А родитель поставил ногу на голую спину Александра:
– Не халтурим, московские озорные гуляки, я все равно дождусь, когда от вас пар повалит… – И посмотрел на меня. – Алексей, как самочувствие?
– Все, что можно, себе потянул, даже вон стоять не могу.
– Если бы я так двигаться умел, – он усмехнулся, – точно бы себе что-нибудь порвал в самых неожиданных местах. Доченьки, тащите-ка брата в баню, мы его там в порядок будем приводить. Алексия, проследишь? – отец сначала указал девушке глазами на меня, а потом на Елизавету.
– Конечно, Александр Николаевич, – кивнула она.
– Шурка, – настала очередь художника, – ты с ними, а я пока пойду этих трех обормотов проконтролирую. – Родитель кивнул в сторону Прохора и Ивана, поднимавших из сугроба Владимира Ивановича.
– Александр Николаевич, и кого я тут охраняю, ты мне можешь сказать? – морщившийся Михеев держался за голову. – Двух великовозрастных великих князей, прошедших уже один военный конфликт, одного ветерана-абсолюта и колдуна, вертевшего хваленую «Тайгу» на… приборе? А этого… – он указал в сторону удалявшихся молодых людей, – …этого, прости Господи, Злобыря стеречь не надо, он сам себя защитить в состоянии, и нас всех в придачу! Я еще тогда тебе, Саша, говорил, после нападения Никпаев на Машу с Варей, что Алексей размазывался при движении, а сейчас он был еще быстрее! Я его движения еле периферийным зрением замечал, даже на темпе! Да и ты ничего сыну противопоставить не смог, а уж твою резвость я с детства на собственном организме ощущал! А Прохор? Да Алексей от нас с Петровичем, как от мух назойливых, отмахнулся! Решено, завтра же рапорт даже не отцу, а дядьке Коле напрямую подам!
– Вова, прекращай истерику, – улыбался цесаревич. – Твоя семья как была у нас в ближниках, так и останется. И вообще, что у тебя за мода такая, после каждого мордобоя грозиться рапортиной? Не думал общий уровень боевой подготовки в подразделении повышать, в том числе и собственным примером?
– Саша, я свой предел и предел подчиненных очень хорошо представляю, а после такого, – ротмистр мотнул головой в сторону истоптанной поляны, – чувствуешь себя полным… нонкомбатантом. Прохор, а у тебя как с этим?
Воспитатель великого князя только усмехнулся:
– Новых комплексов не появилось. И что с того, что нет у меня больше шансов Лешке огненной плетью за плохое поведение пониже спины врезать, прошло это счастливое время. А если серьезно, сынка действительно внушает, тебя, Володя, можно понять. - Он повернулся к колдуну. - Ванюша, как впечатления?
– Самые хреновые, – потер шею тот. – Злобырь и есть твой сынка! Я тоже уже без шансов на отшлепать его по тугой попке. И ты, Проша, прав, Алексей Александрович действительно внушает, я его остановить не в состоянии. – И заулыбался. – Проклятие на мне какое-то? До сих пор перед князем Пожарским после тех событий… трепещу, так теперь еще и понимание запоздалое приходит, что его внучок с легкостью воплотит в жизнь все обещанное тогда мне его высокопревосходительством.
– Лешка может, – кивнул цесаревич и повернулся к племяшам. – Так, оба-двое, вижу, что обтирание явно пошло вам на пользу, вон как порозовели, а теперь брысь своих бл@довок дискотечных выпроваживать. Володя, передай своим, чтобы девок внизу аккуратно приняли, взяли установочные данные и провели соответствующую беседу.
– Уже… – Михеев забормотал в гарнитуру.
– Дядька, вы с бабушкой так нам всех баб распугаете! – возмутились братья. – И так уже слухи в соответствующей среде пошли, после того как Вика Вяземская на пинках двух наших избитых пассий в такси посадила!
– В следующий раз притаскивайте слепых и глухонемых, – нахмурился цесаревич. – Или это не они вместе с вами голыми титьками в окнах маячили и прекрасно происходившее даже с похмелья разглядели?
Николай с Александром переглянулись и кивнули, после чего развернулись и побежали в сторону заднего крыльца. Цесаревич же повернулся к Михееву:
– Ну что, рапортину ждать, Вова? Или эта молодежь все же нуждается в твоей трогательной опеке?
– Виноват, твое императорское высочество! – вздохнул ротмистр. – Прошу понять и простить…
– Ну что, царевич, мне тебя подлечить? – заулыбался Кузьмин, когда сестры с Алексией вышли из комнаты отдыха.
– Сам справлюсь, – поморщился я и чуть повернулся на удобном деревянном топчане. – Может, это мне вас всех на ноги поставить? У меня, как ты понимаешь, проблемы только с физическим состоянием, с ментальным сложностей нет.
– Чтобы мы тут вокруг бани бегали, пока не кончится? – хмыкнул колдун. – Лично я пас.
Николай с Александром и Сашка Петров смотрели на нас непонимающе, а вот родитель проявил к моему предложению неподдельный интерес:
– Алексей, если для тебя это действительно несложно, подлечи нас с Прохором и Володей, а Иван пусть сам собой занимается.
Колдун лишь вздохнул:
– Я предупреждал…
И действительно, первым из бани умотал бегать родитель, массируя на ходу ребра, за ним держащиеся за головы Прохор с Владимиром Ивановичем.
– А подробности будут? – «невзначай» поинтересовался Николай.
– Иван Олегович объяснит, – я «перевел стрелки» на колдуна.
Тот кивнул и коротенько донес до братьев и Сашки Петрова основные принципы «лечения». Художник после этого посмотрел на меня и тяжело вздохнул:
– Вы буквально не оставляете мне выбора… – И добавил: – Но с Михаилом Николаевичем я все же переговорю.
– Обязательно, Шурка, – кивнул я. – Извини, но сейчас пришло время заняться собой, терпежа уже не хватает.
Расслабился и посмотрел внутрь себя…
Увиденная картина не особенно-то и отличалась от того, что я наблюдал у отца, воспитателя и начальника охраны, как и само лечение: я просто пожелал, чтобы темные пятна посветлели, и для гарантии, по совету Лебедева, аккуратно перекрестил все проблемные места. Результат не заставил себя долго ждать, энергетические связи стали восстанавливаться, и все тело запылало жаром.
– Твою же!.. – я с трудом уселся на топчане и принялся стаскивать с себя спортивный костюм. – Коля, Саша, не подсобите? Как бы мне до бассейна добраться.
Подскочившие братья помогли мне снять остатки одежды и дотащили до той огромной деревянной чаши с холодной водой, которую я гордо обозвал бассейном.
Какое же удовольствие мне доставила ледяная вода! А каким невесомым в ней стало тело!
– Царевич, – к краю бассейна подошел ухмыляющийся Кузьмин, – а ты про эту купель только сейчас догадался или специально этих троих… физкультурников на улицу отправил?
– Специально догадался… – блаженствовал я.
– Ясно. – И он принялся раздеваться, кидая одежду на лавку неподалеку. – С твоего позволения, царевич, я сейчас тоже собой быстренько займусь, а потом к тебе в купель булькну…
– Валяй…
– Коля, Саша, – прикрикнул колдун, – найдите на всех чистые простынки и раздевайтесь. Шурка, а ты, как опытный деревенский житель, сначала подкинь в печь дров с запасом. И поддувало прикрой, нечего жар через дымоход выпускать, печь и так нормально тянет.
– Иван Олегович… – протянул художник с упреком.
– Все-все, на всякий пожарный сказал, больше не лезу.
Смотреть на светящегося Кузьмина и на его манипуляции с собственным организмом мне было тупо лень, да тут еще появился зуд в поврежденных местах. Чесалось все! Да так нестерпимо, что пришлось переходить на темп для выплеска адреналина, который хорошенько разогнал кровь по венам, практически избавив меня от большей части неприятных ощущений.
– Царевич, дай покайфовать… – услышал я и открыл глаза.
Все вокруг было в пару, а в светлом пятне напротив угадывалась голова Кузьмина.
– Ты бы уже в парилку шел… – лениво продолжил он. – Сам доковыляешь?
Прислушавшись к своим ощущениям, я кивнул:
– Доковыляю.
До парилки добрался на полусогнутых и даже сумел забраться на верхнюю полку к братьям и Сашке Петрову. Вскоре к нам присоединились отец с Прохором и Владимиром Ивановичем, искренне возмущенные поведением до сих пор «отмокавшего» в бассейне Ивана, не подсказавшего им вовремя идею с холодной водой.
– Ну что, Алексей, отошел? – родитель отставил в сторону кружку с квасом.
– Отошел, – кивнул я и откинулся на обшитую вагонкой стену комнаты отдыха. – По крайней мере, завтра в училище кросс пробежать смогу.
– В училище поедешь рано утром, так что постарайся сегодня лечь вовремя. – Отец посмотрел на Николая с Александром. – Вы тоже, племяши, тем более дед вам еще во вторник увольнительную продлил. – Те кивнули, а родитель опять повернулся ко мне. – А теперь, сынок, поделись с присутствующими тайнами твоей, без преувеличения, суперскорости.
– Глубокий темп, вот и вся тайна, – пожал плечами я. – Ну и внешние раздражители в виде насмехающегося папаши и его коварных и больнючих ударов в печень.
– Ясно, – вздохнул родитель. – Теперь и я должен по примеру Ивана рвать на себе волосы и причитать: «Господи, ну почему одним все, а мне ничего?»
Ничуть не смущенный Кузьмин активно закивал, а остальные заулыбались.
– А разве прадед Александр так быстро двигаться не умел? – решил уточнить я.
– Так не умел, – ответил отец. – Он был очень быстрый, но не настолько. Да и вообще, в раннишние времена предки наши такой силой не обладали, как сейчас мы. И я имею в виду не только род Романовых, а вообще всех. Кстати, вы это должны были в лицее проходить, – вскинулся он и посмотрел на меня вопросительно.
– Проходили по истории, – кивнул я. – На примерах войн.
– Все верно. И наша с вами поездка на границу с Афганистаном тому самый наглядный пример. Кстати, молодые люди, как думаете, сколько бы нам тем составом времени понадобилось на полную зачистку королевства?
Я покосился на братьев, которые, на секундочку, являлись курсантами военного училища. Отвечать взялся Александр: