— У тебя есть домашний кролик? — удивилась Робин, уставившись на существо.
— На самом деле скорее компаньон. Я очень люблю белых кроликов.
— Я заметила, — ответила она, снова оглядывая комнату. — У него есть кличка?
Он улыбнулся.
— У нее. Я назвал ее Робин.
Робин не могла сообразить, как ей реагировать.
— Почему?
Его улыбка испарилась.
— Она напомнила мне тебя.
Генри прошаркал к столу и опустился на стул.
— Я не знаю, сколько у нас времени, так что лучше не тратить его впустую. Я хотел бы показать тебе, где хранится мое завещание. Все устроено, мне просто нужно, чтобы кто-то, так сказать, нажал на кнопку, когда придет время. Там описано все, что необходимо сделать после моей смерти. Хочу, чтобы меня кремировали. Все, что тебе нужно знать, находится в папке. Я наполовину написал свой последний роман, но уже не смогу закончить. Мой агент позаботится почти обо всем, что имеет форму книги, когда придет время. Но могут быть некоторые решения относительно моего литературного наследия, которые я бы предпочел… — Он посмотрел на нее, его большие голубые глаза словно умоляли Робин что-то сказать. Она промолчала, и он, казалось, сдался, осторожно собирая свои усталые мысли с того места, где он их оставил. — Ты должна делать то, что считаешь правильным. Это все, что каждый из нас в конце концов может. Я уверяю, что пытался. Есть еще пара адресов электронной почты, которые тебе, вероятно, следует иметь: люди, которым нужно знать, что я мертв, прежде чем они прочтут об этом в газетах. Почему бы тебе не записать их сейчас, пока я помню?
Робин удивилась, когда он достал ноутбук из ящика стола. Лицо Генри растянулось в подобии улыбки, когда он увидел выражение ее лица, а количество морщин и складок на его коже удвоилось.
— Знаю, знаю. Все думают, что я не понимаю, как пользоваться современными технологиями, но я старик, а не маразматик. Мне очень нравится, что они считают меня таким древним, и представляют, что я пишу романы с помощью пера и чернильницы. Этот маленький ноутбук экономит мне много времени. Прежде всего, текст гораздо проще редактировать с его помощью. Окончательный вариант я печатаю на машинке, дабы не разрушать иллюзию, и отправляю агенту, но для черновиков я использую компьютер. Однако я отказался от мобильного телефона — эти штуки провоцируют рак, попомни мои слова.
Он ввел в ноутбуке пароль, используя только указательный палец, и делал это так медленно, что она поняла, какие буквы он набирает, хотя на самом деле не собиралась подглядывать. «Робин». Осознание того, что он использовал ее имя для своих паролей, а также для своего питомца, заставило ее испытать невероятное смятение и чувство вины. Она не знала, что сказать, поэтому — в очередной раз — промолчала. Он открыл учетную запись электронной почты, используя тот же пароль, и от этого ей захотелось плакать. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать: он хотел жить — и писать — вечно. Но все деньги в мире не могут купить больше времени, чем тебе предназначено.
— Вероятно, ерунда и чушь, как обычно, — нахмурился Генри, обращая свое внимание на лежащую на столе нераспечатанную почту. Он взял серебряный нож для вскрытия писем, который казался массивным в его хрупкой руке, и разрезал верхний конверт. Его пальцы слегка дрожали, когда он вынимал содержимое: письмо от своего агента. Робин смогла разобрать, что в нем, и видела, как просиял старик, узнав, что его последний роман стал бестселлером «Нью-Йорк Таймс».
— Это нечто! — Теперь он был гораздо больше похож на себя прежнего, того, которого она помнила. — Когда я писал, я и не подозревал, что это последняя книга, которую я опубликую. Для меня очень важно, что моим читателям понравилось.
— Что ж, их мнение всегда имело наибольшее значение, — проговорила Робин, и его лицо сморщилось. — То есть, я имею в виду, поздравляю! — поспешно добавила она. Что еще она могла сказать умирающему человеку? Она снова взглянула на ноутбук. — Агент все еще отправляет тебе письма по почте?
— Да.
— Он не знает, что у тебя есть электронная почта?
Генри улыбнулся.
— Есть множество вещей, которых мой агент обо мне не знает!
Между ними состоялся молчаливый диалог, редкий момент взаимопонимания. Затем они перезагрузились, и все исчезло.
— В склепе есть немного шампанского, — сказал он. — Пойди и принеси нам бутылку, ладно? Выпьем по бокальчику, чтобы отпраздновать мой последний бестселлер? Тогда, обещаю, я расскажу все остальное, что тебе необходимо знать. Я запер люк. От него даже у меня иногда мурашки бегут по коже.
— А все эти истории о телах, найденных в склепе, о ведьмах и призраках… Ты их выдумал, чтобы люди держались подальше отсюда?
Он ухмыльнулся.
— Да, все это просто плод моего темного и извращенного воображения. Но это сработало, не так ли? Единственное, что строители обнаружили внизу, в склепе, когда мы восстанавливали это место, была сырость. Я люблю тишину, покой и уединение. Я не хочу, чтобы люди беспокоили меня, но порой я сам себя пугаю. Я провел так много лет в этих историях, что мир, который я придумал, казался мне более реальным, чем тот, в котором я жил. — Его голубые глаза увлажнились, и Робин поняла, что его мысли блуждают где-то далеко. Но потом он моргнул и вернулся. — Ключ от замка на люке — в одном из кухонных ящиков… Я забыл в каком.
Робин поколебалась, тем не менее сделала, как он просил. Первое, что она увидела, войдя в кладовую, был гигантский морозильник, затем заметила ряды инструментов, включая стамески для работы по дереву и инструменты для резьбы по камню, аккуратно разложенные в соответствии с размером. Топор напугал ее так же сильно, как и всегда. В течение многих лет Генри нравилось мастерить поделки из дерева и камня, он говорил, что это немного похоже на вырезание вымысла из реальной жизни, просто требовало терпения, воображения и твердой руки. Каждое лето он срубал этим топором старое дерево из тех, что загораживали ему вид на озеро, а затем аккуратно вырезал из оставшегося пня скульптуру животного. Совы и кролики были любимыми. Все с жуткими, огромными глазами, немного похожими на его собственные.
Люк действительно оказался заперт, и ей потребовалась целая вечность, чтобы найти ключ. Запах сырости, когда она спускалась по каменным ступеням, напомнил ей сразу о нескольких вещах, которые она предпочла бы забыть. Но в склепе не было призраков — по крайней мере не в этот день, не в этот раз. Только алкоголь. Вернувшись в кабинет с пыльной бутылкой шампанского в руках, она с удивлением обнаружила, что Генри все еще смотрит на хрупкую вырезку со списком бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Агент обвел его книгу красным кружком. Она стояла на первом месте.
Робин наполнила два бокала и протянула один старику, но он не пошевелился. Присмотревшись, она обнаружила, что он буквально застыл в одной позе, а его голубые глаза уже некоторое время не моргают. Она пощупала пульс — тот отсутствовал. На столе валялось несколько предметов, которых там раньше не было: пустая баночка из-под таблеток, список инструкций и завещание. Она залпом выпила шампанское. Не в честь праздника, а потому, что ей требовался алкоголь.
Что ж, по крайней мере, он умер счастливым.
Робин похоронила Генри в ту же ночь, испугавшись, что, если она будет ждать восхода солнца, кто-нибудь может увидеть. Она завернула его тело в старую простыню вместе с несколькими его любимыми книгами, а затем выволокла из часовни. В своем завещании он просил, чтобы его кремировали, но наличие лопаты и кладбища прямо за стеной показалось очень удобным. Хотя это было тяжело. Имелись и другие инструкции, которые Робин предпочла проигнорировать. Например, не сообщила вообще никому, что Генри умер.
На следующее утро она заказала очень красивое надгробие через Интернет, используя данные банковского счета Генри, и когда оно прибыло, сама нанесла гравировку, используя инструменты Генри. У него была ошеломляющая сумма денег — больше, чем она себе представляла, — но Робин не потратила на себя ни пенни. Несмотря на то что в его завещании было ясно указано: ей причитается значительная сумма. Она только еще один раз воспользовалась его банковской картой, чтобы купить реквизит для посетителей, потому что это было для них, а не для нее. Через два дня после смерти Генри она уволила его экономку, зная, что больше никто и никогда не придет навестить отшельника. Даже «Блэкуотер Инн» закрылся много лет назад благодаря Генри. Он будет так же одинок в смерти, как и при жизни.
Когда Робин обнаружила незавершенную рукопись на его ноутбуке, она прочитала ее больше из любопытства. Это был еще один мрачный и запутанный роман, типичный для Генри Винтера. Она не осознавала, что затаила дыхание во время особенно пугающей сцены, пока кролик в клетке не издал неожиданный звук и не заставил ее подпрыгнуть. Робин не нравилось, что ее тезка сидит взаперти. Она вынесла огромного белого кролика за пределы часовни, и, хотя он не убежал, закрыла двери, надеясь, что больше никогда его не увидит. Но тот так и не сдвинулся с места. Когда она отнесла его подальше, ближе к высокой траве и озеру, он просто вернулся и уселся за этими огромными готическими дверями, будто ожидая, когда его впустят. Тогда она не понимала, что не все хотят быть свободными.
Бронза
Слово года:
ателофобия — существительное.
Страх сделать что-то неправильно
или страх быть недостаточно хорошим.
Крайняя тревога из-за неспособности
достичь совершенства.
29 февраля 2016 года — наша восьмая годовщина
Дорогой Адам!
В этом году мы не праздновали нашу годовщину.
Я проводила много времени с коллегой, а ты — со своей работой. Ты бился над адаптацией последней книги Генри Винтера. Лично я думаю, это потому, что ты слишком старался угодить автору вместо того, чтобы оставаться верным себе. Но, как ты заметил пару недель назад, услышав мое предложение помочь, я вообще в этом не разбираюсь.