– Разумно. – Воспитатель кивнул и показал на Кузьмина. – Иван незаметно за Елизаветой приглядывал все это время, его еще вчера цесаревич попросил, предполагая, что события будут развиваться именно таким образом. Вариант с Алексией в качестве временной няньки обсуждался тоже, но, зная твою позицию… был отвергнут в самом начале. А сейчас, молодые люди, заканчиваем завтрак и идем искать великим княжнам спортивные костюмы. Алексей, на утреннюю гимнастику выйдешь вместе с сестрами.
– Есть, господин императорский помощник…
Через полчаса мы с сестрами махали руками и ногами на уютной лесной полянке, Алексия же с родным отцом и Владимиром Ивановичем устроились на скамейке и негромко что-то обсуждали.
Если Елизавета, полная новых впечатлений, гимнастикой занималась с огромным удовольствием, а я с достаточной долей равнодушия, зная, что в последующие дни физухи в училище будет достаточно, то вот Мария с Варварой энтузиазма никакого не проявляли и, несмотря на окрики Прохора, вовсю филонили.
– Пятьдесят отжиманий, – приказал им, наконец, недовольный воспитатель. – И, если личики останутся такими же кислыми и бледными, накину еще пятьдесят.
Сработало, и гимнастику Гермеса Мария с Варварой делали уже с полной самоотдачей.
– А теперь спарринги. – Прохор встал на колени, как делал в моем детстве, и поманил к себе Елизавету, а когда та, сжав маленькие кулачки, подскочила к нему, повернулся к нам и подмигнул Марии с Варварой. – Можете делать с Алексеем все, что хотите, это именно он заставил поднять вас из теплой постельки.
Сестры делано нахмурились, переглянулись и бросились на меня.
С выучкой у них, как оказалось, было все в порядке, особенно у Марии, присутствовала даже этакая эстетическая красота и элегантность в исполнении приемов, присущая лишь девушкам. Только вот эти красота и элегантность заметно сказывались на эффективности, превращая поединок в некое подобие танца. Даже Панцулая тогда со мной билась проще и незатейливее, а уж про Викторию и ее подчиненных женского пола из подразделения «Волкодав» и говорить не приходилось, они о красоте не заботились совершенно, результат был на первом месте. Если говорить о темпе, сестренки явно уступали по скорости даже Николаю с Александром, а уж про отца с дядькой Николаем можно было и не говорить.
Выяснив для себя все, что хотел, и перестав просто уклоняться и блокировать удары сестер, явно привыкших работать вместе, я решил начать им отвечать. Первой с визгом укатилась в сугроб Мария, второй с писком полетела Варвара. Тут же к ним подскочив, стал блокировать попытки девушек подняться на ноги, пока сработавшая чуйка не предупредила о попытке атаки сзади, это Елизавета под одобрительным взглядом продолжавшего стоять на коленях Прохора «напала» на меня. От «пропущенного» удара в живот я согнулся пополам и тут же получил маленькой ножкой в ухо и вдобавок кулачком в лоб. Громко застонав, завалился навзничь, закрыл голову руками, свернулся клубком и тут же получил ногой по ребрам. Елизавета, маленькая подлюга, на достигнутом не остановилась, упала сверху, «разогнула» мне руку и вполне профессионально надавила на локоть:
– Сдавайся! Ты в моей власти, братик! – закричала она.
– Сдаюсь-сдаюсь! – признал я свое поражение. – Проси, что хочешь, о грозная Елизавета!
– Поиграешь со мной? – спросила она шепотом.
– Обязательно, – пообещал я. – Только чуть попозже.
– Хорошо. – Лиза слезла.
Усевшись, я стал свидетелем того, как девочку с победой поздравляют Мария с Варварой. Я же удостоился от них только укоризненных взглядов и демонстративного потирания рук и всех остальных мест, которые они отбили во время нашего поединка.
– А почему меня не разбудили? – со стороны заднего крыльца к нам приближался отец. – Они, значит, тут рукомашеством на свежем воздухе развлекаются, а я без сладкого опять остался?
– Папка! – к нему побежала Елизавета. – А я Алексея победила!
– Да я видел, Лизонька. Лихо ты его на болевой взяла. Алексей, а меня размять не хочешь? – родитель улыбался, поглаживая малую по голове.
– С большим нашим удовольствием, – улыбнулся я в ответ.
А про себя подумал: «Вот сейчас мне наглядно и продемонстрируют, с какого бока краюху правильно откусывать…»
И не ошибся: отец сходу взвинтил темп, да так, что мне ничего другого не оставалось, кроме как банально защищаться. Наконец, получив в грудак удар локтем из крайне неожиданного положения, я отлетел в сугроб, прокатился на заднице и остановился, приложившись спиной о ствол ели.
– Что же ты, сынок, элементарные удары пропускаешь? – ухмылялся довольный родитель. – Соберись уже, не позорь своего заслуженного воспитателя.
Глубже в темп!..
– Коля, подъем! – Петров ворвался в спальню великого князя. – Там Лешка на поляне с отцом бьется!
Николай дернулся, открыл глаза, скинул с себя руку лежавшей рядом девахи и метнулся к окну, у которого уже стоял художник.
– Побежали Сашку будить! – великий князь пихнул Петрова в бок.
– Трусы хоть надень! – усмехнулся художник…
И снова отец быстрее меня! Не так чтобы очень, но вполне хватает для существенного преимущества и в нападении, и в защите. Вновь связка из ударов, проведенная в нереальном для меня темпе, закончившаяся пропущенным коротким прямо в печень.
Меня аж подбросило, от боли потемнело в глазах, и я на секунду выпал из реальности. В себя пришел уже на снегу.
– Молодец, сынок! Бил-то я в полную силу, такие удары только дед твой царственный да брат его родный Владимир выдерживали, ну, еще Колька, дядька твой, а ты вон даже сознание не потерял. Продолжим, или так и будешь валяться?
– Продолжим… – скрипнул зубами я.
И прыгнул к родителю прямо из того положения, в котором лежал, стараясь не думать вообще ни о чем, все глубже и глубже погружаясь в темп…
Чуйка цесаревича не просто заорала, она завизжала, когда вскочивший сын сначала потерял резкость и растянулся, на немыслимой скорости сокращая разделяющее их пространство, а потом, оказавшись рядом, задвоился и затроился.
То, что ему нанесли два удара в грудь и обозначили по касательной прямой в челюсть, великий князь понял только в полете, а когда сгруппировался, проломив скамейку, пришла и боль, до этого момента гасившаяся адреналином. Сжав зубы, цесаревич вскочил, разглядывая оставшегося на поляне сына, который просто стоял и смотрел на него, продолжая при этом двоиться и троиться.
– Молодец, сынок… – Александр Николаевич потер грудь. – Хочу еще!
Алексей кивнул и что-то неразборчиво пробормотал.
В снегу цесаревич «искупался» еще два раза, с восторгом отметив про себя, что так ни разу по сыну и не попал!
– Прохор! Володя! Работаем вместе! – скомандовал он Белобородову и Михееву.
И снова у Алексея не возникло никаких проблем, причем своего воспитателя и начальника охраны он не «бил», а просто расшвыривал по сторонам.
– Ваня, гаси его! – скомандовал вошедший в раж цесаревич, хватаясь за дико ноющие ребра. – Проша, Вова, захват!..
Давление на сознание со стороны засветившегося Кузьмина шло по нарастающей, сминая на своем пути даже не мысли, которых не было, а обрывки оных, бравшие начало где-то глубоко в подсознании. Вместе с этим начали всплывать и ощущения из недавнего прошлого.
Колокол… Что за колокол?
Чуйка дала команду, я полностью доверился ей, расслабляясь еще больше, и, пропуская чужое давление сквозь себя, доверил подсознанию поиск оптимальных ответов на угрозы материального плана, коими были отец, воспитатель и начальник охраны…
Мария с Варварой, прижавшаяся к ним Елизавета и Алексия с плохо скрываемым восторгом наблюдали, как двоившийся Алексей вдруг замер, а потом, размазываясь на ходу, метнулся сначала к отцу, который практически сразу улетел в сугроб, затем к Белобородову и Михееву, столкнул их между собой и через мгновенье уже был около Кузьмина.
– Царевич, шею сломаешь! – захрапел тот. – Сдаюсь! Сдаюсь!
Отбросив в сторону свою последнюю жертву, Алексей сделал пару неуверенных шагов к девушкам, постепенно перестал двоиться и улыбнулся:
– Что-то меня ноги не держат, красавицы. Похоже, я опять себе все растянул… – И, продолжая улыбаться, завалился набок.
В этот момент со стороны дома раздались крики:
– Леха, это было эпично!!! Просто эпично!!!
Одно из окон третьего этажа распахнулось, и из него на снег сначала выпрыгнули Николай с Александром, на которых, кроме трусов, ничего не было, а потом и полностью одетый Петров. Быстро добежав до поляны на темпе, братья продолжили выражать свои восторги, наблюдая за тем, как Алексия, Мария и Варвара помогают Алексею подняться:
– Мы с самого начала все видели, нас Шурка поднял! Леха, как ты их мощно раскидал! И дядьку Сашу тоже! Ты теперь у нас в роду самый быстрый!..
– Я у нас в роду сейчас самый медленный! – хмыкнул я, с трудом сдерживая себя, чтобы не застонать – мышцы, суставы и сухожилия от запредельных нагрузок дико ныли. – Спасибо, красавицы! – поблагодарил за оказанную помощь Алексию и сестер.
– А это кто у нас тут не по уставу одет? – к нам, прихрамывая и держась за левый бок, подходил родитель. – Ладно хоть в труселях заявились, а не в чем мать родила! Упор лежа приняли!
– Дядька, чего так сразу-то?.. – протянул Николай, а Александр добавил:
– Это же Леха тебя по сугробам валял, а не мы…
Мария с Варварой хихикнули, а отец делано нахмурился:
– Два подхода по пятьдесят отжиманий, а потом обтереться снегом и бежать в свои покои, гостей выпроваживать. – Он покосился на Елизавету. – Затем в баню, чуму выгонять. Приказ понятен, господа курсанты?
– Есть… – братья как стояли, так и упали в положение «упор лежа».