– И заводит в новой семье еще детишек, – продолжил за родного брата Петр, – которые вполне могут оказаться очень одаренными и усилят род. Теперь-то понятно, что дело было не в покойной Лизке Пожарской, а в сильной крови самого Александра.
– А о конфликте в роду вы не подумали? – теперь хмыкала императрица. – Алексей хоть и признанный, но по факту незаконнорожденный, а если у Александра в новом браке сын родится? Да еще и такой же… одаренный? Вы себе масштаб конфликта представляете? Империя вздрогнет! И не только империя!
– Брось, Маша! – отмахнулся Сан Саныч. – Алексей резко набирает авторитет в роду, для младшего поколения он вообще кумир и пример для подражания! А пока там у Александра сын родится, пока вырастет, воды знаешь сколько утечет. И про Елизавету не забывайте, по факту, Алексею ее воспитывать придется, никто другой с ней не справится.
С минуту в кабинете императора стояла тишина, пока Владимир Николаевич не сказал:
– Предлагаю пока этот вопрос оставить открытым и дождаться, когда Катька разродится. А уж там…
– Принято, – согласились присутствующие.
Глава 8
– Леша… Леша… Вставай…
Не знаю, была ли тому виной моя вчерашняя досада по поводу «профуканного» появления на территории особняка Лебедева, но на этот раз чуйка сработала как надо – аккуратное движение Елизаветы из ее покоев в сторону моих подсознание засекло и тело разбудило, но я остался лежать с закрытыми глазами.
– Братик, вставай… – сестренка перешла к активным действиям и стала теребить меня за плечо. – Уже десять утра, а вы все спите…
А как мне не спать до десяти, если гостей мы с Сашкой Петровым, Марией и Варварой проводили только около двух часов ночи, а лег я только в четыре, после того как отдался Алексии со всем пылом нерастраченной юности?
…Вечер, как мне показалось, вполне удался: Мария получила своего Андрюшу Долгорукого, Варвара с Петровым и Гримальди увлечённо копались в планшете художника, а потом и вообще пошли к нему в «мастерскую» на «экскурсию», Джузеппе с Александром Романовым устроили импровизированный турнир по тому, кто больше приятностей наговорит Стефании, а мы с Николаем, Натальей, Евгенией, Тамарой и Анной Шереметьевой исполняли в этом соревновании роли судей. Елизавету полностью взяла на себя Алексия, на первом этаже они появились несколько раз, а около одиннадцати сестренка с очень важным видом со всеми попрощалась и благополучно пошла ложиться спать. Наши взрослые «вдумчиво изучали баню» и нам не мешали, дворцовые с «Тайгой» тоже, так что стояли «тишь, блажь, и божья благодать». В два часа ночи гости засобирались по домам, а уже «нарядные» Николай с Александром и Джузеппе, напротив, решили поехать в «Каньон» продолжать приятный вечер и «подбивали» на это и нас с Сашкой Петровым. Что характерно, на Андрея Долгорукого они даже не смотрели. Если я сразу отказался, и братья тут же от меня отстали, то художника они уговаривали довольно-таки долго и практически уломали, но тут «вмешалась» Кристина Гримальди, всем своим видом продемонстрировавшая молодому человеку недовольство.
– Шурка, – начал я, когда мы с ним остались в коридоре третьего этажа одни, – на твоем месте, после всех этих гримас Кристины, я бы принципиально поехал в «Каньон».
– Ты не на моем месте, – буркнул он.
– Именно, Шурка. А со стороны, как ты знаешь, всегда виднее. К чему веду, дружище, ваши отношения с Гримальди меня касаются постольку-поскольку, а вот то, как вы их выносите на «суд общественности», задевает очень даже. Так, глядишь, по примеру Кристины и остальные девушки тебе указявки начнут раздавать, и она сама первой уважать перестанет. Мысль уловил?
– Уловил, – вздохнул Петров. – И что делать?
– Поговорить с Кристиной. Если она понимать откажется и начнет нести что-то вроде: «Вот вообще не понимаю, о чем ты?» или «Александр, у нас же отношения, и ты должен уважать мое мнение», – придется тебе, дружище, включать свою мужскую гордость на полную и расставаться с Гримальди, потому как дальше будет только хуже.
– Лешка, ты сам себе противоречишь, – прищурился художник. – Вика постоянно над тобой прилюдно стебется, бьет, и ты ей это спокойно позволяешь, а меня после этого еще и жизни учишь.
– Виктории стебаться над собой и бить я именно что позволяю, и те, кто это видит, прекрасно все понимают. Кроме тебя, похоже… – хмыкнул я. – Это две большие разницы, Шурка. Она и над тобой стебется, и ты, что характерного, ничего оскорбительного в этом не видишь. Ведь так?
– Так, – кивнул он. – Согласен, неудачный пример.
– Давай я тебе подскажу: Юсупова и Долгорукая, особенно Юсупова, ну, еще Демидова. Вот уж кого приходилось на место ставить резко, потому как нормальных слов эти отмороженные девахи не понимают, привыкнув в своих родах ко всеобщему обожанию и вседозволенности. И ничего, Шурка, дружим и нормально общаемся. А вообще, бери пример со своего отца, который, уж извини, терпит-терпит вые… закидоны твоей мамы, а потом ка-ак…
– Да, батя такой, – с гордостью заявил улыбающийся Петров. – Мама потом долго шелковой ходит. Слушай, а почему сегодня Инги Юсуповой не было?
– Она со всей семьей под домашним арестом, – пожал плечами я. – Князь Юсупов имел неосторожность в один блудняк от жадности влететь.
– Вот же… – нахмурился Шурка.
– Если тебе интересны подробности, можешь завтра с Прохором на эту тему пообщаться.
– Знать ничего не хочу! – художник замахал руками, развернулся и пошел по коридору в сторону своих покоев. – Спокойной ночи!
– Спокойной, – улыбнулся я ему вслед.
А про себя еще раз отметил, что уж кем-кем, а дурой Инга Юсупова не была, раз не только прислала мне лекции по всем предметам, но и прикрепила к ним отдельно домашние задания по каждой конкретной теме.
– Леша, вставай…
Не открывая глаз, я резко сграбастал Елизавету в охапку. Девочка взвизгнула и залилась смехом:
– Лешка, так ты не спишь!
– Уже нет. Тихо, Лизонька, Алексию разбудишь…
– А я уже тоже не сплю, – потянулась под одеялом та. – Доброе утро, ваши императорские высочества!
– Доброе утро! – сказали мы с сестрой в один голос, и девочка продолжила: – Алексия, а ты мне сегодня песенки еще попоешь?
– Обязательно, Лизонька, только нам с Алексеем надо встать, умыться и почистить зубки. Ты уже свои зубки почистила?
– Уже давно. И позавтракала тоже. – И продолжила обиженным тоном: – А Маша с Варей все еще спят и подниматься не собираются, как и папа. – Девочка встала. – Я вас в гостиной подожду. – И вышла из спальни.
– Закончились, похоже, у нас беззаботные денечки, – не удержался от комментария я.
– Не помню, когда у тебя, Лешка, было по-другому. – Алексия перелезла на мою сторону кровати и обняла. – А сестренка твоя очень даже милая девочка. И, да, Лешка, беседа вчера со мной Прохором была проведена, задачи озвучены, акценты расставлены.
– Если Елизавета хоть как-то будет мешать твоей основной творческой деятельности, только скажи… Договорились?
– Договорились. – Она пихнула меня в бок. – И пошли уже в душ, а то ребенок без присмотра.
– А Маша с Варей у меня получат! – пробормотал я. – Вчера клялись, что будут помогать, а сами… – чмокнул Алексию в губы и соскочил с кровати.
Через двадцать минут мы уже завтракали в столовой, а Елизавета сидела с нами и лакомилась мороженым, которое сама же и выпросила у поварят на кухне.
– Доброе утро! – в столовую зашли довольно бодрые после вчерашнего Прохор с Иваном. – Как спалось, молодые люди?
Оба улыбались, но вот от колдуна, несмотря на доброжелательную гримасу, слегка несло плохо скрываемым раздражением. А может, и не скрываемым, Кузьмина не понять. Елизавета бросила мороженное, соскочила со своего стула и спряталась за моей спиной.
– Лиза, ты чего? – повернулся я к ней.
– Дяденька Иван страшный, – громко зашептала девочка. – И он чем-то очень расстроен.
Мгновенье, и Кузьмин опять «застегнут на все пуговицы», а его улыбка стала еще шире:
– Дворцовым разнос устроил, совсем расслабились в последнее время. – И засветился. – Елизавета Александровна, а такой дядька Иван вам нравится больше? – И в нашу сторону пошла эмоция радости.
– Да! – сестренка сначала робко заулыбалась, потом встала рядом со мной и засмеялась. – Еще, дядька Иван!
Улыбалась и Алексия, что Кузьминым не осталось незамеченным, и он выдал эмоцию нежности. Через минуту я решил остановить эти забавы:
– Лизонька, дядька Иван уже устал, давай он с тобой потом поиграет?
– Хорошо. – Девочка с важным видом кивнула. – А ты со мной тоже поиграешь?
– Обязательно. И еще, Лизонька, ты сегодня делала утреннюю гимнастику?
– Нет, – помотала она головкой. – Но если надо, я готова.
– Лиза, – я указывал сестре на воспитателя, – дядька Прохор в этом доме самый главный, и он очень не любит, чтобы пропускали утреннюю гимнастику, даже по выходным. – Воспитатель утвердительно кивнул. – Думаю, Марии с Варварой тоже необходимо размяться. Как ты считаешь?
– Обязательно надо, – подскочила на месте девочка и уже собралась бежать на выход из столовой.
– Лиза, – остановил я ее, – ты забыла, кто в этом доме главный.
Сестренка уставилась на моего воспитателя:
– Дядька Прохор, какие будут указания?
– Разбудить сестер, Елизавета Александровна, и предупредить, что у них есть десять минут на то, чтобы привести себя в порядок, а мы пока подберем им спортивные костюмы. Вам тоже необходимо переодеться во что-нибудь более подходящее, Елизавета Александровна. – Он оглядел легкое платьишко девочки. – Выполняйте.
Лиза сорвалась с места и исчезла в дверях, а Прохор хмыкнул:
– Ну, мои полномочия ты, Лешка, младшей сестре обозначил вполне доходчиво, а зачем двух других заставил поднять?
– Ребенок без присмотра с самого утра по особняку шатается, а ее сестры, которые мне клятвенно обещали во всем помогать, дрыхнут и вставать не собираются. Вот и…