работал с тем швейцарским банкиром в Ницце; и второй в Сен-Тропе, после покушения пятерки вражеских колдунов на кортеж — тогда, в отеле, адмирал в глазах невозмутимого с виду Прохора Петровича наметанным взглядом рассмотрел не просто желание убивать, а самую настоящую жажду крови!
Отдельно стоило подчеркнуть отношение этих двоих к великому князю Алексею Александровичу. Да, Кузьмин много себе позволял по отношению к молодому человеку, а Белобородов, как выяснилось, был его воспитателем, но Алексей у них «в тройке» занимал позиции лидера и именно что позволял колдуну вести себя подобным образом, а к словам воспитателя всегда прислушивался и во время акций ему безоговорочно подчинялся.
Ужин, начавшийся вскоре после благополучного прибытия ценного груза в марину, прошел в теплой и дружеской атмосфере — все-таки операции подобного рода сближают людей, — а «на десерт» Белобородов передал благодарность Варушкину с Нарышкиным от цесаревича, добавив в конце:
— Еще Александр Николаевич просил передать, что государь с государыней обещали завтра выделить время и лично посетить ваше расположение, — Прохор Петрович многозначительно посмотрел в сторону фур с контейнерами. — А там, сами понимаете…
Генерал с адмиралом понимали — орденов за эту ерундовую операцию на грудь не повесят, а вот личная благодарность императора, которая порой стоит больше иных орденов, может и пригодиться…
В очередной раз напомнив, что за «добычей» надо смотреть в оба, Белобородов с Кузьминым сошли с трапа «Звезды», а Варушкин с облегчением выдохнул и заявил Нарышкину:
— Всякое в жизни случалось, но таких командиров у меня еще не было.
— Значит, тебе наконец повезло, Сергеич, — генерал хохотнул. — Эти двое даже не какие-то там особо секретные бойцы из элитных спецподразделений Тайной канцелярии, а самые настоящие киллхантеры, профессиональные охотники на убийц, если пользоваться терминологией Североамериканских Штатов. И подчиняются эти оба-двое только и исключительно Романовым.
— Это я уже заметил, — протянул Варушкин. — Как и то, что они привыкли работать в тандеме.
— Совместное боевое прошлое, — кивнул продолжавший улыбаться Нарышкин. — Меня отец перед приездом в Монако отдельно насчет Белобородова и Кузьмина консультировал, хоть и без подробностей, но настоятельно рекомендовал обратить внимание на факт их непосредственного подчинения великому князю Алексею Александровичу. — Генерал хмыкнул. — Признаюсь честно, всю дорогу до княжества гадал, как именно этот юнец, даже с его репутацией, справляется с двумя такими матерыми… дяденьками? Когда же познакомился с юнцом, вопросы отпали сами собой — общие наклонности и увлечения, совместный интересный досуг и отсутствие препятствий для самореализации в любых ее самых смелых проявлениях очень, знаешь ли, сближают! И в эту же команду без всяких сомнений входят два других великих князя, которые, что характерно, беспрекословно подчиняются и Белобородову, и Кузьмину, а про их младшего брата вообще промолчу.
— Ты забыл про великих княжон, — вздохнул Варушкин. — Те тоже в рот что Белобородову, что Кузьмину готовы были смотреть, особенно младшая.
— Про что я и говорю… — Нарышкин посерьезнел. — Слушай, Сергеич, давно у тебя хотел спросить, да повода все не было… Только между нами… Как ты оцениваешь уровень подготовки Кузьмина?
Адмирал напрягся:
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… — генерал мялся. — Ты же знаешь, что в Корпусе колдунов нет, а у вас они есть… Вот я и хотел у тебя поинтересоваться впечатлениями.
— Петрович, — у Варушкина сузились глаза, — могу сказать тебе только одно — я продемонстрированного сегодня уровня не видел за все двадцать пять лет беспорочной службы. Больше — извини. И прими совет: попробуй переговорить на эту тему с цесаревичем, вы же с ним добрые приятели.
— Ты прав, Сергеич, — виновато кивнул Нарышкин. — Прости за вопрос. И не мог бы ты в рапорте не отражать, что…
И был остановлен резким жестом адмирала:
— Петрович, не продолжай! Мы и так с тобой тут лишнего наговорили. Выпить хочешь?
— Если только по чуть-чуть…
Второй акт концерта, судя по отзывам сидящих рядом родовитых зрителей, прошел гораздо бодрее, чем первый. И это было неудивительно — некий молодой человек добавил «ярких красок» выступлению русских артистов балета. До экзальтированных выкриков с места не дошло, как не было и «посторонних» плясунов на сцене, но аплодисменты после отдельных номеров весьма впечатляли! Зато были подозрительные взгляды со стороны старших родичей, заставлявшие этого молодого человека «стыдливо» опускать глаза.
Поглядывала в мою сторону и Стефания Бурбон, и я чуял, что в этих взглядах преобладала злость и обида. Понять, чем именно вызваны эти взгляды, особого труда не составило, и после окончания представления пришлось слегка задержать французскую принцессу в ложе и, дождавшись, когда все выйдут, спросить у нее:
— Стефания, почему ты на меня злишься и даже не пытаешь это скрыть?
— А ты не догадываешься? — фыркнула она.
— Нет, не догадываюсь.
— Хорошо, — девушка прищурила глаза. — С кем ты так чудно провел прошлую ночь в клубах Канн и Сен-Тропе?
— Вон ты про что… — хмыкнул я. — Давай начнем с того, что я тебе ничего не обещал и перед тобой отчитываться не обязан — это во-первых. А во-вторых…
И осекся — сказать можно было многое, но Стефания находилась в таком состоянии, что восприняла бы все мои слова в штыки.
— Что во-вторых? — хмыкнула она. — Чего ты замолчал? Обидеть меня боишься? А ты и так меня обидел тем, что поехал веселиться не со мной, а с какой-то там белобрысой и большеглазой скандинавкой, приданое за которой ты получишь в виде трех траулеров с рыбой!
Я решил не отвечать — все равно бесполезно — и приготовился слушать дальше, сколько именно я потеряю бабла, связавшись с белобрысой и большеглазой скандинавкой. И Стефания меня не подвела:
— Твоему деду мой и так очень много пообещал за наш с тобой союз! И мог бы дать еще больше! И только не надо мне рассказывать, что это старшие родичи заставили тебя связаться с этой норвежкой! Все вокруг уже давно понимают, что ты в роду Романовых на особом положении и можешь продавить любое свое решение!
Приехали, твою налево! Какие такие решения я продавил? Что Стефания несет? Подумаешь, выбрал себе по сердцу будущую жену, кандидатура которой в том числе устроила и старших родичей, а я уже стал серым кардиналом рода Романовых! Это вам, болезные, с дедушкой Сан Санычем надо пообщаться — вот где тайная закулиса скрывается, совместно с Николаевичами рулящая цепкими лапами не только родом Романовых, но и всей внутренней и внешней политикой Российской империи!
А принцессу несло дальше:
— Со мной бы у тебя никогда не было никаких проблем! Я была бы очень хорошей женой, меня так воспитывали! Родили бы детишек, и гуляй себе на стороне с разными там мокрощелками, если тебе так хочется! Только в рамках приличий и без ублюдков!
Вот она, бытовая проституция во всей своей красе! Обеспечь мне статус и достойный уровень жизни, а я тебе, так и быть, разрешу жить в свое удовольствие!
— А ты выбрал себе непонятно кого из бедного, не особо влиятельного рода! — продолжала Стефания. — И Соня твоя, Алексей, девушка уже со скандальной репутацией — из-за ее легкомысленного поведения и так уже чуть Италия с Германией войну друг другу не объявили! А что будет дальше?
— Замолчи! — наконец не вытерпел я. — Хватит пороть ерунду! Стефания, ты переходишь все границы, а извиняет тебя только то, что говоришь ты это под влиянием обиды, которую сама себе и придумала!
— Ничего я себе не придумывала! — буркнула девушка уже тоном ниже. — Просто я в тебе очень сильно разочаровалась!
«Слава яйцам! — подумал я. — Может, теперь глазки будет строить более достойным Медичи или Гогенцоллернам?»
— Алексей, — тон Стефании сменился на просящий, — я не привыкла унижаться, но, может, ты все-таки передумаешь?
— Не передумаю, — помотал я головой. — Вопрос уже практически решенный.
— Очень жаль… — прошептала она, а глаза девушки повлажнели. — Очень…
Ненавижу, бл@дь, женские слезы! Особенно в ситуациях, в возникновении которых своей вины не вижу!
От необходимости говорить Стефании какую-нибудь ерунду, подходящую для подобных случаев, меня спас скрип открывшейся двери — в ложу заглянули король Франции с наследником.
— Вот вы где! — хмурился Людовик-старший, разглядывая внучку. — А мы вас потеряли. А вы, судя по всему, времени даром не теряли.
— Да, государь, — кивнул я, — Стефания высказала мне все свои накопившиеся претензии. И не только ко мне. Я терпеливо выслушал, понимая чувства вашей внучки, и дал ей понять, что, кроме дружбы, ничего предложить не могу.
«Реверансы» с Бурбонами я разводить не собирался — лучше решить все вопросы здесь и сейчас.
Король кивнул в ответ:
— Я рад, Алексей, что ты с пониманием отнесся к чувствам Стефании, и мне очень жаль, что между вами может быть только дружба. — Он вздохнул. — У меня к тебе тоже будет вопрос: как тебе Генуя?
— Государь, не понимаю, о чем вы, — улыбнулся я. — Геную я видел только на фотографиях в «паутине» и остался в полном восторге. Быть может, когда-нибудь и посещу этот древний итальянский город.
— Рекомендую в ближайшее время Геную не посещать, — на лице Людовика тоже играла улыбка. — Там в порту пожар крупный случился. Пока разберутся с последствиями, пока заново отстроят, много времени пройдет. Особенно в свете слухов о том, что владельцы складов из-за этого пожара потеряли очень, очень много денег. Но я тебе, Алексей, могу прямо завтра организовать визит в не менее интересный город Лазурного побережья — Ментон, — там тоже много чего можно посмотреть.
— Слышал про Ментон, государь, — продолжал улыбаться я. — Но, как по мне, слишком уж город непростой — жандармы на каждом шагу, граница рядом, контрабандисты с ндрангетой шалят…