и детки ее возраста есть…
– Алексей!!! – ко мне одновременно обернулись все Романовы.
– Шутка! Просто шутка! Ничего такого не имел в виду!
В Кремль поехал на машине отца. Быстро обсудив учения, перешли к предстоящим планам:
– Оперативно общаешься с Машей и Варей, успокаиваешь Лизу, и мы с тобой идем ко мне в кабинет изучать досье на одних серьёзных товарищей, общение с которыми тебе предстоит в самом ближайшем будущем.
– На батюшек, что ли?
– На них, – кивнул он. – А теперь что касается завтрашнего турнира, сынок. Тренировался?
– Конечно! – ухмыльнулся я. – По ночам на губе только этим и занимался. Меня же туда только ради этого туда посадили и специально стол поставили.
– Ясно. Короче, не вздумай Андрею поддаваться, играй в полную силу. И наплюй на тех, кто обязательно скажет, что, мол, Долгорукий тебе проиграл специально. Договорились?
– Договорились.
– И выдели сегодня часок на постоять у стола. Могу составить компанию, если пригласишь. Но в любом случае завтра перед твоей игрой во всеуслышание заявлю, что в воскресенье и сегодня вечером мы с тобой усиленно спарринговались.
– Тогда поехали ко мне с ночевой, а Лизу поручим Ивану. – И пояснил: – Алексия работает, Прохор отпросился встречать Катерину, а Виктория вообще непонятно в каком состоянии из Ясенево домой заявится.
– Добро.
– Отец, а что там с Юсуповыми?
– С Юсуповыми? Юсуповы готовятся к продаже Романовым основного пакета акций «Банка Казани», через который они, как оказалось, крутили массу темных делишек, а не только осуществляли сотрудничество с группой покойного Тагильцева.
– Продажа основного пакета акций?
– Именно. Твой дед поставил князю условие: или отзыв лицензии с последующим банкротством банка, или продажа акций по заниженной цене.
– Юсуповы много потеряют?
– Алексей, главное, они не потеряют вообще все, в том числе и жизни. А так, род мощный, активы и перспективы развития у них останутся. Да и невыгодно нам Юсуповых по миру пускать с точки зрения макроэкономики. Кстати, не распространяйся с друзьями на эту тему, сделка по смене владельца пакета акций банка будет для всех выставлена так, как будто Юсуповы очень выгодно продались решившим расширить свой банковский бизнес Романовым.
– Зачем? – не понял я. – А как же пустить слухи о косяке Юсуповых и показать всем этот, как его… принцип неотвратимости наказания?
– Лешка, – отец улыбался, – да мы и так постоянно глаза закрываем на мелкие грешки разных родов, которые в силу самой обычной человеческой жадности постоянно косячат! Ты хочешь, чтобы роды начали выводить финансовые средства из империи? Даже понимая, что их и за границей могут запросто кинуть, как котят бездомных?
– Не хочу, – вздохнул я. – Как же все сложно! А косяки родов, про которые ты сейчас сказал, как-то… учитываются?
– Конечно. Факты тщательно фиксируются Центральным банком, Канцелярией, жандармами, у которых довольно-таки мощная финансовая разведка, аналогичным департаментом полиции и налоговой службой. Если род или та или иная финансовая группа начинает жестить или другим образом вредит интересам империи или рода Романовых, проводится профилактическая беседа. При отсутствии понимания звучит команда «Фас!».
– Как все сложно! – повторил я.
– Сынок, – родитель улыбался, – со мной государь поделился планами на твою практику в военной прокуратуре. Поверь, тебе надо там… поработать, сразу начнешь понимать, как именно все устроено в государственном аппарате. Кстати, в крупных коммерческих организациях все работает аналогичным образом, за исключением своей специфики.
И он задумался на несколько секунд.
– Слушай, – протянул наконец родитель, – ты не в курсе, Андрюшка Долгорукий пытался пригласить на завтрашнее мероприятие Ингу Юсупову?
– Не в курсе.
– Приедем в Кремль, скажу Маше с Варей, чтоб Ингу от твоего имени пригласили – пусть дочки порадуются за подружку, а в Свете не подумают, что у Юсуповых какие-то проблемы. – И поинтересовался: – Что у тебя за дела с этой… курсанткой Панцулаей?
– Нарышкин стуканул? – поморщился я.
– При чем здесь Нарышкин? – отец развернулся ко мне всем телом и нахмурился. – Мне Пафнутьев доложился, а ему Удовиченко. Ты себе еще одну любовницу решил завести? Леси с Викой мало? На свежатинку потянуло?
– Ты все неправильно понял!
– Так объясни! И про Нарышкина в том числе.
Когда я закончил, родитель тяжело вздохнул:
– Детский сад, ясельная группа! Я понимаю, что тебе на собственную репутацию наплевать, а о репутации нашего рода и в особенности этой девчушки ты подумал?
– Так она же типа дружит с Демидовой и Хачатурян, как ее со мной-то свяжут?
– Ты ее на руках таскал? В общаге женской она с тобой во время того инцидента была? В одной компании состоит? А после твоего демонстративного сожительства сразу с двумя девушками и утечки из училища подробностей твоего общения с Еленой у общества мысли заработают только в одну сторону. Ой, сынок, не умеешь ты еще обставляться от слова «совсем», а твой предположительный страстный роман с молоденькой курсанткой роду совсем не нужен. Дай подумать…
Думал родитель довольно продолжительное время, пока не вскинулся, хитро заулыбавшись:
– Лешка, а ты знал, что Панцулаи являются дальним родственниками Пожарских?
– Теперь знаю, – кивнул с улыбкой я.
– Нет, сынок, не знаешь, – хмыкнул он. – И когда пойдут соответствующие разговорчики, будешь все отрицать, как и Панцулаи с Пожарскими. Надеюсь, я был услышан?
– Спасибо, отец!
– А теперь представь, в какие затраты обойдется Романовым эта операция прикрытия твоей глупой, сентиментальной выходки? И я говорю не про денежные затраты, а только про человеко-часы, которые можно было потратить на что-то действительно полезное. Представил масштабы?
– Смутно, но догадываюсь, что масштабы действительно серьезные.
– Более чем, Алексей. Так что в следующий раз думай и прикидывай последствия, а не руководствуйся сиюминутными желаниями…
– Ознакамливайся, – родитель кинул на стол передо мной папку.
Открыв ее, я слегка обалдел: сверху лежали распечатки фотографий одних и тех же лиц, но с разными прическами, цветом волос, с бородой и без. Единственного, кого узнал среди них, – это покойного Тагильцева.
– А вот и мои спасители… – прошептал я, заметив на двух из этих распечаток подписи «Владимир Смирнов» и «Василий Корякин».
Отдельно «залюбовался» аналогичной распечаткой с совершенно незапоминающейся рожей батюшки Олега Бирюкова, изображенной тоже со всеми вариантами изменения внешности, и сам не заметил, как начал вспоминать те ощущения из училища: двух ослепивших меня светлячков, светящиеся образы колдунов в женском общежитии, свою на них отчаянную атаку…
Из состояния измененного сознания меня вырвал крик отца:
– Алексей, успокойся!
Подняв глаза, я увидел перекошенное, бледное лицо родителя.
– Успокойся! – Он раздраженно отбросил в сторону кусок выломанной столешницы и повернулся на звук открывшейся двери. – Все нормально! Просто Алексей Александрович изволит гневаться!
Испуганный дворцовый закивал, извинился и закрыл дверь, а отец посмотрел на меня:
– Что, сынок, херовые воспоминания?
Я кивнул:
– Они. Извини, не хотел.
– Проехали… – родитель подошел к «чучелу Земли», откинул вверх северное полушарие, достал бутылку с этикеткой «Коньяк» и сделал большой глоток прямо из горла. – Злоупотребишь? – протянул он мне бутылку.
– С Лизой еще домой ехать… – отказался я.
– Точно. – И указал мне на папку. – Изучай, нам с тобой еще круглых по сукну гонять.
– Хорошо.
Успокоившись, принялся изучать «скорбные» дела батюшек. Картина вырисовывалась следующая: все они были из семей, так или иначе связанных с церковью на протяжении долгих столетий, получили прекрасное образование, закончив, помимо семинарии, разные гражданские ВУЗы, один только Бирюков учился в Московской академии полиции и успел отработать опером «на земле» целых пять лет. Я бы на месте покойного Тагильцева, закончившего, кстати, философский факультет моего университета, тоже Олежу с таким-то специфическим опытом в помощники по темным делишкам определил.
– Отец, а как так получилось, что Бирюков при таких-то природных данных спокойно отучился на полицейского, а потом проработал оным целых пять лет?
– А ты подумай, сынок, – заулыбался он.
– Специально за опытом засунули?
– И за связями. Поддержкой обеспечили, все возникающие вопросы порешали, лишь бы их протеже навыки на службе отточил.
– Ясно.
А дальше пошла краткая выжимка деяний «банды», запустившей свои «щупальца» во все слои общества и собиравшей информацию и компромат со скоростью промышленного пылесоса. Торговлю информацией Тагильцев поставил на широкую ногу, самым же главным, что отдельно подчеркивалось в досье, для него была власть, которую давала эта информация. И, конечно, везде деньги, деньги, деньги! Куда же без них? Иногда для разнообразия предметы искусства и собственность, «добровольно» переданные благодарной паствой «в дар». На одной из последних страниц папки содержался краткий перечень предполагаемых заказных убийств, замаскированных под обычные смерти и несчастные случаи, приписываемые команде Тагильцева, а на отдельном листке развернутая схема с распределением ролей батюшек, где основными главарями вверху жирным шрифтом выделялись Мефодий и Олег.
– Впечатлился? – отец забрал у меня папку и закрыл ее в сейфе.
– Как вы это все терпели? – нахмурился я.
– А мы не терпели. – Он уселся напротив меня. – Если бы мы регулярно не доводили до Патриарха информацию о новых художествах батюшек, а он их не одергивал, выжимка не была бы такой краткой. Характеристики Владимира и Василия запомнил? Потому как именно они, судя по выкладкам наших спецов, являются сейчас лидерами среди коллег по опасному бизнесу.