Мария с Варварой переглянулись и, не сговариваясь, опрометью выскочили с балкона…
***
— С тактической точки зрения ты неправ, Лешка, — шептал мне Прохор, косясь при этом на Марию с Варварой, которым адмирал Варушкин объяснял план операции, — и наша затея с этим банкиром может легко пойти по п@зде. Со стратегической же — мы получаем гораздо больше бонусов, даже если сегодня потерпим полное фиаско. Одно то, что Маша с Варей лучше начнут понимать тебя и своего отца, в перспективе даст очень и очень много. И это я еще не говорю про бонусы в виде не потраченных нервных клеток на выяснение отношений и сэкономленного драгоценного времени. Так что ты молодец, в рапорте я в любом случае тебя поддержу. А теперь ждем, пока закончит адмирал, и проводим психологическую накачку девочек перед их первой серьезной акцией…
Психологическая накачка свелась фактически к двум вещам: объяснению, что швейцарский банкир являлся конченой тварью, ради собственной выгоды торговавшей секретными данными наших разведчиков, и поэтому не заслуживал никакого снисхождения, и требованию выполнять все мои приказы и ни в коем случае не отходить от меня ни на шаг. По знаку воспитателя я прекратил давить на сестренок, попросил их все повторить и передал их в руки пары «горняшек», которые в этот раз были обряжены в черные форменные комбинезоны.
— Старый, — именно такой позывной был у адмирала Варушкина, — чую внимание вон с того суденышка, — я указал на рыболовецкий траулер, маячивший неподалеку.
— Кто бы сомневался, Камень, — хмыкнул он и хлопнул ладонью по надстройке катера, любезно предоставленного нам французами. — Мы хоть и проверили тут все соответствующей аппаратурой, но, как ты понимаешь, иные закладки с нашим походным набором выявить очень трудно. Главное, чтобы союзнички фугас в трюме не спрятали, остальное — ерунда.
— Приходилось вам в этих широтах работать? — для поддержания разговора решил поинтересоваться я.
— Где нам только не приходилось работать… — протянул Варушкин. — Но самый счастливый миг бывает, только когда родные берега уже без помощи оптики можешь рассмотреть.
— Романтик вы, ваше превосходительство…
— На флоте без этого никак, ваше императорское высочество, другие не приживаются. Так, приближаемся, пойду своих проверю…
— Как же мне неудобно в этом гидрокостюме! — ворчал Прохор, чье лицо в темноте я различал с большим трудом, но чьи эмоции прекрасно чуял, сам уже находясь на темпе. — Простите за выражение, молодые люди, но меня как в гандон засунули! И это на старости лет! Слава богу, хоть ножик-режик выдали и ласты с аквалангом напялить не заставили!
Николай с Александром, ждавшие, как и я, команды на переход с катера на лодку, отчетливо хмыкнули и покосились в сторону стоящих недалеко Марии с Варварой, которые заканчивали поправлять свое снаряжение.
— Можем легко исправить это досадное недоразумение, Зверь, — услышал я голос адмирала Варушкина, — чтоб было, значит, что за рюмкой чая друзьям-сухопутчикам понарассказывать, поделиться, так сказать, новыми впечатлениями… Можем потом и фоточки сделать в полной снаряге с ластами, маской, аппаратом и здоровенным тесаком на боку. Сразу говорю, автомат не дам — секретная разработка, — а вот ружьишко для подводной охоты для полного антуража найдем.
— Мало того что у них форма из всех родов войск самая красивая, за нее вас девки и любят, — буркнул в ответ воспитатель, — так еще и военно-морской юмор, как я посмотрю, в полной мере присутствует.
— Стараемся соответствовать…
Тут с берега, находящегося от нас на довольно-таки приличном расстоянии, несколько раз мигнул фонарик, адмирал подобрался и негромко, но резко скомандовал:
— Все, бойцы, заканчиваем базар и аккуратно грузимся в шлюпку. — Он дождался, когда к нам приблизятся Мария с Варварой. — Надеюсь, все помнят инструктаж?.. И только попробуйте мне издать хоть один посторонний звук, они в такой штиль разносятся на мили вокруг, клянусь своим адмиральским кортиком, до места высадки добираться будете вплавь!
«Погрузка» прошла благополучно, а самое главное, практически бесшумно, и шлюпка, за канаты по бокам которой зацепились оставшиеся боевые пловцы в «полном обмундировании», за исключением аквалангов (в масках, ластах и с небольшими специальными автоматами в свободной руке), стала медленно, но верно приближаться к ночному Лазурному берегу, светившемуся даже в три часа по полуночи огнями и не собиравшемуся утихать.
— Поганая погода! — прошептал мне сидевший рядом Прохор. — Полный штиль, ни облачка, луна, тварь, светит, как прожектор на следовой полосе… Для подобных операций хуже не придумаешь! Гляди в оба, Камень, если что — вы с Колдуном прикрываете морячков.
— Сделаем, Зверь, — кивнул я и за себя, и за «того парня» и напрягся: — Старый, чую внимание с берега на десять и два часа. Еще на двенадцать часов, в глубине берега…
— Принял, Камень. Внимания не обращать…
«Обложили французы! И с моря, и с суши! Правильно отец распорядился насчет участия морячков, мы с Ванюшей не так сильно засветимся», — подумал я и протянул руки назад, туда, где притихли сестры, чье волнение чуял очень отчетливо. Первой в мою ладонь вцепилась Варя, а потом ее примеру последовала и Маша. Сжав их ладошки, я почувствовал, что они хоть и немного, но успокоились…
Высадка на берегу, уже контролируемый ранее прибывшими бойцами Варушкина, прошла без происшествий и как по учебнику — грамотные, скупые передвижения моряков, прикрывающих друг друга, их фигуры, практически сливающиеся с ровной линией прибоя, лодка, легко и бесшумно вытащенная на берег и спрятанная среди лежаков! Похожие навыки в полной мере продемонстрировал и Прохор, чьи движения приобрели кошачью грацию, а эмоциональный фон просто светился от восторга: Зверь вернулся! Зверь снова вышел на охоту!
Романовы, к сожалению, подобными навыками похвастаться пока не могли, и я с горечью подумал, что конкретно для меня на сегодняшний день потолок — это тупой вышибала, а вот диверсант, главная задача которого не столько в незаметном проникновении на охраняемый объект, сколько в том, чтобы его покинуть, из меня откровенно хреновый!
Так, сестренки рядом, Варушкин о чем-то знаками общается с командиром той группы, которая высадилась у виллы ранее, три условных щелчка в динамике для группы Нарышкина, два ответных.
Цели на месте — пять человек в хозяйском доме, четверо в гостевом. Все как и говорили французы. А вот и узнаваемое внимание Кузьмина с имитацией подмигивания…
Знак адмирала на штурм…
Тени в двух местах бесшумно перемахивают через забор…
Бах! Бах! Бах! В ночное небо взлетают три сигнальные ракеты, освещая все вокруг!
Твою же бога душу мать!!!
И спокойный голос в динамике:
— Это Колдун. Камень, основные цели на тебе, я займусь соседями.
— Принято, Колдун. Молчун, Зоркий, вперед! Зверь страхует. — я положил руки на спины сестренок, наблюдая за тем, как с места срываются Коля, Саша и Прохор, и, прикрыв микрофон, приказал Марии с Варей: — Держитесь меня, у нас форс-мажор. — И провалился глубже в темп, одновременно вскакивая и двигаясь к забору.
С четырьмя в гостевом доме разобрался очень быстро, а вот погасить пятерых в хозяйском мне с ходу не удалось — внимание соскальзывало с их разума, не желало привычно проникать внутрь, как я ни напрягался, и даже втягивание их образов абсолютно не срабатывало!
Что за херня?! Неужели до Ванюши дошли не преувеличенные, а приуменьшенные слухи? Ладно, будем пробовать еще, а основные надежды возложим на братьев и воспитателя — традиционные дедовские методы по захвату противника еще никто не отменял…
Все пятеро основных целей тем временем уже выскочили из дома на патио во дворе в одном нижнем белье, где и встретились с группой Нарышкина. Трое «дипкурьеров» были буквально смяты этими швейцарскими ухарями и находились «вне игры», сам хромавший Нарышкин с перебитой левой рукой уже был на последнем издыхании, но путь к спасительным для швейцарцев воротам все же держал. Среди целей особенно выделялась в рукопашке черноволосая женщина в светлой ночнушке, фурией скакавшая вокруг бедолаги Алексея Петровича, и у меня тут же родились подозрения, что любовницей банкира она была по совместительству и зову души с телом, а основной ее профиль в этом тандеме — это охрана.
А вот и братики с Прохором на помощь Нарышкину подоспели! А всю прилегающую территорию и гостевой дом брали под контроль моряки.
Тут уже ситуация кардинально поменялась — генерал обессиленно упал на клумбу с цветами, в калитке проступил силуэт Кузьмина, фурией в ночнушке занялся воспитатель, оттесняя ее от драгоценного тела банкира, а трое бодигардов мужеского пола кулями свалились на брусчатку в течение пары мгновений после серии ударов Николая с Александром, которые тут же переключили свое пристальное внимание на основную цель. Господин Церинген, прижимавший к себе одной рукой ноутбук, надо отдать ему должное, продержался дольше своих мальчиков, стоически терпя удары, но после особенно удачного прямого Саши «в душу» захрипел и упал на колени, а Коля, нырнувший «рыбкой», в полете подхватил выроненный швейцарцем драгоценный девайс.
— Чуть руку не отбил! — Александр пнул банкира по ребрам, отчего тот завалился набок, а молодой человек добавил на английском: — Убью, кабана швейцарского!
И действительно, хоть кожа кабана не такая и крепкая, но некий ассоциативный ряд наш Зоркий выстроил правильно — доспех Церингена, как и остальных швейцарцев, был очень толстым и плотным, но вот его качественный состав оставлял желать лучшего, как, например, у тех же самых Романовых, Гогенцоллернов и Виндзоров. Хотя швейцарцам за глаза хватало и такого, и наши валявшиеся по всему патио дипломаты тому яркий пример…
— Ведите себя прилично, господин Зоркий, — Прохор как раз застегивал браслеты на своей бесчувственной противнице. — Господа, будьте так добры…