— Мне сын доложил о беременности Алексии, и у нас уже состоялся совет рода по этому поводу! Но вызвал я вас не для этого! — Он сделал паузу. — Учитывая прошлый опыт, разговаривать с вами бесполезно: вы знаете, что я вам могу сказать, а я знаю, что вы мне можете ответить. Бить вас тоже бессмысленно: вы оба и так наглухо отбитые. Мы же пойдем другим путем! — Николай растянул губы в злобной ухмылке. — За все ваши залеты отныне будет огребать по полной ваш лепший дружок Шура! — Он повернулся к сыну. — Причем огребать будет исключительно на ваших глазах!
Цесаревич после этих слов вздохнул и спросил:
— Доспех надевать, ваше императорское величество, или?..
— Надевай! — Император продолжил злобно ухмыляться. — Я хочу, чтобы тебя надолго хватило, сынок, потому как эти два отбитых воина со своим таким же отмороженным царевичем косячить продолжат с завидным постоянством!
От резкого удара в живот Александра согнуло и в этом же согнутом состоянии отбросило метра на три. Николай тут же оказался рядом и добавил сыну сбоку в печень. Цесаревич захрипел от боли и завалился на пол, а император впечатал носок своего ботинка Александру в район поясницы.
— Государь, — вскрикнул Кузьмин, — я сегодня ночью приказал царевичу напасть на великого магистра!
Следующий удар ногой императора прошелся по касательной, он замер на секунду и повернулся к колдуну с воспитателем.
— Чего ты царевичу приказал? — прорычал Николай.
За Кузьмина ответил Белобородов:
— Ваня врет, государь! Лешка сам на де Вилье напал! Вернее, не напал, а… подглядывал за великим магистром! За что и отхватил в очередной раз… И Ваня тоже серьезно пострадал, государь…
— Вашу мать!.. — продолжил рычать Николай. — Подробности! Быстро!
Пока Кузьмин докладывал, цесаревич сумел прийти в себя и даже кое-как утвердиться на ногах. Когда же колдун рассказал о планах поработать с кругом, император окончательно успокоился, задал несколько уточняющих вопросов и кивнул.
— План мероприятий утверждаю. Но с великим магистром не заигрывайтесь — мало ли что… А теперь пошли с глаз моих долой, опричники херовы! У вас еще на сегодня работа есть.
По дороге на яхту Белобородов с Кузьминым попытались было аккуратно извиниться перед цесаревичем за нанесенные императором по их вине побои, но тут же были остановлены Александром:
— Вашей вины тут нет. Это отец из-за беременности Алексии так завелся, и я его прекрасно понимаю: уделял бы ваш покорный слуга больше времени собственному сыну, такого бы не случилось… А теперь чего волосы на голове рвать? — Цесаревич вздохнул. — Ваня, надо бы меня подлечить, а я пока вам про совет рода расскажу.
Кузьмин кивнул, а Белобородов решил поинтересоваться:
— Саша, а про какую работу государь говорил?
— А кто Нарышкина по полной накрутил по поводу де Вилье? Алексей Петрович все наши диппредставительства на уши поднял, всю внешнюю разведку на поиск любой информации по великому магистру сориентировал и МИД подключил, прикрываясь, что характерно, моим именем! Вот и будем доклад нашего разведчика слушать и вникать, чего он там нарыл. Вдруг чего полезного и узнаем.
Если Белобородов только молча покивал, то Кузьмин буркнул:
— Вот что за люди? Никому верить нельзя! А я-то думаю: чего он не звонит? Говорили же генералу: действуй аккуратно, лишний раз интерес к персоне великого магистра без причины не демонстрируй! А он умудрился не только засветиться, но и нас тебе, Николаич, по полной вложить!
— Неправда твоя, Олегыч! — отмахнулся цесаревич и тут же поморщился от боли. — Лешка действовал грамотно и аккуратно, а сдали именно его. Или ты думаешь, что у меня плохая сеть осведомителей?
— Уверен, что хорошая, — осклабился колдун. — Кто же откажет будущему императору в небольшой такой услуге, особенно под соусом искреннего и беззаветного служения на благо Отечества? А если еще и папочка с компроматом на патриота имеется? И перспектива служебного роста вырисовывается? — Кузьмин хмыкнул. — Николаич, ты хоть раз деньгами со своими сексотами расплачивался?
— Ни разу, Олегыч, — улыбнулся Александр. — У меня с сексотами высокие отношения, далекие от пошлостей этого материального мира…
Доклад Алексея Петровича Нарышкина хоть и был отлично подготовлен, особенно на фоне столь малых сроков, но для нас с Ваней и батюшкой Владимиром не имел никакого практического значения. Единственное, Ванюшино предположение о резком карьерном взлете де Вилье в связи с обретением тогда еще рядовым членом Мальтийского ордена особых способностей нашло косвенное подтверждение среди донесений нашей агентуры. Тогда на это никто не обратил внимания, а сейчас, после поставленной Нарышкиным задачи, донесения достали из архива и прочитали уже под совсем другим углом.
Естественно, генерала похвалили за оперативно проделанную работу, а мой отец посвятил его в содержание вчерашних переговоров императора и великого магистра. Нарышкин, уже привыкший, что со мной постоянно что-нибудь да происходит, на рассказ цесаревича прореагировал вполне спокойно и буднично предложил:
— Саша, может, пошлем моих дипкурьеров за родственниками великого магистра присмотреть? Я тебя заверяю: мальчишки в случае чего сработают профессионально и эффективно.
— Не стоит, Леша, — помотал головой родитель и указал на воспитателя с колдуном. — В случае чего Прохор с Ваней сработают не менее профессионально, но более… эффектно, наглядно и страшно.
— Не сомневаюсь, — кивнул Нарышкин. — Какие мои дальнейшие действия?
— Пока никаких. У сына с Прохором и Ваней на послезавтра кое-какие мероприятия намечены, касающиеся великого магистра. Если все получится — проблема исчезнет сама собой. Если нет, что более вероятно, сын отправит де Вилье обещанный контракт, а ты возьмешь под плотный контроль руководство упомянутого химического концерна.
— Жду команды, Саша…
Ближе к десяти часам вечера некая юная, но уже крайне зубастая акула пера кинула в большой чат ссылку на страничку одного из шереметьевских СМИ, где была опубликована окончательная версия нашего общего большого интервью. Смотрел я его в обществе брата Саши в мастер-каюте на «Звезде» — Коля во избежание эксцессов, возможных на нервной почве, по настоянию родителей ночевал в номере. Учитывая, что черновые варианты мы видели, и не раз, в том числе и собственные потуги на камеру, двухчасовое интервью за бокалами с вином просмотрели минут за сорок.
— И как тебе? — поинтересовался я у Саши, ставя телефон на зарядку.
— Нормально, — пожал он плечами и тут же мечтательно заулыбался. — А моя Изабелка все-таки крайне фотогенична! Но в жизни она лучше! И Сонька твоя хороша, чертовка! И сестры Гримальди тоже! — не забыл добавить он. — У тебя с Сонькой когда помолвка?
— Не знаю. Я не спрашивал, а отец молчит. Но слухи ходят, что родичи с Ольденбургскими все никак с местом проведения помолвки определиться не могут.
— Разберутся! — отмахнулся Александр. — Куда они денутся! — Брат отпил вина и как-то резко подобрался. — Лешка, ты обещал рассказать, что опять происходит. Поделишься?
— А как же Коля? — изогнул бровь я.
— Коля для нас минимум на пару дней потерян, а меня любопытство разъедает! — продолжал настаивать Саша.
— Ну хорошо…
Когда я закончил, брат аж присвистнул:
— Ни хрена себе! Сначала одни католики тебя убить пытались, теперь другие!
Я попытался возразить:
— Саша, великий магистр не убить меня пытался…
Но был прерван:
— Да понял я! Но все равно! Это ж какой наглостью надо обладать, чтобы на будущего императора целой Российской империи так по беспределу наезжать! — продолжал искренне возмущаться брат. — А потом еще и скидку на газ требовать! И гордиться тем, что отказался исполнять заказ на устранение этого самого будущего императора!..
Александр продолжил высказывать негодование по поводу одиозного поведения де Вилье, а я слушал его не перебивая и думал, что Романовы все-таки качественно поработали над моим воспитанием — еще каких-то полгода назад свежеиспеченный великий князь Алексей Романов был таким же восторженным юнцом, делящим мир на черное и белое, как и сидевший напротив курсант военного училища Александр Романов. А что с этим юнцом стало сейчас? Собственно, ничего, кроме того, что юнец повзрослел. Самое же главное, внутреннее ощущение себя у повзрослевшего юнца не вызывает никакого дискомфорта, несмотря на горы трупов за спиной и непростые отношения с окружающей действительностью. Правильно кто-то из философов сказал: естественное состояние общества — война всех против всех. Правда, имелось в виду «до заключения общественного договора». Но о каком договоре может идти речь, если стороны этого договора постоянно его нарушают или пытаются внести в него изменения, так или иначе ущемляющие права других сторон? Короче, везде засада, а покой нам только снится…
— Лешка, ты меня вообще слушаешь? — услышал я голос Саши.
— Слушаю, — хмыкнул я. — Ты чего так возбудился? С деда Коли пример берешь? — И, не обращая внимания на смущение брата, продолжил: — Дед нам с Прохором и Ваней вчера месяц губы влепил. Будете с Колей к нам на свиданки по выходным приходить?
— Будем, — кивнул он. — А за что влепил-то?
Тут я решил потешить самолюбие Александра и слегка приврать:
— Назвал нас всех, включая вас с Колей, бандой и организованным преступным сообществом, а потом главарям банды тридцать суток и влепил.
Саша расправил плечи.
— Ну, тридцать суток многовато, конечно… А почему нам с Колей суток не досталось?
— А зимнюю сессию кто сдавать будет? А на учебу ходить и кроссы бегать? — на ходу придумал я.
Александр подумал несколько секунд, а потом выдал:
— Мы с Колей чуть попозже твоего батю попросим организовать такой же арест, как был у тебя! Ну, без отрыва от учебы!
Я только вздохнул.
— И охота вам на губе отдыхать?
— Мы Романовы! — с гордостью заявил Александр. — И уже по боевому ордену имеем! А твой рекорд по суткам еще не побили!