— Борисыч, а это хорошо или плохо? — напрягся мой воспитатель.
— Это плохо. Но не ужасно. — хмыкнул Пафнутьев.
— Вот совсем уже ничего не понимаю! — Прохор нахмурился. — Ты же у нас специалист по всем этим дворцовым интригам, вот и объясни нам с Лёшкой человеческим языком, что всё это значит?
— Это значит, что Государь очень недоволен, но не зол. И что в воспитательных целях достанется всем троим. А присутствие Алексея Александровича нам с тобой, Прохор, гарантирует мягкое наказание. — хмыкнул Пафнутьев. — То, что оно последует, можешь даже не сомневаться. А вас, Алексей Александрович, — он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, — очень попрошу нас с Прохором ни в коем случае не защищать. Государь мужчина резкий, может наше наказание и усугубить сгоряча. И вообще… Если вам интересно моё мнение?..
— Конечно, Виталий Борисович. — кивнул я.
— Дайте Государю в начале выговориться, не спорьте. А уж потом…
— Спасибо, Виталий Борисович. — поблагодарил я. — Но если он вам с Прохором совсем уж что-то запредельное в виде наказания назначит?
— Всё равно не спорьте, сделаете только хуже. Просто поверьте мне на слово.
— Хорошо.
Раз уж Пафнутьеву не надо было теперь срочно ехать в Жуковку, он решил заехать проведать Алексию. А когда мы запарковались на стоянке, то решили посмотреть более внимательно «Гранту» Вяземской, которую Дворцовые перетащили от ворот.
— Хорошо Ведьма побухала… — озвучил Прохор общее мнение.
Действительно, у машины отсутствовали оба бампера, радиатор был пробит и протекал, вся левая сторона помята, в том числе и передняя с задней стойки, из целых стёкол остались только переднее и заднее с водительской стороны, от лобового торчали жалкие остатки.
— Прохор, надо, наверное, Вике новую машину купить? — посмотрел я на своего воспитателя. — Я же косвенно в этом виноват.
Он ещё раз оглядел машину и заявил:
— Ага, это ты Ведьму водяру заставил безмерно жрать, а потом за руль посадил с напутствием: «Ни в чём себе, Викуся, не отказывай! Бабки есть! Я тебе таких ещё десяток подарю!»
— Прохор, ты понял, что я имел ввиду. — серьёзно ответил я.
— Понял, конечно. — отмахнулся он. — Так, Лёшка, нечего деньги тратить. От Гагариных куча автотранспорта осталась. Можно подобрать вполне приличный экземпляр. И так будет справедливо, Лёшка! — сказал он, видя, что я собираюсь возразить. — Она же бухая была, вот и расхлестала тачку, а пьянку за рулём нечего поощрять. Покатается на Гагаринской, а через некоторое время можешь ей что-нибудь достойное подарить. Подгадав соответствующий повод… — он смотрел на меня, ожидая решения.
— Убедил. — кивнул я и улыбнулся. — Ты абсолютно прав, Прохор.
Он довольно хмыкнул:
— До вечера вопрос решим, озабочу Михеевских бездельников данным вопросом. Они пригонят нашей Ведьме на выбор несколько машин, лишний раз продемонстрировав всю широту души Великого князя Алексея Александровича. — воспитатель подмигнул мне.
Тут своё веское слово решил вставить Пафнутьев:
— Алексей Александрович, вы уж не слишком девушек балуйте подарками… Портит их эта вся мишура… — он мялся, что было на Виталия Борисовича совсем не похоже. — Самолёт этот Леське выделили, украшения дарите… Привыкнет же, ценить перестанет…
— Я услышал вас, Виталий Борисович. Постараюсь не частить с подарками. — заверил я его.
— Спасибо, Алексей Александрович. — кивнул он.
Когда мы втроём зашли в дом, оказалось, что Вика с Алексией спать так и не легли, и ждали нас в гостиной.
— И почему мы не в тёплой постельке смотрим седьмые сны? — поинтересовался Прохор у девушек.
— Мне всё равно скоро на службу. — давя зевок, ответила ещё заметно пьяная Вика.
— А я спать уже не хочу. — пожала плечами Алексия.
— Понятно. — протянул Прохор и рявкнул. — Быстро в койку обе! Леська, тебе выступать завтра, а режим не соблюдаешь. С помятым лицом концерт работать собираешься? Совсем зрителей не уважаешь?
— Уважаю, Прохор. — уже не так уверенно сказала Алексия. — Сейчас пойду спать.
— Ведьма, а ты? — мой воспитатель уставился на Вику. — С похмелья, да ещё и с перегаром на полигон заявишься? И без машины! Звони Орлову, отпросись на сегодня. Тачку тебе до вечера подберем, Алексей Александрович уже распорядился. — он кивнул в мою сторону.
— Лёш, спасибо за машину! — Вяземская прижала кулачки к груди. — А то в Ясенево и без машины… — она перевела взгляд на Прохора. — Сейчас Ивану Васильевичу позвоню, и спать. Обещаю!
Пока Вика звонила Орлову, Алексия подошла к нам и спросила:
— Нам стоит переживать насчёт… определённых обстоятельств?
Пафнутьев спокойно ответил:
— Лесь, к вечеру всё будет окончательно ясно. Сейчас же определённости ещё нет, слишком мало информации. Но Алексей Александрович, поверь мне, сделал даже больше, чем мог в данной ситуации.
— Хорошо. — девушка улыбнулась. — Подробностями интересоваться не буду, не в той семье воспитывалась, но всё равно поблагодарю. — она шагнула и поцеловала отца с Прохором в щёки, а меня в губы. — За Викусей проследить? — она посмотрела на Пафнутьева.
— Будь так добра, дочка. — улыбнулся тот.
— Сделаю. — кивнула девушка и повернулась ко мне. — Лёш, когда тебя ждать?
— После шести. Мне ещё в Жуковку к деду ехать.
— Хорошо. — кивнула она. — Вику спать уложу, не беспокойтесь.
А мы втроём отправились в столовую пить кофе и завтракать. Через некоторое время к нам присоединился Михеев, получивший от Прохора исчерпывающие инструкции по поводу автомобилей, доставшихся мне от Гагариных. Ротмистр сначала несколько робел в присутствии молчаливого и хмурого Пафнутьева, но потом освоился, начал задавать нужные вопросы и, в конце концов, допив свой кофе со сдобной булочкой, удалился выполнять указания моего воспитателя.
Около восьми утра я тихонько пробрался в свои покои и взял сумку со всеми учебными причиндалами. Заглянув в спальню, умилился — хоть мои девушки и спали в разных концах нашей огромной кровати, но в своих отдельных покоях они ночевать категорически отказывались. Времени с момента моего заселения в этот особняк прошло ещё маловато, но тенденция радовала. Не тенденция, конечно, а привычка, но эта привычка тешила моё самолюбие…
— Коля, он к Дашковым вломился! — орала Мария Фёдоровна. — Прямо под утро вломился! К моим самым близким родственникам! Всю охрану, тварь, положил! И посмел Дашковым угрожать! Коля, а я тебя предупреждала! Он точно ненормальный! Сделай ты с ним хоть что-нибудь! Дальше будет только хуже, поверь мне!
— Что там с охраной, Маша? — спокойно спросил Император и почесал себе грудь. — Просто я не расслышал…
— С охраной, Коля? — взвилась ещё больше Императрица. — Тебя только этот вопрос волнует?
— Ага. Ты вообще могла себе представить, что так легко можно проникнуть в особняк Дашковых? А теперь подумай, Маша, как страшно им теперь жить, имея тебя в родственниках? Неожиданно, да? — Император с улыбкой смотрел на жену. — Надо бы Дворцовых к Дашковым отправить для анализа отрицательного опыта проникновения на охраняемую территорию, может пригодиться теперь уже для твоих Валькирий.
Императрица вылупилась на мужа:
— Отрицательный опыт проникновения на охраняемую территорию? Моим Валькириям может пригодится? Ты что несёшь, Коля? Внучок не Дашковым угрожает, а мне! Мне, Коля! Императрице Российской Империи! — лицо Марии Фёдоровны начало покрываться пятнами.
— Императрица ты, Маша, потому что твой муж Император. — спокойно возразил Николай. — И тебе не стоило этого забывать, дорогая. Я тебя предупреждал о том, что к Алексею цепляться не надо? Предупреждал. А ты всё равно продолжаешь это делать с маниакальным упорством! Он будущий Император, Маша! А детские комплексы, которые ты у него пытаешься развить, Императору однозначно вредят. Я, конечно, не предполагал, что Лёшка к Дашковым с угрозами заявится, но сообразительности внука должное отдаю! Сработало же? Признай, Маша, это шах и мат.
— Шах и мат? — Императрица отвернулась и долго молчала. Наконец, она бросила. — Признаю.
— Слава тебе, Господи! Ангелы спустились с небес на грешную землю! Ты вообще, Машенька, вела себя несколько опрометчиво. — тон Императора заметно потеплел. — Замечаешь во мне изменения?
— Да. Начал молодеть. Всё, как вы все мне и говорили. Типа, легенды Рода Романовых.
— А Мишка Пожарский тебя не убедил? — хмыкнул Николай.
— Ну… Мало ли что…
— Не мало ли что, а Лёшка! Ты разве помолодеть не хочешь, Маша? — Император с улыбкой смотрел на жену.
— Хочу. — кивнула она. — Но не такой ценой! Это он должен мне предложить, а я милостиво согласиться! — Императрицу опять начало потряхивать. — Внук должен знать своё место, Коля! — Мария Фёдоровна вскочила со стула. — И не забывать о нём! Нашелся тут мне, народный целитель! Да ещё и моим родственникам смеет угрожать! Я это так не оставлю! — но в голосе Императрицы уже совсем не чувствовалось прежней уверенности, что не осталось незамеченным Императором. — Я в Кремль, а вы тут сами разгребайтесь!.. — она махнула рукой и направилась на выход из спальни.
— Маша, ты всё-таки Дашковых-то пожалей. Лёшка, я уверен, совсем не шутил. — хмыкнул Николай, а Императрица резко остановилась, постояла и, гордо выпрямив спину, вышла из спальни.
Николай вздохнул, улыбнулся и негромко сказал:
— Нашла коса на Камень…
Посидев в кресле ещё немного, он встал, взял со стола телефон и набрал сына:
— Сашка, слушай меня внимательно. Информация по Дашковым должна сегодня же, в течении для, дойти до твоего дядьки Владимира… Да, без купюр и в полном объеме. Ты Виталию и Прохору сообщил о моём горячем желании их видеть?.. Молодец! К половине четвёртого жду тебя и Коляшку… Мама? А что мама? Она всё-таки начала приходить в себя, но в очередной раз обиделась и уехала в Кремль… Да, наблюдение за ней продолжается… Дашков? Названивал, но я трубку не брал… Ты тоже? Молодец! Даже не сомневаюсь, что очень скоро Фролушка заявится личн