Я же окончания этого «допроса», проходившего в неспешном ритме, дождался с огромным трудом: адреналин как поступал в кровь, так и продолжал поступать.
— Анна, давайте вы всё-таки вернётесь в «скорую помощь» под присмотр врачей, — участливым тоном произнёс Прохор, — и там дождётесь вашего дедушку. Он уже едет. — Воспитатель снова аккуратно взял девушку под локоток и чуть развернул ее.
— Хорошо, Прохор Петрович, — доверчиво кивнула она, развернулась и направилась в сторону машин «скорой помощи».
Я же нетерпеливо уставился на Ивана. Тот пожал плечами:
— Колдун или колдуны поймали машину Шереметьевой на каком-нибудь удобном перекрестке по дороге домой, загасили девушку и ее водителя, после чего спокойно приехали на этой же машине сюда, набрали сообщение, разбросали фотографии Алексии с Викторией по салону и благополучно растворились в вечернем зимнем сумраке. Чисто сработано.
— Что с камерами видеонаблюдения?
Прохор подманил к себе того канцелярского, который докладывал ему после нашего приезда. В результате непродолжительного перешептывания воспитатель жестом руки отослал канцелярского и повернулся к нам:
— Камеры «Русской избы» засекли только одного человека в балаклаве. Это он был за рулем Шереметьевской «Волги». Перед тем как он ушел, машина простояла у ресторана около трех минут, видимо, неизвестный как раз набирал сообщение. Я отдал приказ проследить весь путь княжны от «Метрополии», может, где что и всплывет.
— Всплывет? — ухмыльнулся я. — Как же! Эти твари постоянно опережают нас на несколько шагов, а мы только и делаем, что разбираемся с последствиями их действий!
— Алексей, успокойся! — покривился Прохор. — Все равно эти колдуны где-нибудь да проколются.
— Ты фотографии видел? — Меня опять начало потряхивать. — Я категорически не желаю, чтобы колдуны прокололись после того, как выполнили свои угрозы! Где, бл@дь, Пафнутьева носит?
— Алексей, успокойся! — Прохор, а вместе с ним и Иван с опаской отошли от меня на несколько шагов. — Сейчас уточню… — воспитатель достал телефон.
Позвонить он не успел — в конце улицы появились две черные «Волги» с гербами Романовых. Когда машины запарковались, из первой, с заднего сиденья, вышел Пафнутьев, а из второй начали вылезать одетые в строгие костюмы мужчины в возрасте.
— Лучше следователи канцелярии. — Мотнул мне в сторону вновь прибывших Прохор. — Это бульдоги старой школы, Алексей, вцепятся, хрен отпустят…
— Было бы во что вцепляться, — буркнул я и заставил себя улыбаться подошедшему Пафнутьеву. — Виталий Борисович, как же я рад, что вы наконец осчастливили нас своим присутствием! Снизошли и соизволили! Так какого лешего, Виталий Борисович, в самом центре Москвы проклятые колдуны творят все, что захотят?
Кровь ударила мне в голову. Побледневший Пафнутьев, как и «бульдоги старой школы» за его спиной, вытянулся и с трудом ответил:
— Виноват, ваше императорское высочество!
— Алексей, прекращай! — повысил голос такой же бледный Прохор. — Успокойся! И убирай гнев, иначе ты тут всех поубиваешь!
Я закрыл глаза и глубоко задышал. Сколько так простоял, я так и не понял, но сердце как будто биться стало гораздо медленнее. Открыв глаза, увидел так и застывшего напротив меня Пафнутьева.
— Виталий Борисович, хоть что-то вам удалось нарыть?
— Недостаточно много, — поморщился он. — Эффект, как всегда, даст планомерная и кропотливая работа. Ну… и ошибок со стороны господина Тагильцева с компанией никто не отменял.
— Опять они про эти ошибки! — теперь уже морщился я. — Ладно, есть у меня пара мыслей насчет того, как вам помочь… Вы князю Шереметьеву сообщили о произошедшем?
— Да, ваше императорское высочество! — кивнул он. — Он уже скоро должен быть здесь.
В подтверждение этих слов фактического главы тайной канцелярии, в конце улицы появился кортеж из одной «Чайки» и трёх «Волг» с гербами рода Шереметьевых на бортах.
— И вот как мне прикажете в глаза князю Шереметьеву смотреть, Виталий Борисович? — меня снова начала потряхивать. — Господи! Как же мне стыдно! Я готов сквозь землю провалиться!
Пафнутьев ничего не ответил, а из остановившихся машин, хлопая дверьми, начали выходить Шереметьевы во главе с князем. Не успели они сделать и нескольких шагов, как дорогу им перегородили сотрудники тайной канцелярии.
— Проходят только князь и наследник, — громко приказал Пафнутьев. — Все остальные возвращаются в машины.
Я даже со своего места видел, как начали переглядываться между собой остановившиеся Шереметьевы, явно не спеша выполнять приказ «левого» канцелярского, пока сам князь не распорядился:
— Встаньте около машин. И глаз с… этих не спускаете! — он мотнул головой в сторону перегородивших дорогу канцелярских.
Дождавшись, пока его люди вернутся к «Волгам», князь удовлетворенно кивнул и в сопровождении старшего сына приблизился к нам. Лицо его, как и лицо сына, было злым и раздраженным.
— Ну, господа, и где моя внучка? — буквально выплюнул он.
— Князь, — сделал шаг вперёд Пафнутьев, — вы стоите перед лицом не самого последнего члена императорского рода. Поимеете уважение! Даже в этой ситуации.
— Виталий Борисович, бросьте. — Я действительно готов был провалиться сквозь землю от стыда. — Князя можно понять. — И обратился к Шереметьеву: — Андрей Кириллович, Анна вон в той «скорой». С ней все в порядке.
— Я очень на это надеюсь, Алексей Александрович, — покривился он и вслед за сыном быстрыми шагами пошел к «скорой».
А мы с Виталием Борисовичем, Прохором и Иваном стали наблюдать за трогательной встречей родичей. Какие уж там князь с наследником говорили ласковые слова девушке, слышно не было, но Анна разрыдалась в голос и буквально повисла на отце. Через некоторое время девушка немного успокоилась, и наследник, обнимающий всхлипывающую Анну, провел её мимо меня. Сам же князь заглянул сначала в соседнюю «скорую помощь», где до сих пор находился водитель княжны, пробыл там некоторое время, а потом подошел к нам:
— Виталий Борисович, я могу узнать кто, при каких обстоятельствах и с какой целью похитил мою внучку?
Пафнутьев только развёл руками и покосился в мою сторону.
— Алексей Александрович? — Шереметьев всем телом повернулся ко мне.
— Вашу внучку похитили мои личные враги, Андрей Кириллович. Больше пока ничего сказать не могу. За всеми подробностями обращайтесь к государю.
— Понятно, — кивнул князь и прищурился. — А это не те деятели, которые имеют самое непосредственное отношение к нашей православной церкви?
— Повторяю, Андрей Кириллович, за всеми подробностями обращайтесь к его императорскому величеству, — опустил я глаза.
— Хорошо, Алексей Александрович, можно вас на секундочку?
— Да, конечно.
Мы с князем остановились как раз у той «скорой», в которой продолжал находиться водитель Анны.
— Алексей Александрович, — начал князь, — разрешите поговорить с вами как мужчина с мужчиной?
— Попробуйте, Андрей Кириллович, — насторожился я.
— Алексей Александрович, кривить душой я с вами не буду и скажу прямо: мне очень не нравится сложившаяся ситуация, закономерным итогом развития которой стало сегодняшнее похищение моей любимой внучки. — Он вздохнул. — С вашим появлением, Алексей Александрович, жизнь Аннушки перестала быть спокойной, размеренной и предсказуемой в той степени, в которой можно вообще говорить о жизни семнадцатилетней девушки! Сами посудите, боевые действия около этого ресторана в сентябре с вашим неподтвержденным участием, которые повлекли в дальнейшем демонстративное уничтожение рода Гагариных в Бутырке. Могла тогда Аннушка оказаться рядом с вами… здесь?
— Могла, — вздохнул я.
— Идем дальше. То выступление Куракина, спровоцированное Юсуповой. А учитывая вашу репутацию, я сейчас вообще удивляюсь, как вы тогда сдержались и не грохнули эту парочку прямо там, в ресторане, на глазах у моей впечатлительной внучки. Ваши походы в особняк Юсуповых оставим за скобками, это проблемы ваши и рода Юсуповых. Следующее, Алексей Александрович. И опять мы с вами возвращаемся к этому клятому ресторану! — он указал рукой на вывеску «Русская изба». — Я имею в виду нападение на ваших сестер, Марию и Варвару. Что-то мне подсказывает, без провокации в отношении вас там тоже не обошлось. И Аннушка опять оказалась рядом. А ваше недавнее выступление в столовой университета, закончившееся пожаром? К счастью, Аннушки там не было, но она могла там оказаться. Ну и сегодняшнее… Достаточно, Алексей Александрович? Или вы мне еще что-нибудь расскажите, о чем я не знаю?
— Вы много чего не знаете, князь. — Я признавал правоту Шереметьева. — Но это все не имеет никакого отношения к Анне.
— Хорошо. Можно я, с вашего разрешения, продолжу?
— Конечно, Андрей Кириллович.
— Так вот, Алексей Александрович, вопреки всему вышеперечисленному, Аннушка в вас влюбилась по уши и ни о ком другом думать не хочет! Как же, вы такой весь из себя героический юноша! Да еще и самый завидный жених не только Империи, но и… — князь помахал рукой, — всех окрестностей. Не буду отрицать, Алексей Александрович, я и сам бы хотел видеть вас в качестве супруга моей внучки, тем более что вы и как человек мне симпатичны и вполне понятны, да и поступки вас характеризуют только с положительной стороны, однако… — он потемнел лицом. — Я не желаю, чтобы мой род стал разменной монетой в чужих играх, особенно в тех, в которых принимают участие с одной стороны одиозный господин Пафнутьев с родом Романовых за спиной, а с другой — опальный батюшка Мефодий Тагильцев с его командой. А поэтому у меня к вам будет огромная просьба, Алексей Александрович. — Он сделал паузу и пристально на меня посмотрел. — Молю вас, оставьте в покое Аннушку.
— Конечно, Андрей Кириллович, — опять вздохнул я.
Как же мне было неудобно и стыдно!
— Спасибо, Алексей Александрович, — удовлетворённо кивнул князь. — Считаете, что это просьба является прямым отказом от нашего к вам сватовства. Кроме того, учитывая все романтические устремления моей внучки, героизирование вашей персоны с её стороны и возраст Аннушки, я буду вынужден не только заставить её уйти из одного университета с вами, но и отправить её учиться в другой город. Скорее всего, в Санкт-Петербург.