Где он был все эти годы? Почему не пришёл, не обнял, не приободрил, когда было трудно? Почему не забирал меня из лицея, как делали родители других ребят? Почему не делал подарки на дни рождения? Почему не ездил со мной в цирк, в театр, да просто не ходил со мной в парк? А теперь… Спустя столько лет, когда я слышу от других своих сверстников, что родители им только жить мешают, он вдруг появляется…
«Здравствуй, сынок! Мне очень жаль, что всё так получилось…»
Когда оказался в столовой, сам не помня как, заорал:
— Водки! Быстро!
— Лёша! Что случилось? — я только сейчас заметил завтракающих девушек.
И действительно. А что случилось? Именно этот простой вопрос и привёл меня в чувство. Что случилось-то? Никто не умер, в Роду всё хорошо, при взгляде на двух красавиц, смотревших на меня с тревогой, сразу начали вспоминаться интересные подробности сегодняшней ночи. Ну, познакомился я с папочкой, и что? Обязательств я перед ним никаких не имею, дружить с ним меня всё равно не заставят. Жизнь продолжается!
— Ничего не произошло. Просто с родственником познакомился… — попытался улыбнуться я и присел за стол к девушкам.
— Что за родственник? — поинтересовалась Вика.
— Да… — махнул я рукой. — Очень дальний. Ты на службу не опоздаешь?
— Уже бегу. — Вяземская вытерла губы салфеткой, встала, поцеловала меня в щёку. — Пока! Созвонимся! — это она сказала нам с Лесей и вышла из столовой.
А передо мной на стол горничная начала выставлять графин с водкой, стопку и закуску — тарелку с маленькими бутербродами с чёрной икрой.
— Лёш, чтобы не случилось, но водка в восемь утра, это точно лишнее. — серьёзно сказала Леся.
— Наташа, забери это. — я указал горничной на графин и стопку, а сам сунул себе в рот бутерброд.
— Мне на студию ехать надо. Тебя можно оставить без присмотра? — спросила девушка, дождавшись, когда горничная уйдет.
— Угу. — кивнул я, прожевывая очередной бутерброд.
— Тогда я пошла собираться.
— Юру с «Волгой» возьми, так проще будет.
— Спасибо, Лёшенька! — Леся, так же, как и Вика, подошла и чмокнула меня в щёку. — До вечера!
Только спустя минут пять, после того как остался один, я начал чувствовать вкус бутербродов, боль в руках и ушибленной груди. Сколько ещё просидел, тупо пялясь в стену, не знаю, пока напротив за стол не сели дед с Прохором.
— Как ты? — спросил Глава Рода.
— Нормально. — кивнул я.
— Спросить ничего не хочешь?
— Хочу. Почему вы всё это от меня скрывали столько лет?
— В целях твоей же безопасности. — ответил дед. — Твои родители любили друг друга, но Император уже сговорился с Родом Гагариных о свадьбе Александра и Екатерины, и данное слово забирать назад не стал. А Лизонька, мать твоя покойная, была уже беременна тобой. Вот и решили мы с Николаем Николаевичем отправить её на Смоленщину, подальше от лишних глаз и ушей, а отец твой к ней часто тайно приезжал. Потом ты родился, а Лизонька скоропостижно… — дед вытер слёзы, выступившие из глаз. — Александр, когда ты маленький был, частенько к тебе приезжал, но ты, наверное, этого не помнишь. — я кивнул. — Да и потом отец бывал в имении, просто наблюдал со стороны. Прохор может подтвердить. — старый князь посмотрел на моего воспитателя.
— Да. — кивнул тот. — Кроме того, Лёшка, я постоянно отчитывался перед Александром Николаевичем о твоих успехах и получал инструкции по проведению тренировок.
— Так что, хоть ты и воспитывался в Роду Пожарских, — продолжил дед, — фамилия твоя Романов. И являешься ты членом Императорского Рода, всегда являлся и будешь являться! Никто тебя не бросал, и ещё раз повторю — всё это было сделано ради твоей же безопасности, что и подтвердил вчерашний инцидент…
— Ты знаешь, кто на меня напал? — поднял я на деда глаза.
— Кто на тебя напал, я пока не знаю, — дед потемнел лицом, — но по чьему заказу действовали эти двое, знаю почти наверняка. Гагарины. — эту фамилию он буквально выплюнул.
— Почему Гагарины? Я даже ни с кем из них не знаком.
— Власть, Алексей, власть… И влияние. — грустно ответил дед. — Жена твоего отца, Екатерина, урождённая княжна Гагарина, родила трёх девочек, твоих сводных сестёр, и сейчас беременна четвёртой. У Александра ты единственный сын, да ещё с таким потенциалом… Князь Гагарин всё надеялся, что Катька родит мальчика, тогда тебя можно было не опасаться, а оно вона как вышло…
— Деда, в чём опасаться? Я ничего не понял!
— Если бы в семье Александра родился мальчик, он бы и стал будущим наследником престола, и тебя можно было не брать в расчёт. Стал бы ты к совершеннолетию, как и планировал Николай, Великим князем Алексеем Александровичем Романовым, просто внуком Императора и незаконнорожденным сыном наследника престола. Жил бы спокойно, и в очереди престолонаследия был одним из последних. Но мальчика так и не родилось… Вот и решил Гагарин тебя убить, повышая шансы своей внучки Марии на наследование престола, а своей дочки Екатерины на влияние в Империи, потому что вас, — дед сделал знак Прохору, они встали и поклонились, — Ваше Императорское высочество, Императорский Род фактически признал сыном наследника престола, о чём мне, не далее получаса назад, сообщил ваш глубокоуважаемый отец, а значит вы, Ваше Императорское высочество, второй в очереди на трон Российской Империи.
— А если я не захочу? — спросил я, с ужасом представив себе всю эту ситуацию. — И сядьте уже, хватит кривляться!
— Боюсь, Лёшка, у тебя нет выхода. — грустно улыбнулся дед, присаживаясь обратно за стол, как и Прохор, который просто кивнул.
— И что они мне сделают? — с весёлой злостью поинтересовался я.
— Не знаю. — развёл руками князь Пожарский. — Но я тебя, внук, очень прошу, не наделай глупостей! И помни, что Романовы — твоя семья, как и Пожарские! И ещё. Твой отец сказал, что весь расклад по вчерашнему нападению у него будет или сегодня вечером, или завтра утром, и он будет разбираться с Родом Гагариных. Мы с Прохором вызвались ему помочь. Ты с нами, Алексей?
— Да, деда! — кивнул я, а кулаки сжались сами собой.
После того, как всё это мне рассказал, старый князь заметно расслабился и попросил Наталью накрыть для него и Прохора завтрак, а мне принести свежего чая.
— Так, молодёжь, — встал из-за стола дед, — нечего в доме сидеть. Идите на улицу, вам явно есть что обсудить.
Последовав этому совету, мы с Прохором вышли на улицу и направились в беседку.
— И чего я ещё не знаю, Прохор? — спросил я у своего воспитателя.
— Много чего. — ответил тот. — Например, что я состоял и состою в Императорском Роду, в Род Пожарских меня Михаил Николаевич принял только для вида, по просьбе Императора и твоего отца. Ещё я сотрудник Тайной канцелярии и дворянин.
Я ошалело смотрел на своего воспитателя:
— Дворянин?
— Да. — кивнул он. — Личное дворянство мне ещё в конце войны даровали, по совокупности заслуг перед Империей, но про это знает очень ограниченный круг лиц.
— А граф Орлов? — мне уже везде стали мерещится заговоры.
— Не знает. Он же из другого ведомства. А познакомились мы с ним, когда я роль денщика при Михаиле Николаевиче играл, а на самом деле обеспечивал безопасность твоего отца.
— Что ещё?
— Всё твоё обучение воинскому искусству, как уже говорил Михаил Николаевич, было под постоянным контролем Императора и твоего отца. Правда, со стихиями у тебя не пошло… Пришлось вносить ряд корректировок. Но Александр Николаевич и правда приезжал смотреть за твоими тренировками. Помнишь Фёдора Кузьмича?
— Да. — кивнул я, вспоминая своего инструктора по «казацкому спасу».
— Он, как и я, из Канцелярии. Твоего отца тоже он в рукопашке в своё время натаскивал. Продолжать?
— Да.
— Университет. Как вашу группу называют?
— Княжеской.
— А какова политика Университета по отношению к студентам из разных социальных слоёв?
— Полное равноправие.
— А раз такая политика, как могло так получиться, что сразу четыре студента из знатнейших Родов Империи оказались в одной группе, а не в разных? — Прохор смотрел на меня с улыбкой. — Ректору позвонили из Кремля и намекнули, что в данном конкретном случае на традиции надо закрыть глаза. А почему?
— Почему?
— Чтобы некий студент Пожарский, прибывший из Смоленска, с гарантией продолжил общался с Долгорукими и Юсуповыми, да ещё и с Шереметьевыми, как оказалось. Чтобы ты, Лёшка, врастал в это высшее общество не только по праву рождения, но и благодаря своим человеческим качествам. В любом случае, ты для этихдолжен стать своим. Да и Марию Романову, сестру твою сводную, можно сказать, с тобой специально знакомили, якобы поддавшись на уговоры её подружек отпустить погулять. — усмехнулся мой воспитатель.
— А с Корпусом тоже Романовы подсуетились?
— Нет, Лёшка. — усмехнулся Прохор. — Простое стечение обстоятельств после того нападения в банке. Но до военки в Университете тебя бы всё равно не допустили бы, а тренироваться мы с тобой ездили скорее всего сюда.
— Понятно… А кто из Пожарских знает, что я… Романов?
— Только Михаил Николаевич. Но думаю, что дядьки твои, Григорий и Константин, догадываются. Отношения твоей матери с Александром Николаевичем для них тайной не были.
— Прохор… Скажи мне честно! А Леся?..
— Леська тебя любит. И этого тебе должно быть достаточно.
— А Вика?
— Вот уж здесь я тебе точно могу сказать, что так сложилось! Сам её «пробивал».
Я задумался на минуту и опять представил всю эту ситуацию.
— И что мне теперь делать? — ощущение того, что моей жизнью полностью распоряжаются фактически незнакомые мне люди, вызывало лёгкую панику.
— Дальше жить. И не делать глупостей, как правильно отметил твой дед. А там посмотрим…
— Но ты-то меня не бросишь? — спросил я своего воспитателя.
— Нет, конечно! — улыбнулся он. — Куда ж ты без меня!
— Прохор, звони Алексии, пусть пораньше возвращается. — инструктировал княз