— В очередной раз прими наши соболезнования… А когда вы там в Испанию собрались?
— Наверное, завтра к вечеру и полетим, там испанская принцесса должна отмашку дать.
— Молодые люди, — это вмешалась царственная бабка, — надеюсь, мне не надо напоминать вам, чтобы вы присматривали на Ибице за девочками? И сами вели себя как подобает Романовым?
— Не надо, бабушка, — с улыбками переглянулись мы, Александр добавил: — Мы не ударим в грязь лицом и покажем себя во всей красе!
— Ну-ну… — только и протянула она.
Тут как раз пришли Мария с Варварой, а мы в сопровождении Прохора направились на палубу.
— Алексей, ты приказ государя насчёт французов слышал? — поинтересовался воспитатель.
— Слышал, — кивнул я.
— Какие будут идеи?
— Идеи самые что ни на есть кровожадные, но я изо всех сил борюсь со своими низменными желаниями. А так… Есть одна мыслишка, надо бы ее обсудить с Нарышкиным и Варушкиным.
— Обсуждение откладывать в долгий ящик не будем, — Прохор поморщился. — А то спать времени совсем не останется…
***
Шевалье Дюбуа невольно сглотнул, наблюдая за тем, как по трапу спускается делегация русских дворян во главе с великим принцем Алексеем, от которого даже на таком расстоянии веяло неприкрытой угрозой. Когда же делегация приблизилась, шевалье с трудом заставил себя сделать несколько шагов навстречу, замечая краем глаза, как шевалье Бланзак без особого желания движется за ним, явно испытывая аналогичные чувства.
— Господа, — великий принц Алексей натянул дежурную улыбку, кивнул и продолжил спокойным тоном на английском, — мы доложили его императорскому величеству о ходе и результатах проведённой операции. Хочу сразу отметить, мой царственный дедушка был очень недоволен, даже раздражен такой плохой предварительной подготовкой акции с французской стороны и обещал пообщаться на эту тему с его величеством Людовиком. Господа, у вас есть что-нибудь внятное сказать по этому поводу?
Дюбуа невольно покосился на представителя французской контрразведки, который очень нерешительно ответил:
— Нет, ваше императорское высочество…
— Это печально, господа! — покивал великий принц и улыбнулся ещё шире, после чего гнетущее чувство угрозы начало постепенно сходить на нет. — С нашей же стороны, — он указал на двух своих братьев, — никаких претензий к вам, господа, нет и быть не может, хоть какое-то развлечение на вашем сонном Лазурном побережье.
Великий принц повернулся в сторону своего воспитателя, который щелкнул пальцами, и с яхты по трапу в сторону всех собравшихся начал спускаться матрос с каким-то ящиком, при ближайшем рассмотрении оказавшимся упаковкой шампанского.
— Господа, примите игристое в знак нашей благодарности за доставленное удовольствие и надежду на то, что вы почаще будете подкидывать нам подобные сюрпризы, — великий принц откровенно ухмылялся, как и вся остальная русская делегация, а потом добавил, обращаясь уже к своим братьям: — Мы им тут второй Афганистан устроим, хоть как-то развлечемся!
— Поскорей бы уже, — хохотнул великий принц Александр, — руки прямо чешутся!
— И три дня на разграбление Ниццы, как и положено! — добавил с гнусной улыбкой великий принц Николай. — А потом со спокойной душой можно и на родину возвращаться.
Оба француза могли наблюдать, как Белобородов, Нарышкин и Варушкин одобрительно кивают словам великих принцев, но сами от комментариев воздерживаются.
— Ваше императорское высочество, — обратился к великому принцу Алексею шевалье Бланзак, — когда мы сможем забрать ту часть записи со швейцарцем, что имеет отношение непосредственно к нам?
— После обработки этой видеозаписи господином Нарышкиным, — ответил тот. — Господин Нарышкин по готовности вам сообщит. Господа, мы вас больше не задерживаем. Всего хорошего.
— И вам всего хорошего, ваше императорское высочество! — Французы поклонились. — Господа! — кивок в сторону остальных, и, подхватив ящик с шампанским, они направились к своему автомобилю.
Уже в машине Дюбуа не выдержал и обратился к Бланзаку:
— Я же предупреждал, что не стоит провоцировать принца Алексея, а вы с государем меня не послушали! Этот русский принц отбитый на всю голову! И я уверен, что в случае очередной провокации он со своими такими же сумасшедшими братьями способен устроить на территории Франции именно то, что обещал!
— Успокойся! — только отмахнулся контрразведчик. — С нас с тобой взятки гладки — получили приказ от его величества и выполнили его. А принц Алексей только хочет казаться полностью отбитым и простым как три рубля, — эту фразу Бланзак произнес на чистейшем русском языке. — На самом же деле этот молодой человек видится мне совсем не таким простым, что я всенепременно упомяну в отчёте на высочайшее имя. А вот с провокациями действительно надо завязывать, я почему-то верю обещаниям великим принцев устроить на побережье второй Афганистан. По крайней мере, дури у этих троих молодых людей на подобное вполне хватит…
***
Вернувшись на яхту, первым делом попытался уложить спать Марию с Варварой:
— Сестренки, у меня тут ещё есть кое-какие дела, а вам пора на боковую — вы же помните, что у нас с вами завтра фотосессия? Кстати, как мне доложили, каюта для вас уже готова.
Прохор еще во время обсуждения «разговора с французами» предупредил меня, что лучше бы нам всем остаться ночевать на яхте — Ванюша не в форме, да и Нарышкина с его подчиненными надо было в строй возвращать.
— Мы помним про фотосессию, — кивнул сестренки, — но спать ляжем, только когда соберешься ты.
— Это что ещё за новости? — нахмурился я.
— Ну… — нерешительно протянула Мария, переглянувшись с Варварой, но от дальнейших пояснений отказалась.
— Может, тогда с Колей и Сашей пока побудете? А то у меня еще действительно очень много дел.
— Нет, мы хотим с тобой.
— Ясно, — вздохнул я, подозревая, что сёстрам после всего увиденного элементарно не по себе, а местами даже и страшно. — Приказ остается прежним: держаться за мной и не мешать.
— Спасибо, Лешенька! — обрадовались они.
А я первым делом занялся Нарышкиным и тремя его «дипкурьерами», ожидавшими на носу яхты в удобных шезлонгах:
— Господа, сейчас я проведу с вашими доспехами некоторые манипуляции, призванные наладить ваш энергетический обмен внутри организмов, — объяснял я им. — В ходе этой процедуры вы почувствуйте жжение в местах ушибов. Кроме того, вы не сможете усидеть на месте, поэтому предлагаю не стесняться и использовать для ваших ночных прогулок набережную марины. Все понятно?
Если дипкурьеры ожидаемо кивнули, не решаясь задать интересующие вопросы моему императорскому высочеству, то вот Нарышкин подобной стеснительностью не страдал:
— Алексей Александрович, и долго нам по набережной гулять?
— Пока не закончится, Алексей Петрович, — с улыбкой ответил я. — Сами почувствуете. И ещё, господа, после всех этих процедур и так называемых бегунков вас накроет отходняком, — было заметно, как все четвёрка напряглась, — ну, это нормально, переболеете. Зато чувствовать себя будете как заново родившиеся, поверьте. Короче, будет жжение, бегунки, но восстановитесь гораздо быстрее, чем в обычном порядке. И еще, господа, ночевать я буду на яхте, так что все это время в вашем полном распоряжении. Ну что, к полёту готовы?
Темп, на который я перешел лишь огромным усилием воли…
Снова цветные круги перед глазами и противный свист в ушах…
Терпи, Лешка! Людям сейчас гораздо херовей, чем тебе!
Сначала тянемся к Нарышкину… Заливаем тёмные пятна светом и крестим их… Теперь первый из «дипкурьеров»… Процедура аналогичная… Второй… Третий…
Нарышкин вскакивает с шезлонга, за ним довольно резво поднимаются и трое его подчиненных.
— Алексей Александрович, с вашего позволения!.. — Генерал рукой указывает на набережную.
— Конечно, Алексей Петрович, — вымученно улыбаюсь я, чувствуя, что сил у меня осталось совсем немного.
Когда шаги дипломатических работников стихли где-то внизу, я дёрнулся от голоса Марии — о присутствии сестёр я и забыл совсем, даже на темпе не обратил на них внимания:
— Лёша, а ты нас с Варей научишь так же людей лечить?
Ещё одни ученицы на мою голову!
— Боюсь, сестренки, подобному лечению я смогу научить только Лизу.
— Понятно… — разочарованно протянули они.
— Зато вы всеми четырьмя стихиями владеете, а я даже с огнём толком справиться не могу.
— Не прибедняйся, Лёшка, — буркнула Варвара. — Вчера в ресторане ты с огнём и воздухом очень даже хорошо справлялся!
— Варька! — зашипела на неё Мария.
— Это был выплеск силы на фоне сильного эмоционального волнения, Варюша, — нахмурился я. — Так что не считается. Всё, сестренки, подышали свежим морским воздухом, и хватит, надо бы нашего геройского Ванюшу Кузьмина проведать…
В каюту колдуна я зашёл один, попросив Марию с Варварой обождать меня снаружи.
— Заявился наконец, царевич… — прошамкал еле слышно лежащий на широкой кровати бледный Кузьмин, косясь при этом на сидевшего рядом Прохора. — Все свои дела сделал? Меня напоследок оставил? Высоко взлетел… Забыл, как рядом с нами, простыми смертными, ползал…
— Ванюша, окстись! — улыбнулся воспитатель. — Когда это Лёшка вместе с тобой ползал?
— Совсем недавно и ползал! — голос колдуна с каждым словом креп. — И вообще, царевич, ты в курсе, что своим неаккуратным обращением с даром, всученным тебе высшими силами непонятно за что, чуть не угробил слугу своего верного?! Едва не лишил детей моих тяти родного, не сделал отроков неразумных сиротами!
Ясно, Ваня практически в норме, если в очередной раз устраивает «Плач Ярославны».
— Прохор, — обратился я к воспитателю, — ты довёл до сведения нашего умирающего лебедя весть о награждении его очередным орденом?
— Сразу же, Лёшка, — воспитатель продолжал улыбаться, — только наш умирающий лебедь сего благородного поступка со стороны государя не оценил и заявил, я цитирую: «Мне эти ордена солить, что ли?»