— И это, царевич, был полный звиздец! — нахмурился Кузьмин. — Ладно бы боль какая-нибудь жуткая или самая завалящая мыслишка! А тут вообще ничего! Ужас, сука!
И опять мне пришлось извиняться, и коварный колдун, воспользовавшись ситуацией, вновь завел свою пластинку про обучение его вибрате. Пока в микроавтобусе дрожали стекла от гневных криков отца и Прохора, я успел подумать, что Ванюша явно сгущает краски с этой своей беспросветной тьмой, но решил внимания пока на этом не заострять и разобраться с ощущениями Кузьмина в более подходящей обстановке и с привлечением независимых экспертов в лице батюшек Владимира и Василия.
Уже в Монако нашему возмутителю спокойствия пришло сообщение на телефон, прочитав которое, Ванюша слегка изменился в лице и с некоторой досадой обратился к моему отцу:
— Николаич, сможешь мне устроить срочную аудиенцию у дядьки твоего, великого князя Владимира Николаевича?
— Что случилось? — слегка напрягся родитель, а вместе с ним и мы.
— На родине проблемы, — поморщился Кузьмин. — По бизнесу. Твари коррумпированные пытаются одну мою контору по беспределу отжать.
— А Виталику Пафнутьеву позвонить? — Теперь поморщился уже отец. — Или давай я вопросом займусь.
Ванюша начал мяться:
— Через Борисыча не хотелось бы… Через тебя тоже… Кроме того, вы оба так и так вынуждены будете на Владимира Николаевича выходить: без великого князя всяко не обойтись — так уж лучше сразу через него порешать.
— Ясно, что ничего не ясно… — протянул родитель и хмыкнул, доставая из кармана телефон. — В конце концов, мы же банда! И друг друга в беде не бросаем! Но только попробуй, Олегыч, выставить меня перед дядькой дураком! Я тебе этого не прощу!
Ванюша расплылся в довольной улыбке.
— Ты мне потом еще спасибо скажешь, Николаич!..
Получилось так, что аудиенцию у великого князя Владимира Николаевича пришлось совместить с докладом императору о результатах нашей поездки к Савойским. Слегка разочарованный этими самыми результатами царственный дед, однако, унывать не стал и дал мне ряд ценных указаний:
— По возвращении на родину, Алексей, в числе прочего займешься этой вашей вибратой. Штука действительно полезная и может нам пригодиться. Сначала начнешь тренировки с отцом и дядьями. — Он сделал паузу и оглядел все старшее поколение рода Романовых. — Я имею в виду и Николаевичей, и Владимировичей, и Александровичей. В случае хоть какого-то положительного результата возьмешь в ученики и нас, а потом и братьев с сестрами. — Опять пауза. — Учитывая же, что под руководством Прохора Петровича в самом скором времени будет организована отдельная школа начальной военной подготовки для наших самых маленьких родичей, проблем с организацией молодежи у тебя быть не должно. Ты меня услышал?
— Услышал, деда, — кивнул я. — Только я тебе хочу напомнить, что у меня еще сессия не сдана, проверка нашего МИДа в планах обозначена, Прохора Петровича женить надо и тридцать суток гауптвахты дамокловым мечом висят. И это я еще не говорю о том, что мне на учебу в универ каждый день ездить. Где я вам еще двадцать часов в сутках найду?
Царственный дед, слушавший мой душещипательный спич с легкой улыбкой, только отмахнулся.
— Ничего, сдюжишь! Куда ты денешься? Как говорится, тяжело в ученье — легко в эпицентре взрыва. — Он ухмыльнулся. — Кстати, внучок, в самом скором времени мы тебе еще работки подкинем! Обещаю, ты будешь в полном восторге! О своем затянувшемся отдыхе на Лазурном берегу через какое-то время начнешь вспоминать с милой ностальгирующей грустью!
Я видел, что дед не шутил, и ляпнул первое, что пришло в голову:
— Ваше императорское величество, а можно меня в военное училище на учебу вернуть? Обещаю, что буду себя хорошо вести!
Теперь улыбались и все остальные присутствующие в гостиной нашего номера, в том числе и предатели Прохор с Ванюшей.
— Поздно, внучок! — хохотнул дед. — Свой выбор ты уже сделал!
Ввязываться дальше в препирательства я смысла не видел и промолчал, а про себя подумал: «Хорошо, будь по-вашему. Но если мне что-то не понравится, я вам такого наработаю!..» Дед, судя по всему, тоже решил, что бесед воспитательного характера на него сегодня хватит, и перешел к конкретике:
— Ладно, теперь по текущим планам. Что у тебя на после обеда?
— Будущую тещу знакомлю с Шуркой Петровым.
— А потом?
— Еще не знаю, но, скорее всего, с друзьями встречаюсь.
— Про завтрашнюю помолвку помнишь?
— Помню и пить не собираюсь.
— Молодец…
Еще пять минут дотошных расспросов, включая обсуждение моего завтрашнего внешнего вида, и высочайшая аудиенция была окончена. И почти сразу началась другая — рангом чуть пониже.
— Иван Олегович, — окликнул колдуна дед Владимир. — Чего ты хотел-то?
Ванюша тут же изменил выражение лица на страдальческое, прижал руки к груди и, почтительно изогнувшись, засеменил в сторону великого князя.
— Да, ваше императорское высочество! Справедливости хотел, отец родной! Только ты можешь мне помочь! Защитить от подлых людишек, вознамерившихся обобрать меня и детишек моих до нитки! До последней копеечки!
От прозвучавшего пассажа в гостиной установилась тишина, в которой гулким эхом прозвучало покашливание Сан Саныча:
— Это кто такой бессмертный, Иван Олегович, что рискнул рыпнуться в твою сторону?
Сан Саныча поддержал Петр Саныч:
— Начало интригующее, родичи! Давайте дадим возможность уважаемому Ивану Олеговичу излить, так сказать, свое горе полностью.
Дед Владимир кивнул и жестом приказал Ванюше продолжать. Тот тяжело вздохнул и начал «изливать»:
— Есть у меня одна строительная конторка в столице… Ну, как моя… — Он покосился в сторону императора и опять вздохнул. — По документам не моя, но… — И неопределенный жест рукой. — Государь, ваши императорские высочества, вы не подумайте, контора правильная, с лицензиями на все виды работ, строит качественно, а не какая-нибудь отмывочная помойка!..
Дед Владимир, он же генерал-губернатор Москвы, перебил Ванюшу:
— Название, шельмец ты этакий!
— «Московский зодчий», ваше высокопревосходительство!
— «Московский зодчий»? — удивленно протянул дед. — Это на самом деле твоя компания?
— Моя.
Дед Владимир повернулся к остальным Романовым:
— Отличная компания, родичи! Строят на совесть, сроков не нарушают, к просьбам столичного генерал-губернаторства об облагораживании общественных и придомовых территорий всегда относятся с пониманием. На тендеры предоставляют отличные проекты, в репутационных скандалах, насколько я в курсе, не замечены. Да и с директором «Зодчего», господином Асеевым, я лично знаком… — Дед опять посмотрел на Ванюшу. — Иван Олегович, предлагаю пока о твоих притязаниях на собственность «Зодчего» забыть и сосредоточиться на возникших у компании проблемах. Начинай.
— Есть, ваше высокопревосходительство! — подтянулся Кузьмин. — На сегодняшний день ситуация такая: два строящихся объекта, в том числе и рядом с Тверской, заморожены под предлогом грубого нарушения строительных норм; кроме того, на директора и главного бухгалтера заведены уголовные дела якобы на основании неуплаты налогов — злодеи умудрились от имени «Зодчего» подать в налоговую уточненные декларации с астрономическими суммами к уплате в бюджет; на этом же основании все счета компании арестованы, что, как вы сами понимаете, полностью парализует финансово-хозяйственную деятельность «Зодчего». — Ваня сглотнул и продолжил: — Все перечисленное всего лишь средство давления для рейдерского захвата компании, а конечным выгодоприобретателем является ваш заместитель, ваше высокопревосходительство, вице-губернатор Антошин и аффилированная с ним строительная компания «Призма».
Дед Владимир нахмурился, а Ванюша продолжил:
— О попытке рейдерского захвата мне было известно достаточно давно, но я не предпринял никаких превентивных мер защиты по одной-единственной причине: хотел всех этих коррумпированных деятелей из московского технадзора и Управления экономической безопасности столичной полиции на короткий поводок лично пристегнуть. Кто же знал, что мы в Монако так надолго задержимся? По озвученной выше причине не стал и Витальке Пафнутьеву звонить — Клещ мертвой хваткой вцепится и в полицейских, и в инспекторов технадзора, а мне останется только локти в сторонке кусать. Как-то так, ваше высокопревосходительство. Доклад закончил.
Дед Владимир, продолжая хмуриться, кивнул чему-то своему и спросил колдуна:
— Ванечка, а моего зама Антошина ты, случаем, к себе заодно со всеми пристегнуть не хотел?
— Не мой уровень, Владимир Николаевич, — помотал головой Кузьмин. — Пока не мой уровень. Но мы с Николаичем, Петровичем и царевичем работаем в этом направлении.
Дед Владимир многозначительно глянул в сторону старших Романовых, а потом на князя Пожарского, сидевшего, по своей привычке, чуть в стороне, и вновь обратился к колдуну:
— Хорошо, Ванечка. Так-то мне картина, обрисованная тобой, ясна. Скажу тебе больше: произошедшее вполне в стиле моего зама Антошина, но тут прямо лютый беспредел… Меня же в данный момент волнует другое. Как говорили в одном импортном фильме, какие ваши доказательства, Иван Олегович?
Теперь морщился уже Кузьмин.
— Нет у меня никаких доказательств, Владимир Николаевич, и быть не может. И вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.
— Понимаю, — хмыкнул дед. — А теперь давай смоделируем ситуацию, в которой я звоню Антошину и требую у него объяснений, а он идет в полный отказ. Кроме того, в отказ идут и инспекторы технадзора, и полицейские. Что мне прикажешь делать? А твой «Зодчий» в это время продолжает тихо сдыхать. А все эти разбирательства и поиск истины могут растянуться ой как надолго. Как поступишь?
— Спокойно вернусь на родину и убью всех причастных к кончине «Зодчего», — равнодушным тоном ответил Ваня. — В том числе и вашего зама Антошина со всей его поганой семейкой. И так же спокойно продолжу жить дальше, Владимир Николаевич, потому что не в деньгах счастье.