдания. Думаю, те шестьдесят пять миллионов рублей, которые потратил внук на яхту, подаренную мне, будут вполне адекватной компенсацией за мучения Алексея, а в качестве назидания и предупреждения можно сжечь со всем содержимым портовые склады ндрангеты в Генуе. Ежу понятно, что после подобного итальянцы сами избавятся от тех пятерых борзых малолеток, а все непричастные, учитывая характерный почерк Алексея при нанесении им этим пятерым увечий, прекрасно поймут, откуда именно растут ноги. А чтобы вообще никаких сомнений не осталось, предлагаю этим пятерым малолеткам прямо сейчас в больницу отправить похоронные венки с лентами, на которых русским по-черному будут нанесены соответствующие моменту «кому» и «от кого». Как-то так, государь.
— Шура, что думаешь? — Николай, прищурив глаза, смотрел на сына.
— Дядька Михаил, как всегда, даже на ровном месте извлекает прибыль. — Цесаревич обозначил поклон в сторону князя. — Но у меня есть дополнение. Раз уж действовать мы будем в порту Генуи, пусть норвежцы, явно там имеющие хорошие связи, помогут нам с оперативной информацией. Пусть формально, но замазать их необходимо.
— Молодец, Шурка! — хмыкнул Пожарский. — А я этот момент как-то упустил.
Император кивнул и посмотрел на младшего брата. Тот поморщился:
— Князь Берлускони? Мне в московских полицейских сводках эта фамилия попадалась, что-то связанное с мелкими банковскими аферами. Надо бы Лешку Нарышкина с внуком отправить, явно этот Берлускони всю европейскую уголовную шушеру знает. И не только шушеру. Пусть наш дипломат под прикрытием соответствующими знаниями обогатится.
— Принято, Вова, — кивнул Николай и перевел взгляд на супругу.
Та отмахнулась:
— Все не можете в ваши мальчишеские игры наиграться? Везде измены с заговорами мерещатся? А вот у меня к внуку будет только одно задание, — императрица мечтательно закатила глаза. — Пусть мне достойный презент из солнечной Италии привезет.
— Договорились, — кивнул император и оглядел сына. — Шура, на разработку операции тебе ровно три часа, как раз к обеду должен управиться. Учти, Лешка должен вернуться во Францию вечером, у нас сегодня опять театр. А вы двое… — Николай повернулся к все еще бледным и «криво» стоящим Белобородову с Кузьминым. — Еще один залет, и… Хотя, — он ухмыльнулся, — что я себя обманываю? Сделать вам я ничего серьезно не могу, вы ведь у нас со всех сторон особенные и находитесь под защитой всемогущего великого князя Алексея Александровича! — Император ощерился. — Но регулярно использовать вас в качестве боксерской груши даже он мне запретить не сможет. Намек понятен, бойцы?
— Так точно, ваше императорское величество!
Король Франции уже которую минуту задумчиво разглядывал шевалье Бланзака, доложившего о произошедшем в Каннах. За что ценил Людовик этого потомственного контрразведчика, так это за то, что тот старался сразу вычленить все плюсы и минусы случившегося не только для Франции, но и для рода Бурбонов в частности.
— Дорогой мой, ты точно уверен, что это был Алексей Романов? — Этот вопрос король задавал уже в третий раз.
— Государь, — шевалье опять обозначил поклон, — с огромной долей вероятности это был именно русский принц. Как я вам уже докладывал, носители с записями с камер видеонаблюдения непонятным образом исчезли, а персонал клуба описать внешность молодого человека почему-то не может. Не смогли они припомнить и девушку, которая сопровождала молодого человека в клуб. То же самое случилось и в клубе Сен-Тропе — носителей записей нет, внешность парочки никто описать не может. Но по стилю поведения, уровню владения приемами рукопашного боя, способностью «отводить глаза» окружающим и сопровождающему автомобилю марки Mercedes, из-за которого и началась свара с итальянцами в ночном клубе Канн и который мы по дорожным камерам отследили до Монако, можно однозначно сделать вывод, что это был молодой Романов.
— Какие будут предположения относительно личности девушки? — раздраженно протянул Людовик.
— Не могу знать, государь, — вытянулся Бланзак, предпочтя оставить свои догадки при себе. — Это может быть кто угодно — от элитной эскортницы из Монако до любой из девушек из свиты принца.
Король отчетливо хмыкнул:
— С самого момента прилета в Монако принц демонстрировал прямо образец целомудрия… в известном смысле, конечно же… а тут вдруг сорвался! — Людовик опять хмыкнул и, подумав, решил больше не развивать эту скользкую тему с представителем своих спецслужб: — Больницу, в которую этих итальянцев отвезли, на контроль взяли?
— Конечно, государь.
— Держи меня в курсе. Можешь быть свободен.
А когда за Бланзаком закрылась дверь, король повернулся к сыну:
— Версию с эскортницей можно отбросить сразу. Русскую девушку из своей свиты Алексей тоже бы в сопровождении охраны никуда не повез, так что остается только одна кандидатура… — он многозначительно посмотрел на сына.
Тот обозначил грустную улыбку:
— Именно… Норвежская принцесса Соня, которая постоянно находится рядом с принцем все последнее время. Полностью согласен с тобой, отец. А это означает… — Младший Бурбон вернул старшему многозначительный взгляд.
Король кивнул:
— Или Романовы уже сговорились с норвежцами, или находятся в процессе, но в любом случае принципиальная договоренность между ними достигнута. — Он вздохнул. — Получается, выдать замуж за Алексея нашу Стефанию теперь точно не получится.
— Согласен, — поморщился наследник. — Но можно же как-то использовать эту информацию в наших интересах, только я пока не вижу, как именно это сделать. А ты, отец?
— Парочка мыслей в голове крутится… — протянул задумчиво Людовик-старший. — Но мне не дает покоя выбор Романовых. В большую и светлую любовь я давно верить перестал, значит, норвежцы предложили русским то, от чего последние не смогли отказаться. Что это может быть?
— Согласен — от этого союза, на первый взгляд, приобретают только Ольденбургские, а вот Романовы… Может, дело все-таки в Соне?
Король Франции долго молчал, потом вскочил с кресла и направился к рабочему столу. Нажав кнопку интеркома, Людовик спросил:
— Бланзак далеко ушел?
— Вернуть, государь? — ответил адъютант.
— Срочно!
Людовик-младший кивнул:
— Действительно, за Ольденбургскими необходимо установить дополнительный контроль. Только вот как на это прореагирует младший Романов?
Король отмахнулся:
— Решим. Тем более официально пока Романовы по поводу Ольденбургских ничего предъявить не могут.
— Отец, — вздохнул Людовик-младший, — только вот Алексею на официоз плевать. Он уже и так один раз Бланзака с Дюбуа предупредил, а тут опять…
— Вот пусть Бланзак и извернется, а то привыкли работать в тепличных условиях…
Звонок от Людовика стал для Умберто неожиданностью, да и тон короля Франции не предвещал ничего хорошего. Когда же претензии по поводу «распоясавшихся на Лазурном берегу молодых членов ндрангеты» были высказаны, Людовик изменил тон на сочувствующий и пожелал Умберто удачи в дальнейшем урегулировании возможного конфликта с Романовыми, потому как есть предположения, что тем молодым человеком, отправившим бандитов в больницу, был великий принц Алексей.
Раздраженно кинув телефон на журнальный столик, король Италии, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думал по поводу французов и рода Бурбон в частности, а потом проклял тот день, когда его непутевого внука Джузеппе занесло в дикую Россию.
— Отец, что случилось? — заглянул в гостиную Умберто-младший.
Буквально через пять минут наследник практически слово в слово повторил гневную тираду родителя, а чуть успокоившись, решил спросить:
— Я так понимаю, Романовы тебе еще не звонили?
— Не звонили, — помотал головой король. — Хоть и должны были. И это меня пугает, потому как не в привычках Николая оставлять подобное без последствий.
— А Людовик точно уверен, что принц… предполагаемый принц конфликт пытался уладить, а эти пятеро его спровоцировали на дальнейшую агрессию?
— Уверен, — буркнул Людовик-старший. — Они там уже и показания у охраны клуба взяли, да и мы можем хоть сейчас тех пятерых в больнице допросить. Только что мы этим изменим, если Романовы, я уверен, уже приняли решение?
Наследник прищурился:
— Ты думаешь, что Романовы приговорили верхушку ндрангеты?
— Я в этом уверен, — кивнул король. — Если Николай до сих пор мне не позвонил, то я вижу только этот вариант.