Знакомство прошло быстро и без всякого пафоса, в том числе и с супругой Пафнутьева, Елизаветой Прокопьевной.
— Ну что, Ярослав Валерьевич, — глава Канцелярии растянул губы в едва заметной улыбке, — показывайте ваши хоромы.
— Можно? — потерялся поверенный от этой улыбки, не сулящей ничего хорошего.
— Нужно.
— Прошу. — Киричков указал на открытую дверь квартиры, расположенной слева, если смотреть со двора. — Быть может, хотите сначала ознакомиться с документами, Виталий Борисович?
— Вашу доверенность мы глянем потом, — равнодушным тоном заявил тот, — остальные документы мы уже проверили. Нас больше интересует состояние объектов и мебели, которая остается после продажи.
— Все остается, Виталий Борисович! Вся обстановка! — засуетился поверенный. — А состояние и квартир, и мебели отличное! И ресторана тоже!
— Будем смотреть…
— Что думаешь, Лизонька? — Пафнутьев решил отвлечь внимание супруги от разглядывания столовой во второй по счету квартире.
— А что специалисты говорят? — Она провела рукой по дубовому массиву старинного буфета.
— Трегубов уверяет, что кое-где косметический ремонт все же потребуется, да и другой мелочевки достаточно. Шторы, например.
— А я бы прямо так сюда заселилась… — вздохнула Елизавета Прокопьевна.
— Чтобы мы с тобой вообще видеться перестали? — Виталий Борисович подошел и обнял супругу сзади. — Три санузла, две гостиные, огромная кухня, столовая, кабинет, четыре спальни, мебель эта старинная и не особо функциональная! И это только в одной квартире!
— Все равно, Виталя! — Елизавета Прокопьевна сжала ладонь супруга. — Я всегда о чем-то таком мечтала, пока дети не выросли и не собрались вить уже свои гнезда. А сейчас… Да и убираться здесь замучаешься, а пускать для уборки в дом постороннего человека, особенно с нашей-то службой, точно не вариант.
— Хочешь, я с Трегубовым договорюсь, чтобы ты тут вместе с ним ремонт контролировала?
— Виталик! — улыбающаяся Елизавета Прокопьевна повернулась к супругу и чмокнула его в губы. — Ты у меня самый лучший! И когда мы уже пойдем смотреть ресторан? А то я от беготни по этим гигантским площадям успела проголодаться…
Обед в ресторане затянулся на три часа — разместив заказ, «потенциальные клиенты» познакомились с персоналом, потом с шеф-поваром еще раз осмотрели вестибюль с гардеробом, затем банкетный зал и, собственно, кухню с подсобными помещениями. Пока проверкой бухгалтерии занимался специальный человек, отдельно переговорили с шеф-поваром, Кривошеиным Владимиром Михайловичем, на время продажи ресторана исполняющим еще и обязанности управляющего.
Результаты решили обсудить прямо за столом в банкетном зале, попросив Киричкова оставить их одних минут на пятнадцать. Поверенный понятливо кивнул, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
— Ну что, Василий Петрович, — Пафнутьев смотрел на управляющего особняком Алексея Александровича, — каково ваше мнение?
— Если не брать во внимание цену, Виталий Борисович, — задумался тот, — и учесть состояние объектов, то не вижу никаких проблем. Кое-какую косметику, понятно, навести надо, но в общем и целом…
— Что по ресторану скажете?
— Месторасположение великолепное, стоимость и качество дальневосточной кухни на уровне.
— Нам с супругой кухня тоже понравилась, особенно крабы, — кивнул Пафнутьев. — Кроме того, в наших силах максимально снизить себестоимость здешних блюд, обеспечив доставку продуктов с Дальнего Востока без посредников и больших транспортных затрат. Василий Петрович, что скажете насчет зарплаты шефа?
— При таком уровне доходов ресторана, — Трегубов покосился на канцелярского «бухгалтера», — зарплата достойная. Да и в целом фонд заработной платы остального персонала соответствует доходам. — «Бухгалтер» подтверждающе кивнул. — Кроме того, этот ресторан сможет приносить и больший доход, надо только нанять грамотного управляющего.
— Есть кандидаты на примете?
— Найдем. И еще, Виталий Борисович… — замялся Трегубов.
— Внимательно слушаем.
— Если в покупке так заинтересован Алексей Александрович, то пара-тройка его визитов вместе с братьями на машинах с гербами и с охраной из дворцовых смогли бы придать «Сахалину» недостающий ресторану гламурный статус.
Елизавета Прокопьевна хмыкнула, а Виталий Борисович растянул губы в улыбке:
— Уверен, Алексей Александрович с братьями не ограничатся парой-тройкой раз, Василий Петрович. Поэтому к первому визиту Романовых рестораном должен управлять человек, который и проследит, чтобы эти визиты не были пустой тратой времени великих князей.
— Сделаем, Виталий Борисович.
Пафнутьев повернулся к «бухгалтеру»:
— Гоша, зови поверенного.
Киричков сидел за столом через минуту.
— Ярослав Валерьевич, — начал глава Канцелярии, — я ходить вокруг да около не буду, так что скажу вам прямо — нас все устраивает, кроме безбожно завышенной цены. А учитывая, что в приобретении этих объектов некоторым образом заинтересованы лично Романовы, не могли бы вы связаться с вашими доверителями и поговорить с ними о некоторой скидке?
— Виталий Борисович, — сглотнул Киричков, — я все понимаю и, конечно же, готов связаться с главой рода Обуховых, но дело в том, что мне даны исчерпывающие инструкции в случае появления реального покупателя. Особенно на фоне того, что лот простоял на продаже довольно продолжительное время…
Поверенный достал ручку, написал на салфетке цифру и через стол протянул Пафнутьеву. Глава Канцелярии глянул, сначала показал жене, потом передал Трегубову, а уж тот «бухгалтеру».
— Гораздо ближе к истине, — удовлетворенно кивнул Григорий.
Пафнутьев встал и протянул через стол руку вскочившему Киричкову:
— Ярослав Валерьевич, такая сумма должна понравиться уже моему доверителю. Сами понимаете, мне необходимо с ним связаться и доложить, что займет некоторое время. Кроме того, будут некоторые особенности проведения сделки купли-продажи, в которые я вас сейчас посвящу…
Проснулись мы с Кузьминым в полдень, быстренько приняли душ и направились на нос «Звезды», куда нам оперативно доставили поздний завтрак.
— Ваня, мне кажется, от меня все равно пованивает, — заявил я Кузьмину, сидевшему напротив и вовсю наворачивающему оладьи с вареньем. — Точно, от рубашки несет.
— И немудрено. — Очередной оладушек опустился в плашку теперь уже со сметаной. — Ночка-то веселая выдалась, а наш великий князь по своей поганой привычке опять всех хотел в одно рыло победить, вот и употел весь от натуги.
— Ага, — хмыкнул я и намазал на бутик с маслом красной икры, — это же не ты меня до блевоты и бессознаки тренировал?
— Так-то тренировал, царевич, а ты героя из себя начал изображать на самом что ни на есть боевом задании, да еще и на вражеской территории. Еще раз такое повторится, я тебя князю Пожарскому вломлю — его высокопревосходительство тебе быстро, в простых и доступных пониманию выражениях пояснит и за боевое задание, и за цели с задачами, и за способы и средства их достижения, и за жизни твоих боевых товарищей, которых ты своими необдуманными действиями ставишь под угрозу.
— Ну, перестарался малеха… — вздохнул я. — Увлекся, с кем не бывает…
— Увлекся он! — Кузьмин подцепил вилкой кусок сыра. — Почуял, что устаешь — остановись, сделай перерыв. Устаешь дальше — забей, оставь силы на основное задание, а дома хоть заэкспериментируйся! Но вычислил ты этого урода, царевич, четко! — улыбнулся колдун. — Я только когда с ним работать начал, что-то такое почуял. И то потом, хорошенько подумав, списал свои ощущения на твое предупреждение.
В этот раз Ванюша дотянулся до колбасы и уже собирался отправить ее в рот, как появилась виляющая бедрами морячка, несшая на подносе графин с холодным клюквенным морсом. Поставив графин на столик и выслушав наши благодарности, морячка такой же провокационной походкой удалилась в сторону камбуза.
— Хороша, чертовка! — не удержался от комментария Кузьмин и причмокнул губами.
А я решил задать интересующий меня вопрос:
— Ваня, вчера не до этого было, а как этот Богословский предателем стал? Ты выяснил?
— Бабки, царевич, — нахмурился колдун. — За редким исключением в виде идейных придурков, они все предают из-за бабок. И те два офицерика, про которых тебе Михаил Николаевич в Бутырке рассказывал, ну те, над которыми я вдоволь перед безвременной кончиной покуражился, тоже за бабки своих боевых товарищей китайцам продавали. И хер с ним, что спусковым крючком порой становится компромат или подложенная роковая красотка, все заканчивается бабками с обещаниями сладкой, безбедной жизни. А Богословский, тварь, инициативником оказался, сам с немецкой контрразведкой на связь вышел. Все тщательно обдумал, гнида, решил таким вот образом свое материальное положение поправить, а мнение жены с детьми и родителей спрашивать не собирался. Самое же интересное, царевич, то, что немцы не знали точно, кто из офицеров нашей резедентуры им инфу за бабки сливает.
— Это как? — удивился я.
— Некогда мне было в Берлине выяснять, — поморщился Кузьмин. — А в самолете Нарышкин эту тварь больше про слитую информацию пытал. Короче, какую-то не особо и сложную схему Богословский придумал с использованием электронной почты и анонимными счетами в Швейцарии, вот и оставался до сих пор для всех этой, как ее… инкогнитой, во! Соответственно, и повода у него сильно вибрировать не было. Но, как говорится, на каждую хитрую задницу есть сотрудник Тайной канцелярии. Ну и некий великий князь… — Ванюша мне подмигнул.
— Не знаешь, полковник отзвонился? Не засветились мы в Берлине?
— Драйвер наш еще утром позвонил, когда мы в Монако из Ниццы добирались, — пожал плечами Кузьмин. — Ты просто опять в тачке отрубился и не слышал. Все нормально в Берлине, особого движения среди супостатов немецких не наблюдалось. А вот о чем я реально жалею, царевич, — ухмыльнулся колдун, — так это о том, что не получилось наш флаг на Рейхстаг водрузить! Ладно, забыли пока про Берлин,