У нашей певицы глаза были на мокром месте.
— Всё-всё! Идите уже, в субботу жду вас в Сочи! — вытолкала она нас из квартиры.
На площадке Вяземская поинтересовалась:
— Какие планы на вечер, Пожарский?
— В Жуковку еду, к родичам своим. Соскучились, говорят. — усмехнулся я.
Быстро же Вика начала выполнять заветы Леси!
— Ты только ничего такого не подумай, Пожарский! — чуть засмущалась Вяземская. — Просто, имеет ли мне смысл сегодня сюда приезжать, или нет?
— Ничего определённого тебе, Вика, сказать не могу. — улыбнулся я. — Мне отец вчера вечером позвонил и поставил перед фактом. Так что давай исходить из того, что я останусь ночевать у деда в поместье. В пятницу еду в Ясенево, на тренировку, а вечером приглашён на вечеринку малого Света.
— Малый Свет? — хмыкнула Вяземская. — Вот уж после этой вечеринки я тебя точно здесь буду ждать! И только попробуй с неё домой не вернуться! Иначе всё Леське расскажу! Пока, Пожарский! Завтра в Ясенево увидимся! — девушка поцеловала меня и побежала в гараж — Прохор «сделал» ей там место.
Пока шёл до Университета, успел подумать и понять, что Леси мне будет не хватать. Привык уже к ней, да и она ко мне тоже… Даже стало чуть-чуть грустно. А вот подарком для Вики надо озаботится уже сегодня-завтра, не дай бог, обидится.
Юсупова и Долгорукие уже были в аудитории. Если Андрей мне улыбался, то вот Наташа и Инга моё приветствие проигнорировали. «Ну, и чёрт с вами!» — подумал я, и сел рядом с молодым человеком.
— Не обращай внимания! — хмыкнул он. — Слышал, вы вчера с Голицыным целое шоу устроили? — Долгорукий грамотно перевёл тему.
— Ага. — кивнул я, и до звонка успел рассказать всё в подробностях.
Во время обеда девушки не пожелали садиться за наш стол.
— Анька Шереметьева вчера, после того как ты ушёл, высказала, что о них думает. — сообщил мне Андрей. — Просила тебя на этих дурёх не обижаться.
— Я и не обижаюсь. — ответил я, ковыряясь в салате. — Извини, но Инга с Наташей меня стали сильно напрягать. Какие-то нелепые претензии, постоянные требования и обиды. Надоело. Если так будет продолжаться и дальше, мы просто все дружно поругаемся. Извини, Андрей, ещё раз.
Было видно, что Долгорукому слышать это неприятно — с одной девушкой он дружил с детства, а вторая так вообще — родная сестра.
— Понятно всё, Алексей. — он опустил глаза. — Я тебя понимаю, но сделать ничего не могу. Так что, проехали.
До окончания занятий мы с ним практически не перекинулись больше ни словом, сухо попрощались, но когда я вышел на крыльцо учебного корпуса, тем не менее, почувствовал облегчение — всё претензии высказаны, моя реакция на «исполнения» девушек обозначена, а дальше жизнь покажет.
— Александр Николаевич уже на месте. Сказал, что нас встретят. — Прохор повернул под открывшийся шлагбаум во двор здания Корпуса на Петровке.
И действительно, не успела машина остановиться, как к нам с крыльца устремился уже знакомый по прошлому посещению офицер.
— Господа, прошу за мной.
Беспрепятственно преодолев пост охраны, мы поднялись на лифте на пятый этаж и оказались в приёмной Командира Корпуса. Сидевший за своим столом помощник Нарышкина кивнул нам с Прохором как старым знакомым, указал на стулья и поднял трубку. Что-то выслушав, он встал и открыл дверь.
— Пётр Александрович ждёт вас. Прошу.
Вторую дверь я открывал уже сам. В кабинете нас с Прохором встретили трое — отец, генерал Нарышкин и полковник Орлов. Последние двое стояли.
— Здравия желаем, Ваше Императорское высочество! — рявкнули они, вытянувшись.
Как же мне стало неудобно! Заслуженные, боевые офицеры, а тянутся перед каким-то мальчишкой! Долго мне, видимо, ещё привыкать ко всем этим условностям! Изобразив на лице улыбку, я кивнул:
— Добрый вечер, Пётр Александрович, Иван Васильевич!
— Вольно, господа! — кинул отец. — Без чинов! Присаживайтесь. И ещё. На прошлой неделе господину Белобородову указом Императора даровано потомственное дворянство. Это пока тоже между нами. Поздравляем!
Если Нарышкин Прохору просто кивнул, то вот граф Орлов встал, подошёл к моему воспитателю и крепко пожал руку.
— Очень рад! Ты давно заслужил! — улыбался он.
Когда все вернулись на свои места, отец продолжил:
— Так, с формальностями покончили. Теперь непосредственно по службе Алексея Александровича в Корпусе. Никаких поблажек, особого отношения и неучастия в боевых операциях подразделения «Волкодав» для моего сына быть не должно! — Цесаревич сделал паузу и по очереди посмотрел на генерала и полковника. — Единственным исключением из этого правила являются… — он запнулся, — скажем так, особые способности Алексея Александровича. О них он вас поставит в известность, если сочтёт нужным, но только после согласования этого вопроса с Его Императорским Величеством. Вопросы?
Генерал Нарышкин кивнул, давая понять, что вопросов нет, а вот полковник Орлов медленно поднялся, и, глядя перед собой, сказал:
— При всём уважении к вам, Александр Николаевич, и к Алексею Александровичу, я не могу допустить курсанта Пожарского к участию в боевых операциях, не зная в полном объёме его возможностей. Там жизни людей на кону стоят… Я просто не знаю, что Алексей Александрович выкинет в следующий раз, как уже бывало. Совместная операция с контрразведкой не в счёт.
Повисла пауза. Нарышкин опустил глаза и старался не дышать, отец нахмурился, а я опять почувствовал себя неудобно — граф был абсолютно прав.
— Полностью согласен с Иваном Васильевичем. — вдруг влез Прохор. — У них в подразделении разработаны методики, специальные упражнения, схемы захвата зданий и сооружений, все бойцы друг друга знают, притёрлись, привыкли работать в команде, наконец. А Алексей Александрович из этого всего выламывается! Я всё сказал.
— Сядьте уже, Иван Васильевич! — раздражённо махнул рукой Цесаревич. — Вы курируете подразделение, и не мне вас учить, как действовать в боевой обстановке. Что предлагаете?
— Для курсанта Пожарского идеально подойдёт роль «свободного охотника». — сказал Орлов. — Мои спецы до его уровня всё равно не дотягивают, будут работать на «подборе». Но я всё равно должен хотя бы примерно представлять себе возможности моего подчинённого. — твёрдо произнёс полковник.
Отец повернулся к Прохору, тот кивнул.
— Хорошо, Иван Васильевич. — вздохнул Цесаревич. — Когда у курсанта Пожарского следующая тренировка?
— Завтра.
— Завтра он прибудет в Ясенево и даст вам ответ. — отец встал. — Всего хорошего, господа!
Попрощавшись с Нарышкиным и Орловым, мы покинули кабинет.
— Так, езжайте в Жуковку, Михаил Николаевич вас уже ждёт. — сказал нам мой отец. — Встретимся на полигоне, там всё и обсудим. — он сел на переднее пассажирское сидение тонированной «Нивки», которая быстро выехала со двора здания Корпуса.
По дороге в Жуковку мы с Прохором успели обсудить состоявшийся разговор.
— Лёшка! Прав Орлов, как ни крути, прав! — мой воспитатель на секунду отвлёкся от дороги и посмотрел на меня. — Я бы тебя тоже ни на одну серьёзную операцию в команде с другими «волкодавами» не отправил. Всё не по плану может пойти. А вот в качестве «свободного охотника» с группой поддержки — ты для выполнения отдельных задач просто незаменим! — хмыкнул он. — Но как я понял, вопрос с «допуском» Орлова будет решать твой царственный дед, так что расслабься, Лёшка, от тебя уже ничего не зависит!
Мы немного помолчали, и я решил поделиться с Прохором моими «проблемами» с университетскими друзьями, стараясь рассказать всё максимально объективно. Он внимательно выслушал и посоветовал:
— То, что прогибаться под этих истеричек не стал, молодец. Но и сам ситуацию не обостряй. А так — плюнь и разотри! У тебя этих фифочек великосветских будет ещё до хрена! Вот увидишь! — ухмыльнулся он.
Вдогонку, не удержавшись, я описал свою встречу с дядьями.
— Да… — протянул мой воспитатель. — Родственников не выбирают. Тут, Лёшка, уже чисто твои семейные дела. Комментировать морального права не имею.
— Да я и не прошу. Так, поделился с тобой…
Когда были уже в поместье, заметили, что Князь Пожарский встречает нас на парковке у дома. Не видел его четыре дня, за которые он здорово посвежел лицом.
— Поехали! — он указал на гольфмобиль. — Нас уже ждут. Прохор, за руль. Как дела, внучок?
— Всё нормально, деда. Как сам? Вижу, что морщины чуть разгладились, свежее стал, да и походка изменилась.
— Что есть, то есть! — он ещё больше выпрямился на сидушке. — Помолодел, силы прибавилось… Во всех смыслах! — усмехнулся дед. — Так что спасибо тебе огромное за вторую молодость, Лёшка! — он приобнял меня. — Теперь, как в сказках, проси что хочешь!
— Поместье в Мацесте на эти выходные! — не стал «стесняться» я.
— Прохор мне уже звонил, завтра всё будет готово к вашему приезду. — заверил меня дед. — Пользуйся!
— Спасибо!
Заехав на территорию Романовых, мы, в отличие от прошлого раза, повернули направо, в противоположную сторону от дворца.
— На полигон едем. — прокомментировал дед.
Когда из-за пригорка, вернее искусственной и облагороженной насыпи, открылся полигон, я слегка обалдел — Родовой полигон Романовых был, как минимум, раз в пять больше полигона Пожарских, его дальняя граница просто терялась в дали. Чуть отойдя от первого шока, я заметил группу людей, комфортно расположившихся в большой беседке, на стоянку рядом с которой и направил гольфмобиль Прохор, к четырём похожим, но с гербом Романовых на бортах. Навстречу нам из беседки вышли Император, Цесаревич и Великие князья Владимир Николаевич, Николай Владимирович, Александр Владимирович и Константин Владимирович. Последним появился брат отца, Великий князь Николай Николаевич, который мне подмигнул.
Князь Пожарский сделал шаг вперёд и поклонился.
— Ваше Имп… — начал он.
— Миша, прекрати! — отмахнулся Император. — Все свои. Церемоний у мен