— Друзья, надеюсь, с Александром Петровым на завтрашнем турнире ничего… неожиданного не произойдет?
— Конечно, нет…
— Алекс, мог бы и не напоминать…
— Это же самое касается и Андрея Долгорукого, — продолжил я. — Человек он сугубо штатский и к военным игрищам отношение имеет лишь опосредованное…
— Сынка, подъем!
— Прохор, еще пять минут подремлю…
— Я тебе кофе принес, поднимайся.
— Встал? — это уже был голос родителя.
— Встает, — хмыкнул воспитатель и, как в детстве, сорвал с меня одеяло.
Усевшись на кровати, я решил воздержаться от недовольных высказываний и спросил:
— Доброе утро! Вопрос первый: отец, а когда ты спать успеваешь, если ложишься позже меня, да еще и пьяный, а встаешь постоянно раньше?
— Долгие годы тренировок, — хмыкнул он. — Ничего, сынок, вот займешься настоящими государственными делами, а не любимым своим мордобоем, любой день без проклятых рапортов, докладов, служебных записок, статистических таблиц, проектов законов и указов начнешь воспринимать как праздник. Слушаю следующий вопрос.
— Что случилось, раз Прохор мне кофе в постель принес?
— Это мы у тебя пришли спрашивать, что случилось, если ты нам еще вчера про ваш дружеский турнир не доложился?
Везде, бл@дь, течет! И даже неинтересно, где именно…
— Да ерунда же там, — поморщился я, — Виндзор с Аль-Нахайянами пожелали увидеть меня двоящимся и троящимся, как на той видяшке с окраины Сен-Тропе. Готов выслушать ценные инструкции, — я встал с кровати, подошел к воспитателю и взял у него чашку с кофе.
— Ценные инструкции? — хмыкнул родитель. — Слушай вводные, сынок, а потом вместе будем думать, как тебе лучше выступить…
— Подожди, отец, — прервал я его, прислушавшись к себе, и отпил кофе, — сейчас господин Иванов к нам из гостиной поднимется, и мы продолжим.
Родитель вздохнул и бросил красноречивый взгляд на воспитателя. Тот только развел руками:
— А чего ты хотел, Шура?.. Мне так и вообще с этими двумя спевшимися монстрами жить под одной крышей приходится…
— Общий привет! — в спальню как раз ввалился колдун, с разбега упал в свободное кресло и бодрым до отвращения голосом поинтересовался. — Царевич, а ты чего такой квелый, да еще и в семейниках? Солнце-то уже высоко!
— Кто рано встает, тому весь день спать хочется, — буркнул я. — Отец, прошу тебя, продолжай.
Он кивнул:
— Если кратко, информация о вашем дружеском турнире просочилась через Еву с Кристиной Гримальди и Стефанию Бурбон, а уж дальше наш дорогой король Франции, обожающий яркие и запоминающиеся представления, озвучил эту информацию как раз после вашего с молодыми людьми ухода из ресторана. Естественно, остальные царственные особы и их наследники живо заинтересовались таким интересным и познавательным со всех сторон времяпрепровождением нашей молодежи и пожелали к вам присоединиться в качестве зрителей. К чему веду, Лешка, я созвонился с твоим царственным дедушкой, он прикинул хрен к носу, посоветовался с твоей бабушкой, князем Пожарским, остальными старшими родичами и порекомендовал тебе, я сейчас цитирую, выступить на все деньги, раз уж та видеозапись из Сен-Тропе свободно ходит по паутине.
Родитель замолчал, ожидая моей реакции.
— На все деньги? — я отпил кофе. — Эта сука Виндзор и подговоренные им Аль-Нахайяны вчера очень херово подумали, когда меня провоцировали на участие в дружеском турнире, и пришлось нам допускать до участия и остальных молодых людей. Если я за Багратиона, Каранеева и Нарышкина не особо переживаю, курсанты точно сдюжат, то вот за Долгорукого опасаюсь, а за Петрова так вообще боюсь. Понятно, я вчера вечером с высочествами беседу провел, но…
— Прокол, — выразил общее мнение родитель. — Но за Петрова ты боишься совершенно напрасно — вся молодежь в курсе про вашу с Сашкой дружбу, и никто ломать художника даже для потехи точно не будет, да и некрасиво это, не по понятиям, люди не поймут… И еще, Лешка, Виндзор особенно близок даже не к Аль-Нахайянам, а к Гогенцоллернам — к гадалке не ходи, именно англичанин и немцы все это придумали, вот с ними и можешь продемонстрировать часть своего потенциала.
— Англичанин с немцами даже Колю с Сашей не пройдут, — ухмыльнулся я. — Как бы в финале не встретились два Романовых.
— Все равно упражняйся только на высочествах, в том числе и на братьях, если жребий вас сведет. Как тебе младший Сингх?
— Без шансов, — отмахнулся я. — Кстати, Джай вчера в Ницце извинился за свое поведение.
— Сынок, — прищурился родитель, а в его голосе послышались металлические нотки, — а почему я должен эту информацию узнавать из других источников? — он покосился в сторону Кузьмина. — Почему мне об этом говорит сначала Ванюша, а потом Ранбар? Почему про ваше примирение с Соней я тоже узнаю от довольных жизнью Ольденбургских?
— Виноват… — опустил голову я. — Молодой… исправлюсь…
— Плачет по тебе даже не военное училище, Лешка, — голос родителя стал заметно мягче, — а то режимное учреждение, где из Прохора с Ванюшей людей сделали.
— Насчет Прохора полностью согласен, — не удержался я, — а вот к Ванюше есть вопросы.
— Э-э-э, царевич! — вскочил с кресла возмущенный до глубины души Кузьмин. — Какие вопросы? Что за грязные инсинуации в адрес доблестных и преданных защитников родины и обожаемого правящего рода?..
— Согласен с тобой, сынок, — улыбнулся отец, косясь на ухмыляющегося Прохора, — насчет Ванюши пример был неудачным, — он повернулся к колдуну: — Сядь и успокойся, дружище, времени у нас не так много. — Родитель опять посмотрел на меня: — Еще один вопрос, вернее, сообщение тебе на заметку — сегодня вечером в Ниццу прилетают государь с государыней, так что дела налаживаются, — отец явно был доволен.
— Зашибись! — я тоже не стал скрывать свои эмоции. — Господи, если бы вы знали, как мне это Монако поперек горла стоит! Осталось только нашего злодея из Сен-Тропе изловить, Медичи нахлобучить и Филиппка вальнуть! И на родину… еду я на родину… пусть кричат — уродина, а она нам нравится, хоть и не красавица…
— Успокойся, сынок, — родитель улыбался. — Никогда бы не подумал, что ты будешь так радоваться приезду государя с государыней, а тут… Согласен, с их появлением в Монако наши дела должны пойти гораздо быстрее, но хочу предупредить — Коля с Сашей переезжают к тебе в спальню, будете ночевать втроем.
— Нестрашно, — отмахнулся я. — Лишь бы в Москву поскорее свалить.
— И сразу на кремлевскую гауптвахту, — влез Кузьмин. — Вот я бы еще на Лазурном берегу потусовался… Шура, ты же мне предоставишь такую возможность за особые заслуги перед родом?
— Я тебя старшим охраны сделаю у тех дворцовых, которые ваши автомобили и мотоциклы по морю на каком-нибудь задрипанном сухогрузе повезут. Устроит тебя?
— Губа лучше, тем более кремлевская, — вздохнул колдун. — Там качки нет, тепло и кормят…
Приведя себя в порядок, спустился в гостиную, где Кузьмин развлекал Прохора и Колю с Сашей очередной историей.
— Присаживайся, царевич, завтрак на тебя мы тоже заказали… Так вот, выставили передо мной штук десять этих бл@дей, выбирай, мол, любую…
Ясно — уж в лице моих братьев сказочник Ванюша точно мог рассчитывать на благодарных слушателей истории с таким многообещающим началом.
— А там всякие-разные шмары: и высокие, и маленькие, и с сиськами с мою голову, и жопастые, и натуральные суповые наборы! Негритянки, ускоглазые и вообще хрен знает какие! Экзотику я решительно отверг — нечего на старости лет принципам изменять, — а взял крашеную фигуристую блонду с романтическим погонялом Анжелика. Помните ту французскую серию фильмов «Анжелика и король»? Ага, на моей Анжелике, как оказалось, тоже пробы ставить было некуда… Короче, пришли мы с ней в номерок, отделанный, как и положено, в красных тонах, Анжелка меня в креслице усадила, сама напротив расположилась, ножку на ножку эротично закинула и давай разговоры разговаривать, гейша недоделанная. И так она ловко эти словесные кружева плела, что я прям умилился — родной Канцелярией не просто повеяло, а прям в нос шибануло. А шляпа-то дымит! Ну я ей прямо и заявил, мол, не пора ли нам приступить к совершению жесткого и бескомпромиссного полового акта? Анжелка вся поморщилась, губки надула, сделала вид, что страшно обиделась, и принялась мне объяснять, что у них приличное заведение, а не портовый притон для матросни, люди сюда ходят только воспитанные и понимающие толк в прелюдиях.
— На понт брала, шмарюга, — влез Прохор. — Все приличные люди до этих борделей, как правило, на таких бровях доползают, что разговаривать не могут.
Коля с Сашей переглянулись и дружно кивнули.
— А я про что? — «возмутился» Кузьмин. — Анжелка же видела, что я трезвый, а работать тванине неохота, вот и тянула время по максимуму, бл@дина французская. До рукоприкладства опускаться, понятно, я не стал, хоть и очень хотелось засадить наглой шмаре в лоб, а просто предупредил, что, если она и дальше будет вы@бываться, сожгу бордель нахрен вместе с ними со всеми, и мне за это ничего не будет. — Ванюша хохотнул. — Вы бы видели, как Анжелка сразу засуетилась: на столике тут же появился достойный коньяк, три вида шоколада, фрукты в ассортименте, а вишенкой на торте стали четыре дорожки кокаина, аккуратно насыпанных на небольшое зеркальце. Царевич, — Кузьмин смотрел на меня с улыбкой, — ты успокойся, я сам ни-ни, только на коньяк налегал, а порошок активно употребляла Анжелка. Очень скоро у девки заблестели глазки, блудливая улыбка появилась на размалеванном личике, и без всяких прелюдий потащила меня чертовка в душ, где профессионально и сыграла на кожаной флейте. Продолжили в роскошной спальне, я пил коньяк, Анжелка снимала стресс порошком, и так она на мне после порошка скакала, что мы чуть койку не сломали, — Ванюша аж причмокнул. — Короче, опыт уникальный, но запись наших с Анжелкой веселых забав я все-таки тамошней мамке приказал стереть.