— Теперь у твоих тоже, — шепнул в ответ Кэд. И улыбнулся ей глазами. — Боже мой, как было хорошо, — проговорил он. — Мне казалось, будто я парю в воздухе, ничего подобного я еще не испытывал в жизни, даже тогда, с тобой.
Бесс уткнулась в его шею:
— Я думала, мужчина всегда может испытать наслаждение с женщиной.
— Это верно, — тихо заметил Кэд. — Но не всегда одинаковое. — Он провел рукой по ее волосам. — Ты открыла мне целый мир новых ощущений. — Он глубоко вздохнул. — С тобой мне так спокойно, Бесс.
Что за странные вещи он говорит, хмурясь подумала Бесс, бросив взгляд на широкую грудь Кэда.
— Я тебя не понимаю.
— Не понимаешь? — Он снова затянулся сигаретой и взглянул на ее лицо, лежавшее у него на плече. — С тобой я испытываю полное удовлетворение, — проговорил он. — Чего раньше со мной не бывало. Это потому, что я к тебе проникся доверием и могу не стесняясь проявлять свои чувства, расслабиться, отбросить все запреты, все страхи. Мужчина никогда не бывает так уязвим, как в порыве страсти. — Кэд коснулся губами ее виска. — Сегодня я впервые потерял контроль над собой и отдавался тебе так же безоглядно, как и ты мне.
Она закрыла глаза и улыбнулась:
— О! — От ее нежных, неторопливых поцелуев сосок на его груди затвердел, к немалому удивлению Бесс.
— Твои соски тоже твердеют от моих поцелуев, — заметил Кэд, поймав ее взгляд.
Она почувствовала, как запылало ее лицо.
— Да, но я не знала, что это происходит и с твоими.
Его глаза лукаво блеснули.
— Как ты могла убедиться, твердеют не только соски…
Она легонько шлепнула Кэда:
— Негодник! Недаром говорят, что мужчины безнравственны! Им доставляет удовольствие шокировать женщин всякими непристойными разговорами…
— Боже, какая прелесть! — Кэд был в восторге. Он отложил сигарету и опрокинул Бесс на спину, нависнув над ней с горящими страстью глазами. — Ты восхитительно краснеешь. Почти все современные женщины буквально пресыщены сексом, и для них отдаться мужчине — все равно что выпить стакан воды. А ты смущаешься от моего намека, краснеешь под моими взглядами и воспламеняешься от каждого моего прикосновения. Впервые в жизни я почувствовал себя настоящим мужчиной и горжусь этим, пропади он пропадом этот мой опыт. — Он прижался губами к ее губам. — Чертовски хорошо прикасаться к тебе, зная, что еще ни одному мужчине этого не удавалось. И пусть во мне говорит мужской шовинизм, плевал я на это.
Бесс крепко обняла Кэда.
— Ты единственный, кого я хотела, — прошептала она. — И кого буду хотеть всегда. Мне не нужны другие мужчины, особенно теперь, когда я познала тебя.
Ее взволнованный голос заставил сердце Кэда учащенно забиться, он стал осыпать ее поцелуями, дрожа от возбуждения, и, когда она снова оказалась под ним, спросил:
— Может быть, я тороплюсь? Мне не хотелось бы делать тебе больно.
— Ты не делаешь мне больно, — шепотом возразила Бесс и простонала: — Я так хочу тебя, Кэд!
Кэд слегка покачивал Бесс, лежа на ней и едва касаясь ее губ своими. Он ласкал ее с такой нежностью, которую трудно забыть. Затем обхватил ее высоко поднятые колени так, что они соединились, как две створки раковины, чего раньше не делал ни с одной женщиной, и, войдя в нее, стал медленно подниматься и опускаться, даря Бесс ни с чем не сравнимое, исполненное нежности наслаждение. Он целовал ее, шептал ей на ухо испанские слова любви, исторгая из ее груди стоны. И все это спокойно и неторопливо, без накала страсти или намека на неистовство. Лишь когда она была близка к финалу и их ощущения яркой вспышкой молнии ворвались во мрак ночи, Бесс издала звук, похожий скорее на вой, чем на крик.
Бесс затрепетала и почувствовала, как задрожал Кэд, когда это утонченное наслаждение волной прокатилось по их телам, которые в темноте отливали серебром и дрожали от избытка нежности, как цветы на ветру.
Он с упоением шептал ее имя, и голос его вибрировал, как и могучее тело. Казалось, это слились в едином порыве нежности их любящие сердца.
— Наконец-то! — произнес Кэд. — Какое блаженство! О Господи!
Его исполненные благоговейного трепета слова эхом отдавались в душе Бесс. Без глубокого взаимного чувства они не испытали бы ничего подобного. Теперь у Бесс не оставалось больше сомнений. Кэд не только ее желал, как это было в первый раз, когда он потерял контроль над собой. Он любил ее. Любил сильно и глубоко, и эта любовь была источником его нежности. Какое счастье чувствовать себя его женой! Бесс не сдержала слез радости.
— Не плачь, — шептал Кэд, закрыв глаза, не выпуская ее из объятий и смахивая губами слезинки с ее ресниц. — Не надо. Это было так прекрасно!
— Да. Именно поэтому я и плачу, — призналась она, глядя на его едва различимое в темноте лицо. — Я так тебя люблю… — Голос Бесс дрогнул, она обвила руками его шею, ощущая горячую влагу его кожи. — О, как бы я хотела подарить тебе ребенка! — вырвалось у нее. И она снова заплакала, теперь уже от горечи и боли.
Кэд недоумевал. Что с ней происходит? Откуда эти слезы? Возможно, это реакция на чудо, которое только что произошло? Скорее всего, поскольку сам он испытывал потрясение. Такое случилось с ним впервые в жизни. Он гладил Бесс, баюкал как маленькую, успокаивал, не в силах покинуть ее лоно. Так они и лежали не шевелясь, словно хотели продлить блаженство.
— Мы сейчас единое целое, и нас невозможно разлучить, — сказал Кэд. — Я снова хочу тебя и никак не могу насытиться. А ты?
— Я тоже, — выдохнула она.
— Ты ощущаешь, что мы неотделимы друг от друга? — спросил Кэд, поймав ее ласковый взгляд.
— Да.
Она дрожащими пальцами коснулась его мужественного лица, глядя на него с обожанием и благоговея перед его могучей силой.
— Поцелуй меня.
Стоило Кэду коснуться ее губ, как он почувствовал, что снова готов начать любовный поединок. То же ощущала и Бесс.
— Не бойся, мне не будет больно, — проговорила она, когда он на секунду заколебался, закрыла глаза и замерла в ожидании. — Поцелуй же меня! — взмолилась Бесс, охваченная желанием, подставляя груди его губам.
Глава 18
По случаю бракосочетания Бесс получила отпуск до конца недели, и Кэд с самого утра повез ее на своем пикапе в Лэриет, сказав, что чем скорее она привыкнет к тамошней жизни, тем будет лучше.
Всю дорогу Бесс нервничала. И ненавидела себя за это. Ей нравилась семья Кэда, и она отлично чувствовала себя на ранчо, когда приехала туда из больницы. Но тогда она не была женой Кэда, и за ней ухаживали как за больной, а теперь не исключено, что их близость, которую скрыть невозможно, будет дразнить воображение Роберта и Грега. По ночам она не сможет чувствовать себя свободно, поскольку спальня Кэда находится напротив спальни Роберта.
— Что-нибудь не так, дорогая? — ласково спросил Кэд, заметив тревогу на ее лице.
— Просто нервы шалят, — мягко ответила Бесс, с обожанием глядя на мужа. Никогда еще она не видела его таким раскованным и по блеску его глаз догадалась, что он все еще под впечатлением прошлой ночи.
Он поймал ее руку и не выпускал, пока они ехали по загородному шоссе. День выдался жаркий, но воздух был чистым и свежим. Ярко зеленели луга и поля, проносившиеся мимо окон старого пикапа.
— Тревожиться не о чем, — успокаивал Кэд свою молодую жену. — Ты теперь член нашей семьи.
— Да, но… — Бесс закусила губу и нахмурилась.
— Что еще?
— Комната Роберта напротив твоей… — ответила она со вздохом.
— Да, понимаю. А за следующей дверью Грег. И им наверняка будет слышно, когда мы станем заниматься любовью, не так ли? — Он остановил на Бесс сочувствующий взгляд.
Бесс опустила глаза, и сердце ее екнуло, когда со смущенной улыбкой она ответила:
— Да.
— Тогда позволь мне сообщить тебе, миссис Холлистер, к твоему великому удивлению, что жить мы с тобой будем на первом этаже, в бывшей комнате хозяина дома, отдельно от всех. — Заметив, как просияла Бесс при этих словах, Кэд расплылся в улыбке и добавил: — Впрочем, сегодня это не будет иметь никакого значения. Вряд ли у нас хватит сил заняться любовью после вчерашнего.
А ведь он прав, подумала Бесс. Всю прошлую ночь они не спали, слегка вздремнули лишь на рассвете, и Бесс не очень хорошо себя чувствовала.
— Ты так внимателен, — заметила она.
— Я забочусь о тебе, моя прелесть, — беспечно ответил Кэд, снова взяв руку Бесс и сжав ее пальцы. Они ехали по безлюдной дороге, где лишь изредка появлялись машины. — Ты счастлива?
— О таком счастье я и не мечтала, — призналась Бесс, лаская своими маленькими пальчиками его большие и сильные. Сама возможность прикасаться к ним заставляла Бесс трепетать. — У тебя такие смуглые руки, — заметила она.
— Кровь племени команчей, — улыбаясь напомнил Кэд. — Наши дети будут отчасти индейцами, по моей линии, со значительной долей твоей шотландско-ирландской крови.
Бесс не поднимала головы, чтобы он не видел выражения ее лица, потом перевела взгляд на ветровое стекло и, сменив тему, спросила:
— Ты хочешь, чтобы я отказалась от квартиры в Сан-Антонио?
— А почему бы и нет? Ведь мы поселимся в Лэриете, а на работу ты будешь ездить, — сказал он и решительно добавил: — Я хочу, чтобы ночью ты была со мной, Бесс, чтобы засыпала в моих объятиях, если даже мы не всякий раз будем заниматься любовью.
Горячая волна захлестнула Бесс при одной лишь мысли о таком блаженстве. Никогда еще она не спала так сладко, как прошлой ночью в его объятиях. И ей не терпелось испытать это снова.
— Мне бы тоже хотелось по ночам быть с тобой, — тихо проговорила Бесс.
Он снова сжал ее руку и выпустил, чтобы закурить сигарету.
— Мне придется научить тебя управляться со скотом, моя светская дама, — поддразнил он ее севшим от страсти голосом. — И еще многому, что необходимо для жизни на ранчо.
— Знаешь, Кэд, я всегда тебя боялась, — как бы отвечая каким-то своим мыслям, произнесла Бесс. — Чувствовала себя с тобой робкой и неуверенной. Я люблю смотреть на тебя, Кэд, тебе это неприятно?