— Но-но, Ванюша, без оскорблений! Не забывай, что все эти молодые люди — члены правящих родов, а Гогенцоллерны вообще наши родственники.
На что Кузьмин буркнул:
— И это не помешало Гогенцоллернам и Виндзорам заставить Савойских напасть на нас на Ибице, а Медичи так и вообще подослали в Москву убийцу.
Реакция императора не заставила себя ждать, но была она совсем не такой, как от него ожидали старший сын и воспитатель внука: Николай выпрямил спину, сверкнул глазами, собрался уже что-то сказать, но передумал и только махнул рукой.
— Хорошо, Ваня, ты прав. Готов выслушать твои предложения по этому поводу.
Растерявшийся Кузьмин нашелся не сразу, а когда начал говорить, голос выдавал его сильное волнение:
— Гогенцоллерны и Виндзоры, как я понял, государь, за инцидент на Ибице ответили деньгами и потеряют еще больше, когда у нас все заработает в Монако. Медичи тоже попали на деньги. Но, может, все-таки стоит их всех наказать доступными мне методами, государь? Гарантирую, никто ничего не заподозрит!
Император хмыкнул.
— Не сомневаюсь, Ваня. А теперь поставь себя на мое место, убери эмоции и ответь себе на простой вопрос: выгодны ли России смерти двух не шибко дальновидных правителей Британии и Германии, упустивших существенную долю контроля за энергоресурсами, и одного испуганного до ужаса итальянского короля, которого твой любимый царевич цинично избил, показав ему и его родичам их настоящее место в конце пищевой цепочки? — Николай опять хмыкнул. — Ваня, ты с ответом только не торопись, подумай хорошенько.
Кузьмин, однако, долго не думал:
— Я понял, государь… Этих мы убивать пока не будем, нам это невыгодно. — И тут же добавил: — Но раз этих нельзя, кого тогда можно? При всем уважении, государь, весь мой жизненный опыт подсказывает, что, когда в деле фигурирует контроль за таким огромным финансовым потоком, кого-то валить все равно придется.
Император глянул в сторону улыбавшегося цесаревича.
— Наш-то соображает! — И опять уставился на колдуна. — Ваня, а кто теперь, кроме нас, получает доступ к этому огромному финансовому потоку, дополнительной власти и влиянию?
— Гримальди и Бурбоны, государь. Но Гримальди мелковаты для серьезных дел, а вот Бурбоны на пакости вполне способны…
Николай опять хлопнул ладонью по столу.
— Так точно, Ваня! Я просто уверен, и аналитики это подтверждают, что в будущем с Бурбонами у нас появится куча проблем. Точно таких же, как и с Гогенцоллернами и Виндзорами. Но это будет потом, Ваня, когда лягушатники освоятся и попривыкнут к своим новым возможностям. Пока же… Ты в курсе про заходы в сторону Алексея со стороны европейской аристократии через прелестницу фон Мольтке и Петровых-Врачинских?
— Да, государь.
— Передел энергетического рынка в первую очередь ударит именно по интересам отдельных европейских дельцов, а мириться с этим они не собираются и будут устраивать разного рода провокации. Так что в самое ближайшее время тебе придется довольствоваться не такими родовитыми жертвами из европейской шушеры, но в том, что они у тебя будут в товарных количествах, можешь не сомневаться. — Николай ухмыльнулся. — Я тебя порадовал?
Колдун вскочил с кресла и обозначил поклон.
— Государь, вы вселяете в меня робкую надежду!
— Как мало человеку надо для счастья! А теперь покажи нам этого… ну, которого ты принцам показал. Джокера, во!
Через несколько секунд побледневший император истово крестился.
— Ваня, убирай эту погань! Чтоб тебя черти в ад уволокли!
Еще через пару минут, отошедший от увиденного, Николай заявил:
— Теперь я принцев вполне понимаю. Слушай, Ваня, а Лешка так может?
— Он еще и не так может, государь, — тяжело вздохнул колдун.
— Ужас какой… — снова перекрестился Николай. — Ладно, это все лирика, а вот твое вчерашнее выступление поимело далеко идущие последствия: на учениях пожелали присутствовать все без исключения старшие родичи принцев и принцесс. Даже Филипп-младший, это который Савойский, напросился. Что делать собираешься?
Кузмин осклабился.
— Государь, все зависит только от вас. Какой приказ отдадите, так учения и пройдут.
— Очень интересно… А поподробнее? И будь так добр, оперируй понятными нам всем терминами…
— Ну что, Вова, рассказывай.
Мария Федоровна откинулась на спинку кресла и с ожиданием посмотрела на устроившегося напротив нее подполковника Михеева. Тот тяжело вздохнул и начал:
— Все плохо, тетка Маша. Дядька Коля злой, Саша тоже, Александровичи вообще на тебя обиделись из-за твоего конфликта с тетками Катей и Наташей. Что касается Алексея, то он обиделся вообще на всех — не пожелал разговаривать ни с отцом, ни с царственным дедом. Попытка Михаила Николаевича поговорить с внуком тоже особой пользы не принесла: Алексей вроде как трубку взял, но, когда дело дошло до выяснения отношений, молодой человек сбросил вызов.
— Что еще? — подчеркнуто равнодушным тоном спросила императрица.
— Дядька Коля и Саша думали, что Алексей может улететь в Москву, но он этого не сделал, а нам с Прохором и Ваней заявил, что ни за что не пропустит помолвки братьев, лучшего друга и своей собственной.
Мария Федоровна постучала пальцами по подлокотнику кресла.
— Как Алексей вечер провел? Не сотворил что-нибудь в своем стиле?
Подполковник криво улыбнулся.
— Тетка Маша, Алексей уже не тот мальчик, которым он был еще четыре месяца назад. Молодой человек научился себя сдерживать, и не посвященному в наши дела стороннему наблюдателю не удалось бы засечь в поведении великого князя ни намека на провокации. И еще, тетка Маша, — подполковник вздохнул, — вчера на пляже Прохор произнес непонятную фразу, мол, судя по поведению и внешнему виду Алексея, тот принял для себя какое-то решение и отступать не намерен. Когда Ваня поинтересовался у Прохора, что это значит, последний ничего внятно объяснить не смог, сказал только, что о характере принятого молодым человеком решения не знает и он сам.
— Что сам думаешь по этому поводу? — хмыкнула императрица. — Ты же за последние полгода успел в полной мере ознакомиться с характером нашего великого князя. Только не вздумай мне врать, Вова, говори как есть.
— Могу только предполагать, — поморщился Михеев. — Мне кажется, что теперь Алексей постарается прекратить всякое с тобой общение, тетка Маша. И это в лучшем случае.
— В лучшем случае? — изогнула бровь Мария Федоровна. — А что в худшем?
Подполковник несколько секунд молчал, а потом решился:
— Вообще прекратит общение с Романовыми.
Императрица улыбнулась.
— Вова, что за глупости? Из-за какой-то ерунды прекратит общение с родичами?
Дворцовый пожал плечами.
— По крайней мере, именно этого больше всего опасается Саша. И дядька Коля, кстати, тоже.
Мария Федоровна отмахнулась.
— Не будет такого никогда! Никуда внучок не денется! Пару дней повыступает, повыделывается, а потом все будет как раньше.
— А если не будет?
— Вот увидишь, Вова, все будет так, как я сказала.
— Тетка Маша, а ты сама-то как? Отошла после вчерашнего?
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Мария Федоровна.
Михеев опустил глаза.
— Ну… ты погорячилась, тетки Катя с Наташей погорячились, Алексею вожжа под хвост попала, дядька Коля опять на табурет залез… Может, мне с Лешкой поговорить, чтобы вы встретились вдвоем и просто поговорили?..
— Еще чего! — Императрица вскочила с кресла. — Мы не должны встречаться! Лешка должен сам нижайше испросить у меня аудиенции, на которой он будет каяться и униженно молить о прощении!
Михеев медленно поднялся из своего кресла.
— Тетка Маша, может, не стоит доводить ситуацию до таких крайностей?
— Вова, не беси меня! — Мария Федоровна упала обратно в кресло. — Вы как сговорились все! — Она поднесла руку ко лбу и закрыла глаза. — Опять голова разболелась! Все, больше никого не хочу видеть. Можешь идти.
— Людмиле Александровне что-нибудь передать?
— Ничего не надо. И ты это, Вова, — императрица открыла глаза, — забегай ко мне… И если что-то заслуживающее внимания произойдет, звони, не стесняйся.
— Обязательно, тетка Маша.
— И скажи Маргоше, пусть меня навестит.
— Уже выполняется…
— Твою же!.. Вот на хрена ночью пиво это проклятое в три горла дули?
Именно это восклицание я услышал сквозь сон, а окончательно помогло мне проснуться шлепанье голых пяток по полу. Звук закрывающегося гальюна я уже слышал в полном сознании. Усевшись на диване, привязал себя к реальности и тут же направился в сторону холодильника, из которого достал минералку. Выпив стакан, уже хотел было потянуться к кофемашине, но вспомнил, что братья еще спят. Вернее, один из них спит, а второй в гальюне.
— Леха, вы чего с Колей подорвались? — донесся со стороны кровати голос Александра. — Время еще только половина одиннадцатого!
— Вставай уже тоже, — хмыкнул я. — Тебе кофе приготовить?
— Будь так любезен…
Пока готовил кофе, из гальюна вернулся Николай. Он зевнул, потянулся и заявил:
— Черт бы побрал это пиво! Сколько мы его выдули, а эффекта никакого! Чтоб я еще раз трезвым в ночной клуб пошел!.. Не будет такого никогда!
Действительно, мы с Колей и Сашей старательно выполняли данное Ане Шереметьевой обещание не злоупотреблять алкоголем и даже в ночном клубе спросили ее разрешения выпить пива, потому что шампанское употреблять уже больше не могли. Наша интервьюерша сжалилась над тремя мучившимися алкогольной абстиненцией великими князьями и дала свое согласие на смену марки алкогольсодержащей продукции, но жестко ограничила нас в количестве пенного, чтобы мы сегодня в кадре выглядели не сильно опухшими. Кроме этого Аня взяла с нас обещание, что утром мы сделаем хорошую зарядку для разгона метаболизма и вывода из организма лишней жидкости: ей было очень важно, чтобы мы казались бодрыми и свежими.