за Джузеппе этого, а за свое недостойное отношение к великому князю, которого тот точно не заслужил! Все поняла?
– Да, – всхлипнула она.
– Свободна! – и повернулся к расстроенному сыну. – Избаловал ты девку.
– Гормоны, что ж ты хотел?
– Это да. Теперь по той информации, которую озвучили Демидова с Хачатурян. Судя по всему, Алексей схлестнулся с батюшками и вышел из этой схватки победителем, что внушает некоторый оптимизм. Как мы можем использовать этот факт?
– Ума не приложу, отец, – пожал плечами наследник. – Нашему роду ни холодно, ни жарко, потому как мы явно проигрываем в гонке за Алексея роду Демидовых. Особенно после выступления Аннушки.
– Не спорю. Ладно, будем думать, утро вечера мудренее…
– Спокойной ночи, Инга, – пожелал внучке князь Юсупов, а когда девушка закрыла за собой дверь, посмотрел на наследника. – Похоже, все-таки обломал Мефодий зубки о великого князя. Защита включена?
– Давно, еще когда дочь отчитываться начала. Думаешь, Алексей наглухо Мифу загасил или?..
– Уверен, что наглухо, как и Олега. Насколько я слышал, колдуны других колдунов в плен не берут, слишком это опасно. Проблема, сынок, в другом: остались другие батюшки, которые могут быть в курсе того, что их основной общак находится на сохранении в нашем роду. А если об этом узнают Романовы, нас, скорее всего, ждет судьба Гагариных с этим публичным расстрелом в Бутырке.
– До Бутырки еще дожить надо, – поморщился наследник. – У Алексея к батюшкам свои счеты, а с его характером… Молодому человеку ничего не стоит просто повторить свой визит к нам, адрес он прекрасно помнит, и вырезать нас всех, как кутят! Отец, предлагаю упасть государю в ноги, напирая на то, что были Тагильцевым запуганы, тем более что так и было. Иначе беды не миновать… И хрен с ними, с этими деньгами, мы рискуем потерять вообще все, а не только эти жирные проценты!
– Упав перед государем на колени, мы с них не поднимемся, сынок. Я Колю хорошо знаю, прощенья нам не будет, а рисковать, тут ты прав, мы не можем. Может, нас Святослав от Романовых защитит?
– Патриарх?
– Договоримся с ним за существенное пожертвование, ну и деньги Тагильцева на счета Патриархии переведем, а Святослав их Романовым и отдаст, типа нашлись?
– Отличный вариант, отец! – наследник вскочил. – Просто отличный. А патриарх нас не сдаст?
– Его Романовы тоже по поводу батюшек прессовали, мне покойный Мифа еще тогда говорил, так что вряд ли Святослав сейчас с ними в хороших отношениях.
– Когда поедешь договариваться?
– Вместе поедем. Необходимо до конца недели этот вопрос закрыть, иначе можем просто не успеть…
– Подъем, курсант!
Судя по звуку, на этот раз открыли не «кормушку», а дверь.
– Ваш завтрак, курсант, – по камере плавно растекался запах свежесваренного кофе.
Усевшись на кровати, я протер глаза и заметил, как военный полицейский переставляет с подноса на маленький столик две тарелки и чашку.
– У вас пятнадцать минут. Приятного аппетита!
– Спасибо! – что характерно, дверь за собой полицейский не закрыл.
Потянувшись, я пересел за стол и самым натуральным образом охренел: завтрак состоял из немыслимых на гауптвахте яичницы с колбасой, трех бутербродов с маслом и толстыми ломтями семги и большущей чашки кофе! И вилка с ножом! Похоже, марочный портвейн сделал свое дело, а может, и произошедшее ранее перевело мою персону в разряд ВИП-постояльцев гауптвахты.
Отзавтракав, собрал посуду, вышел из такой родной камеры со свежезалитой стяжкой на полу и новой дверью и зашагал в сторону дежурного.
– Доброе утро, господин прапорщик! – поприветствовал я его. – Куда посуду поставить? И… спасибо! Было очень вкусно.
– Доброе, курсант, – он обозначил улыбку. – Вон там положите. До своего курса самостоятельно доберетесь? – Я кивнул. – Не задерживаю.
К спортгородку подходил в приподнятом настроении, а когда меня заметили, не удержался и вскинул кулак:
– No pasaran!
– No pasaran! – ответил курс.
– Курсант Романов! – капитан Уразаев хищно улыбнулся. – С выздоровлением! Только вас и дожидаемся.
Я быстро занял свое место в строю.
– Равняйсь! Смирно! – капитан сделал первый шаг в мою сторону. – Так, бойцы! Сегодня у нас пятница, курс дружно уходит в увольнительную, а это значит… – он остановился напротив меня. – А это значит, курсант Романов?
– Это значит двое суток веселья, танцев и злоупотребления алкоголем, господин капитан! – Курс одобрительно загудел.
– Нет, курсант Романов! Это означает злостное нарушение общественного порядка, алкогольную интоксикацию и нежелательные беременности! И поэтому… и поэтому… – Уразаев сделал театральную паузу, – чтобы веселье, танцы и злоупотребление алкоголем не перешли на совсем уж запредельный уровень, вы у меня в качестве разминки побежите… вы у меня побежите дистанцию…
– Ну!!! – не выдержал кто-то.
– Пятнадцать километров! – с крайне довольным видом закончил капитан и, не обращая внимания на недовольный гул, скомандовал: – Браслеты раздать, норматив обычный. Бойцы, время пошло!
И мы побежали…
Отстав от своего отделения, я нашел Панцулаю и пристроился рядом:
– Привет, Лена! Как дела?
– Привет, Алексей! Нормально.
– Тебя тогда не сильно на допросах мордовали?
– Да нет… – улыбнулась она. – Поблагодарили за помощь, но подписку взяли и предупредили, что за мной теперь полковник Удовиченко присматривать будет. В хорошем смысле.
– Ясно. Я тут насчет тебя с Демидовой и Хачатурян переговорил, так что не пугайся, если они на тебя внимание обратят.
– Зачем, Алексей? – нахмурилась она. – Я этих аристократок… Прости!
– Ничего страшного, я тебя прекрасно понимаю, но все же… На дистанции помощь нужна?
Панцулая покраснела и стала оглядываться, а потом показала свои браслеты:
– Мне Вадим Толгатович особые выдал, облегченный вариант. Алексей, только ты никому!
– Могила! – пообещал я. – Все, побегу, не буду тебя компрометировать.
– Пока, – кивнула она.
Через час мы уже участвовали в спаррингах, потом отжимались и подтягивались, и все это без минуты отдыха – капитан Уразаев взял твердый курс на то, чтобы нас перед увольнительной конкретно з@ебать. И своего добился: курсанты в большинстве своем до общежития еле доползли, в столовой вяло ковырялись в тарелках, а на занятиях клевали носами. Единственным, что реально привлекло их внимание, была моя седина, когда я снял кепи, но от комментариев они благоразумно воздержались. На лекциях и семинарских занятиях я опять прозанимался ерундой, дав себе слово, что сегодня же в ресторане попрошу у Инги лекции и в оставшиеся дни «учебы» в училище буду добросовестно их зубрить.
Еще в обед договорился уехать из училища вместе с братьями, а уже ближе к вечеру Прохор прислал сообщение, что он нас встретит, так что в особняк мы отправились при усиленной охране, только вместо Лебедева был Кузьмин, устроивший мне при выходе из КПП очередную провокацию.
– Лешка! – на меня с осуждением смотрел воспитатель, прикрывая собой ноги колдуна, безвольно торчащие из машины. – Что вы опять с Ванюшей не поделили?
– Он первый начал! – отмахнулся я. – Не переживай, скоро очухается. И скажи дворцовым, чтобы мигалки доставали, очень домой хочу!
– Хрен тебе! – буркнул он. – В общем потоке поедем, нечего твоих будущих подданных мигалками раздражать.
– Как скажите, господин императорский помощник.
– Ваше святейшество, добрый вечер! Отец Владимир вас смеет беспокоить!
– Добрый, сын мой. Рад тебя слышать.
– Ваше святейшество, прошу прощения, что без прелюдий, но вы договорились с Романовыми о своем посредничестве в решении нашего вопроса?
– Смею надеяться, Владимир.
– И наш разговор сейчас слушают?
– Увы, сын мой, ты сам должен понимать, что это тоже входит в сделку.
– Прекрасно понимаю, ваше святейшество, и очень хочу узнать подробности.
– Скажем так, Романовы готовы к диалогу при непосредственном моем участии и присутствии Алексея Александровича.
– Очень рады это слышать, ваше святейшество, и благодарим вас от всего сердца! Телефон великого князя у нас есть, и в следующий раз мы наберем именно его, если вы, конечно, не будете возражать.
– Не буду, сын мой. Только ты обозначь сроки этого звонка, чтобы господа, которые слушают наш с тобой разговор, не сильно переживали.
– Конечно, ваше святейшество. Господа, звонок планируется во второй половине следующей недели. До свидания, ваше святейшество!
– До свидания, сын мой!
Глава 6
– Прохор, а мне какой-нибудь «вездеход» на лобовое стекло не положен для проезда по нашему кварталу?
Вика, отложив вилку в сторону, с хитрой улыбкой смотрела на воспитателя, который как раз сейчас разрезал кусок жареной свинины.
– А то постов и тихарей на каждом углу понапихали, – продолжила она. – Еще и бойцов «Тайги», небось, по всему периметру понаставили?
– Угу, – просто кивнул тот, продолжая заниматься мясом.
– Если кому-нибудь интересно мое скромное профессиональное мнение, – Вика продолжала улыбаться, – то принятые меры по охране особняка мне кажутся излишними. Учитывая уровень подготовки бойцов Владимира Ивановича, твой уровень, Прохор, и навыки Ивана Олеговича… вполне бы хватило смены из трех колдунов. И это я еще не говорю про подготовку Коли с Сашей, а уж про Лешку так и вообще молчу.
– Вика… – с укором протянул воспитатель, покосившись при этом в сторону Сашки Петрова, который делал вид, что полностью занят процессом поглощения пищи.
– А что Вика? – нисколько не смутилась та. – Наш Смоленский Рембрандт много чего уже видел и слышал, успел зарекомендовать себя только с лучшей стороны, вхож к первым лицам Империи, а тут его еще, как я поняла, и во Францию вовсю приглашают. Прохор, пора уже Шурку официально вербовать и выделять ему под это дело отдельное денежное содержание, пусть Родине послужит не только своими художественными талантами.